Последняя надежда (ЛП) - Клэр Джессика - Страница 42

Он роняет голову на грудь, делая несколько вдохов. Жду, когда он успокоится, и его страх за меня уляжется, а его чувство справедливости начнет действовать. Это не займет много времени. Гарсия хихикает, издавая печальный грубый звук.

– Прости. Я сбился с пути.

– Не беспокойся, парень.

Я отпускаю его. Мы идем в уютной тишине, пока не достигаем реки. Затем спускаемся с насыпи, опускаем локатор в грязь и засыпаем его камнями.

И он говорит:

– Для тебя это было давно, не так ли?

– Ты даже не представляешь, Гарсия. Не представляешь, – хлопаю я его по спине.

Ава уже готова. На ней надета лагерная рубашка, в которой она никогда не выглядела так сексуально, и пара свободных брюк, которые она держит вокруг талии. Гарсия присаживается на корточки рядом с сумкой, достает веревку и протягивает ее Аве.

Она смотрит на него, как змея.

К чести Гарсии, он не злится.

– Это для твоих штанов. Чтобы удержать их, – объясняет он.

– О, поняла. Спасибо.

Она берет веревку и дважды наматывает ее на себя. Я помогаю ей завязать узел, и мы забираемся в седан.

Пока Гарсия заводит мотор, я открываю бардачок и достаю пистолет.

– Здорово. Сколько еще у нас есть?

– Вот, АК, который ты снял с крестьян, и еще два длинноствольных ружья. Там должна быть еще одна обойма, – похлопывает он по приборной доске.

– Хорошо.

Я заряжаю оружие и свободно держу его на коленях.

– Эта поездка опасна? – Ава старается не выдать волнения, но у нее ничего не получается.

– Просто осторожничаю, – успокаиваю я ее.

Дорога между Камповерде и Пукальпой мощеная, но ночью совершенно темная. Только фары машины освещают длинную полосу впереди.

– Почему бы тебе не поспать? – предлагаю я.

Кивнув, она вытягивается на сиденье.

Мы с Гарсией внимательно следим за встречным движением. Скорее всего, наемники опоздали на встречу с Дювалем, и на его месте я бы отправил разведчика несколько часов назад. Но Дюваль не наемник. Он преступник с большими деньгами и жаждой большего.

Дорога проносится мимо, черное на черном, блокируя любой значимый пейзаж. Мы выключаем музыку, чтобы слушать встречный транспорт. Тихое сопение на заднем сиденье сигнализирует, что Ава спит.

– Думаешь, в этих письмах и прочем дерьме есть код? А покупатель знает? – спрашивает Гарсия, постукивая пальцами по рулю.

– Может быть. Никогда не думал об этом.

Ненавижу эти гребаные шпионские игры. Мы наемники – солдаты по найму. Защищаем наших людей, убивая других. Мы – физические существа, а не мыслители. Есть цель? Есть тело, которое нуждается в защите? Ты хочешь что-то уничтожить или забрать? Мы можем это сделать. Но не расшифровываем коды, не придумываем сложные схемы с участием нескольких покупателей и отвлекающих маневров.

Я слишком прямолинеен. Может быть, если бы Беннито был главным, все было бы по-другому, но это не так. Он – двадцатипятилетний компьютерный гений, которого мы спасли от пожизненного заключения, потому что он взломал крупный веб-сайт, и сыграл оду нынешней девушке, которую трахал в то время. Отношения умерли быстрой смертью после того, как полиция появилась в ее доме, чтобы допросить ее.

Если мы не знаем, что крадем, наши планы – какими бы они ни были – ни хрена не стоят.

Мы снова погружаемся в молчание, обдумывая, как поступить с информацией Дюваля.

Или, по крайней мере, я обдумываю это. Когда Гарсия открывает рот, я понимаю, что его что-то беспокоит.

– Что ты собираешься делать с ней?

– Понятия не имею, – об этом я не задумывался.

– Неужели ты думаешь, что она захочет приехать на остров? Единственные женщины – это те, кого жизнь уже исчерпала. Они прячутся. Она полная противоположность этим женщинам. Ради Бога, она же модель, – он не говорит ничего такого, о чем бы я не думал. Это не делает его более забавным, чтобы выложить всё передо мной. – Ей не понравится собирать фрукты с деревьев, сажать урожай и плести корзины.

