Последняя надежда (ЛП) - Клэр Джессика - Страница 25

Об этом мне сказала мама, когда мне было десять, и мой член был размером с пивную бутылку. Мне достался «разрыватель девушек». Так она называла мой член, потому что целью моего существования было причинение боли женщинам.

«Ты – дьявольское отродье», – говорила она. Моя мать была изнасилована, и она забеременела, но в утробе девочка была съедена мальчиком. Когда я стал старше, был подобием ее насильника, а мой член был орудием дьявола.

Она пыталась выбить из меня демона, но это не сработало. Мне пришлось отнять жизнь, прежде чем я понял.

– Как ты убил девушку? – спрашивает Ава, прерывая мои размышления.

Я снова использую песок, чтобы очистить себя и засунуть свой использованный член в штаны в надежде, что он забудет о сексе.

– Если хочешь послушать истории про нюхательный табак перед сном, то тебе придется туго, – насмехаюсь я.

Вместо того чтобы расстроиться, она наклоняет голову и смотрит на меня.

– Ты такой горячий, когда злишься.

Сказала ли она это, чтобы охладить мой пыл, или чтобы рассмешить меня, я не уверен, но это работает. Я начинаю смеяться, и она улыбается в ответ. Господи, какая девушка.

Полагаю, она заслуживает ответа. Это может даже послужить предупреждением, и возможно, тогда она перестанет смотреть на меня так, будто я могу дать ей что-то стоящее. Объявление: большой член может убить. Кроме того, я мудак.

Я откидываюсь на не очень удобный камень и начинаю говорить.

– Когда мне было пятнадцать, одна девочка постарше пригласила меня на бал. Я был в восторге. До нее дошли слухи о моем размере, и она хотела узнать, правда ли это. Я целовался только с парой других девушек, и обе сбежали, когда мы добрались до тяжелой стадии ласк, но у этой девушки был опыт, и она устала от своих подростковых любовников-карандашей.

– Ее слова или твои?

– Ее. Вот, как она пригласила меня на свидание: «Эй, Рафаэль, ходят слухи, что у тебя в штанах чудовище. Как насчет того, чтоб девственность потерять после выпускного. Члены-карандаши, с которыми я встречаюсь, не смогли бы найти точку G, даже если бы была карта». До бала оставалось три недели, и я ходил за ней, как щенок. Мы несколько раз целовались перед началом мероприятия, и она пощупала меня под шортами. Она знала, во что ввязывается, и я подумал – учитывая ее опыт, она поймет, если я буду слишком большим. Когда она не отменила свидание, я решил, что мы можем идти. Наступает выпускной бал. В значительной степени вечер размыт в моей памяти, потому что я был просто ходячим стояком тогда.

Ава смеется.

– Я не могу поверить.

Я пожимаю плечами.

– Я снял номер в отеле, мы разделись, и выскочил Годзилла. Когда она увидела его, ее возбуждение упало до пяти, и потом до двух, когда я надел презерватив. Но она не собиралась возвращаться с «большой охоты» без своего огромного и желанного оргазма, поэтому раздвинула ноги и велела мне засунуть его туда.

– Для опытной девушки не похоже, чтобы кто-то из вас хорошо подготовился, – замечает Ава.

– Мне было пятнадцать, и я был девственником. Не знал, что такое прелюдия. Подумал, она чувствовала его под одеждой, и сделал, как она велела. И она казалась достаточно возбужденной.

– Так ты вытащил нож и ударил ее? Стрелял ей в голову, когда она не пришла? В смысле, как ты добираешься от выпускного вечера до морга?

– Я сломал ее. Она умерла. Конец истории.

Ава корчит гримасу и хочет большего. Хочет услышать всю эту кровавую историю. О фонтане крови. Как ее братья изуродовали меня в отместку за то, что я прикоснулся к их сестре. То, как моя мать смотрела на меня, как на проклятие, и крестилась дюжину раз, когда я приближался. Но все, что ей нужно знать, это то, что единственный способ защитить ее – держать свои гребаные руки подальше.

– Сломал? Ты даже не дошел до конца?

Я киваю.

– Не думаю, что ты можешь убить кого-то своим пенисом, – хмурится она. – Она умерла прямо там? Прямо перед тобой?

Я морщусь.

– Нет, она умерла через два дня. Но крови было много.

