Веснушка - Ахерн Сесилия - Страница 6

Кто-то громко ругается, хлопает дверца машины. Я оглядываюсь и вижу владельца желтого «феррари», он читает свой штраф за парковку. Так вот он какой. На удивление молодой. Хорошо, что моей улыбки не видно за сандвичем с сыром. Обычно я не получаю никакого удовольствия от подобных вещей, в штрафах за неправильную парковку нет ничего личного, просто работа, но с этой машиной все по-другому. Он высокий, худощавый, мужчина-ребенок, чуть старше двадцати. В красной бейсболке. Похожа на бейсболку с надписью «Вернем Америке былое величие», но, присмотревшись, я вижу на ней символ «феррари». Точно придурок. Он сует штраф в карман, в его движениях чувствуется раздражение, негодование, злость, и открывает дверцу машины.

Я довольно посмеиваюсь.

Он никак не мог услышать меня, я сижу тихо, сандвич с сыром приглушает мой смех, и я слишком далеко, через дорогу, но он будто чувствует, что за ним следят, оглядывается и замечает меня.

Кусок сандвича вдруг превращается в настоящий кирпич у меня во рту. Я пытаюсь проглотить его, но вспоминаю – слишком поздно, – что еще не прожевала. Я давлюсь, кашляю и отворачиваюсь от него, чтобы прочистить горло. Наконец мне это удается, и я сплевываю в салфетку, но крошки еще остались, и в горле першит. Я запиваю чаем и снова оглядываюсь на него – оказывается, он еще стоит и смотрит на меня. Он ни капли не встревожен, будто надеялся увидеть, как я задохнусь насмерть. Наконец он бросает на меня испепеляющий взгляд, садится в машину, хлопает дверцей и уезжает. На рев мотора оборачивается несколько человек.

Сердце бешено стучит.

Я была права. Придурок.

Глава пятая

После обеда мой маршрут идет вдоль прибрежной дороги. Здесь паркуются многие из тех, кто ездит на работу на поезде, будто это разрешено. Как бы не так; я быстро помогаю им усвоить урок. Они думают, что могут оплатить максимальное время, три часа, затем сесть на поезд по направлению в город, бросить машину здесь на весь день и вернуться в шесть вечера. Может, Пэдди и дает им поблажки, но я никогда. Я не поглажу по головке за такую безалаберность; они, видите ли, аванс выплатили. Платить нужно за все часы парковки, и никаких исключений, даже если хромаешь на обе ноги.

На обратной дороге к поселку я замечаю желтый «феррари» в нескольких метрах от того места, где он стоял раньше, и сразу чувствую приятное волнение. Это как играть в шахматы. Он сделал свой ход. Технически моя смена почти закончилась: уже 17:55. Парковочные автоматы работают до шести вечера. Пять минут оплатить невозможно, даже если очень захотеть, минимальное время – десять минут, и, хотя я педантично соблюдаю правила, я не заставляю людей переплачивать. С деньгами не шутят. Я оглядываюсь, нет ли водителя поблизости, вдруг он наблюдает за мной. Я натягиваю фуражку на глаза и чуть ли не бегу к машине. Смотрю на лобовое стекло, сердце бешено колотится.

Он заплатил. Впервые за все это время. Мой штраф сделал свое дело. Я сломала его. Допрос подозреваемого прошел успешно. Но парковка оплачена только до 17:05. В 14:05 он заплатил три евро за максимальное время – три часа, и меня бесит, что он надеялся получить еще один час бесплатно. Ничего не выйдет.

Прежде чем выписать новый штраф, я сканирую его номер, чтобы проверить, не оплатил ли он парковку онлайн. Нет.

Я цокаю языком и качаю головой. Да этот парень напрашивается на неприятности. Если бы он оставил предыдущий штраф на лобовом стекле, я бы не смогла выписать ему еще один. Он явно не собирается облегчить себе жизнь.

Я выписываю штраф.

И быстренько ухожу.

Рабочий день закончился, но я не могу пойти домой. Я сказала Бекки, что меня не будет, и теперь думаю, куда можно пойти в пятницу вечером в форме парковочного инспектора. Я покупаю рыбу с картошкой навынос и иду к замку Малахайд, где толпа подростков с подозрительно набитыми рюкзаками ищет укромное местечко, чтобы выпить тайком от всех.

