Лёха - сокрушитель Вселенной (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 46

Ползти оказалось гораздо тяжелее, чем представлял себе Лёха, но всё равно он старательно прижимал задницу к земле, чтоб никто не подумал, что он стоит раком. Раком — не по-пацански. Вскоре локти начало саднить, а колено стало похрустывать. Герой остановился и прилёг отдохнуть.

Он обернулся, посмотреть, насколько далеко уполз, и не увидел никого. Только Петрович выделялся ярким пятном, но даже он растянулся по земле, стараясь быть как можно незаметнее. Остальных скрывали серые плащи, по цвету сливающиеся с почвой. Лёха махнул им рукой, и солдаты быстро поползли к нему, почти мгновенно упёршись ему в ноги.

— Давайте за мной, короче, — прошипел Избранный.

Лёха первым преодолел поворот, и увидел большую полянку, с двух сторон укрытую от ветра, будто кусок горы срезало огромным ножом, оставив здесь ровную каменную площадку.

На полянке он увидел несколько фигур, сидящих на корточках вокруг костра. Они тихо переговаривались, но Герой не мог разобрать слов, зато ясно учуял запах жареного мяса. Охраны не было, за тропой никто не следил. Но и площадка была не настолько большая, чтоб незаметно разместить на ней весь десяток, а потом вскочить и броситься в бой. Лёха чётко понимал, что если проползёт ещё чуть-чуть — его точно заметят.

Он снова обернулся и попытался жестом передать, что впереди враг, но не был уверен, что его поняли. Местных жестов он не знал, поэтому показал что-то неопределённое на пальцах. Орки по-прежнему сидели вокруг костра, и Герой понял, что пора действовать. Сейчас или никогда.

Лёха попытался вскочить. Поясницу прострелила резкая боль и он со стоном упал обратно, глядя, как зеленокожие амбалы встают и хватаются за топоры и мечи.

Глава 47. Первая Эпическая Битва Лёхи Против Армии Тьмы

Лёха засипел, хватаясь за поясницу. Такая нагрузка безо всякой разминки оказалась фатальной, и теперь он не мог даже пошевелиться. Орки неистово зарычали, потрясая оружием и внушая страх беспомощному Герою.

Вдруг вспомнился подвал и крест, но здесь было одно существенное отличие. Теперь Лёха был не один. Из последних сил Избранный поднял руку и вытянулся вверх, будто политрук на знаменитой фотографии.

— В атаку! — заорал он, и тут же упал, словно сражённый вражеской пулей.

Порождения тьмы остановились и расхохотались. Но тут же, словно из ниоткуда, на них красной фурией бросился капрал Петрович, а следом за ним, стараясь перешагивать через лежащего Паладина, и остальной десяток.

— Ур-р-ра! — голосил петух, хлопая крыльями и наседая на орочью банду.

Завязался бой. Из-за того, что орки сперва остановились, на площадку успели выбежать все воины Белого Города, перехватывая инициативу у злобных тварей. Зазвенела сталь, неистовая мощь простых солдат, вынужденных защищать родную землю, начала теснить орочий строй. Поле битвы заслонили спины в серых плащах, и Лёха, стиснув зубы, пополз в самую гущу сражения.

Орки, что сперва начали отступать, быстро перегруппировались и принялись успешно отражать атаки храбрых разведчиков. Лёха вдруг заметил, как один из зеленокожих, самый щуплый, отделяется от строя и мчится вниз по тропе, предупредить других.

— Петрович! — громогласно заорал Паладин, рукой указывая на него. — Держи вон того!

— Яволь, хер майор!

Петух разбежался, набрал скорость и подпрыгнул, словно истребитель на взлёте, но проклятая сила тяготения оказалась сильнее, чем куриные крылышки. Орк же в это время улепётывал так, что сверкали подкованные сапоги. Петрович приземлился на краю обрыва, чудом удержавшись в равновесии, а орк сбежал по узкой тропинке, и догнать его уже не представлялось возможным.

— Да бля, Петрович! — выдохнул Герой, пытаясь подняться.

— Не виноватый я! — мигом откликнулся капрал.