Я закрываю глаза, пытаясь забыть, но видение этой девушки, кровь между ее ног и вокруг моего члена нарисованы на задней стороне моих век. Я открываю глаза и смотрю на нее. Лучше. Гораздо лучше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– У нее были месячные?

– Может, хватит об этом?

– Наверное, но я все равно не думаю, что ты убил ее.

Я открываю рот, чтобы повторить факты, но она поднимает здоровую руку.

– Нет, я понимаю, ты считаешь, что сделал это. Сомневаюсь, что медицинская наука поддержит тебя.

– Я пытался заняться с ней сексом. Она ужасно истекала кровью. Через два дня она умерла. Ее братья избили меня до полусмерти, и я был благодарен им за каждый удар. Таковы факты.

Ава протягивает руку и кладет ее мне на колено. Я подпрыгиваю, потому что не знал, что она так близко.

– Безбрачие – твое искупление? Потому что я уверена, что ты не убивал ту девушку.

Я поворачиваюсь на бок, подальше от ее сочувствия и мягкого света в ее глазах. Не могу этого допустить.

– Не сомневаюсь.

 

Глава 15

Рафаэль

 

Мне требуется много времени, чтобы заснуть, но, в конце концов, я погружаюсь в какое-то подвешенное состояние. На следующее утро джунгли просыпаются на рассвете, когда ночные хищники уступают место дневным.

Ава спит. Половина ее тела покрыта грязью. Ее рука и запястье все еще опухшие, и на большей части ее открытой кожи есть царапины и укусы насекомых. У девушки спутанные волосы, которые скручены так, что в них могут гнездиться птицы. Я никогда не видел никого настолько чертовски красивого и чертовски желанного.

Хочу подхватить ее на руки и купать под теплым дождем, пока грязь не смоется с ее молочно-белой кожи, подсвеченной розовыми вспышками возбуждения. У меня узкие штаны, но я смирюсь с тем, что всегда буду возбужден, когда она рядом. Черт возьми, когда она уйдет, вероятно, буду возбужден мыслью о ней.

Снаружи я собираю хворост, бросая его в пещеру. Если придется, мы вернемся сюда, но если останемся еще на одну ночь, это будет означать, что мы не продвигаемся из джунглей. А нам нужно идти. Рука Авы нуждается в медицинской помощи, и мне нужно выяснить, как я собираюсь вести переговоры с Дядей Сэмом, чтобы вернуть Дэвидсона без информации.

Поставив бутылку с водой рядом с двумя кусками жареного змеиного мяса на камень возле костра, я направляюсь на север, чтобы посмотреть, не найду ли еще обломков. Первые двадцать минут я ничего не замечаю, но могу запастись фруктами. Мы можем зажарить их сегодня вечером. Сладость фруктов была бы вкусной после сухой резиновой змеи. Я набиваю карманы и иду дальше.

Слева в листве просвет, будто кто-то или что-то прыгнуло в середину и не ушло. Я ковыряюсь бамбуковой палкой, но ничего не происходит. Мачете сейчас не помешало бы.

Мне бросается в глаза занятный коричнево-золотой узор, неизвестный в Амазонке. Медленными и размеренными движениями я осторожно отодвигаю ветку в сторону. Под веткой лежит сумочка, выглядящая почти идеально. Ветка колышется, и появляются зеленые отметины изумрудного дерева боа.

Ему не понравится, что я нарушаю его покой. Возможно, смогу вытащить кошелек из-под ветки, не потревожив удава. Возможно, но маловероятно.

Какого черта, кто не рискует, тот не выигрывает. Медленно опускаю бамбуковую палку, пока кусты не встают на место. Кожаная ручка кошелька все еще видна сквозь пальмовые листья и папоротники. Как будто это игра, я двигаю палку вперед, пока она не касается края петли. Несколько щелчков – и ручка у меня на конце. Сумка царапает землю, но ветка над ней не шевелится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ты еще поблагодаришь меня за это, – говорю я змее.

Его язык вываливается в знак несогласия, но он не двигается с места. Я вытаскиваю сумочку по одному мучительному рывку за раз, пока, наконец, она не оказывается у моих ног. Поднимаю ее и переворачиваю. Дно голое. Это оригинальная сумка, а не подделка, которую мы подготовили.