Около девяти начинает темнеть, и дольше оставаться я не могу, территорию замка закрывают, к тому же мне скучно, я озябла и, честно говоря, не хочу портить себе целый вечер из-за того, что я отказалась посидеть с детьми. Думаю, если они нашли себе другую няню, мне уже нечего опасаться.

Домой я возвращаюсь в 21:30. В окнах мелькают дети, родителей не видно, так что я не знаю, остались Бекки и Доннаха или нашли мне замену. Я стараюсь не шуметь, надеясь, что меня не заметят и не скажут: «А, ты уже вернулась. Теперь-то мы можем уйти?» Я продрогла и устала, мечтаю о душе и пижаме.

Как только я захожу в спортзал, я сразу чувствую – что-то не так. Свет выключен, но в здании явно кто-то есть. Я не закрываю дверь за собой на тот случай, если это грабитель и мне придется спасаться бегством. Я не очень-то переживаю, скорее всего, это Доннаха. Из спортзала можно попасть в его офис и на винтовую лестницу, которая ведет в мою комнату. Его офис прямо подо мной и используется исключительно для просмотра порно и мастурбации. И, возможно, для выставления счетов и хранения бухгалтерских книг.

В офисе никого нет, шум доносится сверху, из моей комнаты. Неужели я оставила телевизор включенным? Нет, это вряд ли. Слишком уж реалистичные звуки. Вздохи, стоны, охи, ахи. Кто-то занимается сексом в моей комнате. Лучше бы это были двое. Обнаружить там одного человека было бы еще неприятнее.

Первая мысль – это Бекки и Доннаха. Раз я отказалась сидеть с их детьми, они задумали проучить меня, кончив на мои простыни, пока меня нет, омерзительно избалованные и сверхпривилегированные – знаю я их. Интересно, можно быть сверхпривилегированным или только привилегированным. Не знаю. Вторая мысль – там Доннаха. Может, Бекки все-таки ушла одна, а ему пришлось остаться. Может, он решил повеселиться без жены. Жена-показушница и забитый муж-обманщик – классика жанра. Противно даже думать, сколько раз он использовал мою комнату.

Я бесшумно поднимаюсь по спиральной лестнице, моя рабочая обувь, несмотря на ее дизайн, слишком массивная и тяжеловесная для слежки. Телефон наготове у меня в руке. Дверь в мою комнату приоткрыта, слишком уж глупая ошибка, наверняка это сделано намеренно. Не для того, чтобы их застукали, кому такое понравится, а чтобы услышать, если кто-то зайдет. Но с таким громких сексом невозможно услышать посторонних. Я как раз вовремя. Поднимаю телефон и снимаю, так все теперь делают, когда происходит что-то жестокое, опасное или необычное. Сначала снимай, потом думай. Смекалку мы давно растеряли. А вместе с ней сопереживание. Инстинктивную реакцию. Единственный инстинкт – снять видео, а думать и чувствовать как-нибудь потом.

Волосатая мужская задница ритмично двигается между загорелыми, упругими ногами, поднятыми высоко, широко раздвинутые бедра (какая растяжка!) она придерживает сама, собственными наманикюренными пальцами. Шеллак или гель, не знаю. Удивительная гибкость, и как мило с ее стороны держать себя раскрытой для него. Настоящая леди в постели. Я узнаю эти ногти, эти ноги. Это Бекки.

А это, значит, задница Доннахи. Приятно познакомиться.

Когда я понимаю, что это мои домовладельцы, мне уже не так забавно, что я застукала их, скорее противно. Это их собственность, но мое личное пространство, и они его нарушают. Если бы я могла выписать им штраф, я бы так и сделала. Я бы прилепила его прямо на эту волосатую задницу, надеясь, что, когда он сорвет штраф, ему будет больно до слез. Я выключаю телефон, тихо спускаюсь вниз и жду, когда они закончат, что и происходит вскоре – громко, с завидным пылом. Наверное, гордятся собой, какие они молодцы. Затем я снова поднимаюсь наверх, на этот раз не прячась, громко топаю уставшими ногами в тяжелых ботинках после долгого рабочего дня. Я дала им время хотя бы расцепиться, и надеюсь, они уже прикрылись. Я открываю дверь и усердно изображаю удивление на лице: во-первых, потому что дверь не заперта, ну и во-вторых, потому что на моей кровати творится такое безобразие.