Спину наконец отпустило, Лёха сумел встать и оценить обстановку полностью. Перед ним на площадке шла битва, позади него был обрыв и поворот по тропинке. Сражение кипело по-прежнему, совсем не похожее на виденное в кино буйство акробатических трюков и изящных пируэтов. Никто из солдат не пытался показать чудеса фехтования или применить хитрые тактические манёвры. Два отряда столкнулись нос к носу и толкали друг друга щитами, непрерывно пытаясь молотить оружием сверху. Гремели щиты, рычали орки, кричали люди, и такая драка Паладину решительно не нравилась.

— Так, бля! А ну, разойдись! — заорал он.

Лёха принял боксёрскую стойку и готовился встретить каждого из порождений Зла градом ударов.

— Это приказ, бля! Живо расступились! — он ещё сильнее повысил голос.

Ослушаться приказа солдаты не могли. Строй рассыпался в стороны, и поток зеленокожих ублюдков хлынул прямо на Лёху, будто оползень или вода из прорвавшейся плотины. Паладин начал махать кулаками, но все удары прошли мимо, и орки посыпались с обрыва, словно лемминги. Они пытались остановиться, кричали, но наседающие сзади толкали своих сородичей навстречу гибели.

Когда последний из орков полетел вниз, Лёха проводил его грустным взглядом. Сострадание не было чуждо Герою. Солдаты же, наоборот, радостно заорали, празднуя победу.

С площадки открывался вид на долину, обезображенную продвижением армии тьмы. Чёрный густой дым поднимался от громадных костров, виднелись шатры и палатки командиров, а сама армия выглядела отсюда мерзкой копошащейся ордой. Хитроумные осадные орудия тянули за собой измождённые крестьяне, прикованные к ним железными цепями. Мерзкие уродливые гоблины подгоняли их ударами плетей.

Единственный выживший орк наконец добежал до расположения войска, размахивая руками и указывая наверх, на скалу. Туда, где стоял Лёха и его отряд. Орочий военачальник, одетый в шкуры и кости, поднял взгляд, и Лёха увидел его глаза, горящие нечестивым огнём безумия и злобы. Варлорд жестом отправил своих сородичей в атаку, и от громадного скопления порождений тьмы отделилась ещё одна группа орков, которые беспрекословно побежали на штурм скалы.

Численностью они превосходили силы Белого Города, и Лёха принял мудрое решение отступать, пока не стало слишком поздно. Этот махач он не затащил бы даже плечом к плечу со всеми пацанами Белозерска.

— Все целые? Отходим, бля! — приказал Герой.

Благо, отступать пришлось по той же дороге, а в драке, кроме орков, никто не пострадал.

— Пошли, пошли! — Лёха пропустил солдат вперёд, а Петровича схватил под мышку и развернул, чтобы тот наблюдал за тылом.

Узкая тропинка снова предательски осыпалась под ногами и петляла на склоне. Им приходилось рисковать на каждом шагу, и Лёха рисковал больше всех, постоянно оглядываясь и оценивая обстановку.

— Лезут, падлые! — воскликнул Петрович, и Герой обернулся снова.

Орки карабкались по склону, будто муравьи, с каждой секундой приближаясь к ним. Порождения тьмы рычали и выкрикивали оскорбления, размахивали топорами. Некоторые срывались и падали вниз, но с потерями они не считались, вообще не обращая внимания на раненых и погибших.

Паладин, идущий последним, лихорадочно начал соображать, как можно задержать чертей, не вступая в бой, но никаких мыслей не было, а глупые затеи навроде забросать врагов камнями или отработать на них ура-маваши, он сразу отмёл.

Тропа становилась шире, а Белый Город уже виднелся вдалеке. Солдаты смогли перейти на лёгкий бег, и Лёха едва за ними поспевал, как вдруг один из них оступился и упал.

Товарищи успели схватить его, спасая от гибели, но продвижение замедлилось.

— А-а-а! Я ногу сломал! Сломал! — завопил он, и Лёха узнал голос бывшего капрала.

Солдаты остановились, и Лёха подбежал к ним. Бледный Шмульке часто дышал, опираясь на товарищей. Нога, неестественно вывернутая, выглядела жутко.

— Бля, приехали, — выдохнул Герой.

— Бросьте меня, — глухо произнёс воин. — Я их задержу. Как-нибудь.

Но Лёха так не думал. Шмульке дрожал, стоя на одной ноге, на лбу выступили крупные градины пота.

— Ты чё, дебил? — спросил Паладин. — Мы русские, мы своих не бросаем.