– Кто-то плетет корзины на острове?

Гарсия рычит.

– Это просто гребаный пример.

Тьма бесконечно простирается перед нами. Я отбрасываю легкомыслие ради небольшой правды. Гарсия заслуживает этого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Не знаю, поедет ли она со мной. Не знаю, будет ли это единственный раз, когда я буду с ней. Но даже если и так, этого будет достаточно.

– Чушь собачья, – выплевывает друг, крепче сжимая руль.

Однажды, когда мы были очень пьяные, Гарсия признался мне, что когда-то любил женщину. Точнее, девушку. Ее братья не были в восторге от мокрой спины – их слова – пачкающей их сестру. Они сказали ему, что он недостаточно хорош для нее, и должно быть, он поверил в это, потому что у Гарсии не было женщины с тех пор, как я его знаю. Холостяцкая жизнь была лишь одной из многих вещей, которые нас объединяли.

– Ты хочешь сказать, что если бы ты мог, то вернулся бы и стер все те времена, которые у тебя были с твоей девушкой – той, что была дома?

Он молчит так долго, что я думаю, не собирается ли он проигнорировать вопрос.

– Нет, – наконец, говорит он.

– Что с ней случилось?

Мы не часто говорим об этом дерьме – только когда наша защита низка, и нет ничего, что удерживало бы наши рты от бессвязности. Я буду винить в этом тот факт, что Ава вы*бала из меня весь здравый смысл.

– Она погибла в пьяной аварии, находясь в машине со своим новым парнем. Его подобрали ей братья – кто-то из их друзей, или что-то в этом роде. Он выпил слишком много, сел в машину, проехал через четырехполосную дорогу и врезался в пожарный гидрант со скоростью около шестидесяти миль в час. Сломал ей шею.

Я издаю длинный низкий свист.

– Что ты с ним сделал?

Гарсия ни за что не облажался бы с этим парнем.

– Я ввел его в кому. Поскольку был несовершеннолетним, мне дали выбор пойти в армию, или в тюрьму. Я выбрал армию. Вернее, они выбрали меня. Думаю, им нравится, что я не против, причинять людям боль.

– Похоже на дядю Сэма. Иди сюда и возьми пистолет. Ты хочешь убивать людей, вот, гребаный список. Иди и не задавай вопросов.

Гарсия наполовину хмыкает, наполовину смеется.

– Звучит примерно так.

– Ты когда-нибудь находил кого-нибудь, кто значил бы вдвое меньше?

– Никогда не хотел. Для некоторых людей есть только одна, и она была для меня.

– Тогда почему ты ее бросил? Почему просто не убежал?

– Я не для нее.

То есть он попросил ее убежать, а она отказалась. Я поворачиваюсь на сидении, чтобы посмотреть на Аву. У нее спрятаны руки под щекой, и она похожа на ангела, которого целует лунный свет. Наверное, я тоже не для Авы, но собираюсь наслаждаться адским временем, которое она мне дает.

Когда оборачиваюсь, я не замечаю, как быстро приближается встречный автомобиль. Вижу только огни и слышу, как Гарсия ругается. Раздается выстрел, и машина начинает скользить в сторону.

Гарсия борется за контроль, когда задние колеса врезаются в канаву. Я перегибаюсь через сиденье, толкая падающее тело Авы обратно на сиденье.

– Что происходит? – хнычет она, пытаясь сесть.

Скольжение машины отбрасывает ее в сторону.

– Пристегнись, Ава, – кричу я, положив руку на приборную панель.

Машина поворачивается раз, другой. Почти лысые шины не имеют тяги. Мы выезжаем на середину дороги. В салоне нашей машины загорается свет.

Черт, в нашей машине.

Трубит клаксон грузовика.

Свет падает на нас. Позади себя слышу приглушенный крик страха, и в отражении вижу Аву, закрывающую рот рукой.

– Газ, Гарсия. Газ, – кричу я.

Перед самым столкновением Гарсия заводит мотор, и мы летим через дорогу в кювет. Маленький седан слегка покачивается на ветру, когда грузовик проносится мимо, в гневном страхе нажимая на клаксон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Что случилось? – задыхается Ава.

– Шину разорвало.

Рядом со мной ошеломленный Гарсия. Он не двигается.

– Где твой пистолет?

– Сиденье, – его дыхание затруднено. – Под сиденьем.