Спасти СССР (СИ) - Афанасьев Александр - Страница 64

Почему предсовмина должен быть именно я? Потому что только я знаю, как выглядят и работают институты в нормальной экономике. Если я знаю, то я и могу строить. Потому что знаю что – строить. Перестройка потому и кончилась такой трагедией, что реформаторы с трудом представляли себе конечный результат реформ. Если не знаешь, куда идти, то ты точно не придешь туда, куда нужно. И мало кто знает, что Дэн Сяо Пин перед началом реформ не раз ездил к Ли Куан Ю. и изучал опыт Сингапура, перед тем как начинать реформы у себя дома. То есть он знал куда идти, видел конечный результат своими глазами. А Горбачев куда ездил? Рыжков? Да никуда. Весь их опыт – это взгляд со стороны, нахватались чего-то там по верхам. Буш в своих воспоминаниях написал, как во время визита 1989 года Горбачев спрашивал насчет американских домов, как они продают, как покупаются и сколько стоят. Думаете, он переехать хотел? Да нет, как раз хватал по верхам, пытался понять. Почему тут так а у нас… ж… об косяк. Говорят, что Ельцин принял решение, что так больше нельзя, когда первый раз приехал в США и посетил супермаркет. Знал бы он, какое г… о там продают – например яблоки с каким-то напылением, они шесть месяцев легко лежат, только кожуру есть нельзя, рак заработаешь. Хотя может тогда такие и не продавали…

Или как Лигачев – американцы это вспоминают – уже после падения СССР приезжал в Нью-Йорк. Он все спрашивал у принимающей стороны, кто же отвечает за продовольственное снабжение такого огромного города, а американцы никак не могли понять, о чем этот странный русский спрашивает, и вообще что такое "продовольственное снабжение".

Или, как потом вспоминал банкир Пугачев – как дочери Ельцина получили кредитные карточки, и пошли по магазинам. Они ведь даже не понимали, что карточка это не волшебная палочка и за все покупки кто-то должен будет заплатить. Ну и какие тут реформы делать?

Если начать реформы теми людьми, которые начинали в той реальности – академики Абалкин, Ситарян – к тому же и придем. К краху. Надо строить правильные институты – и только потом предоставлять свободы, чтобы пользоваться ими. Свобода без институтов – это хаос.

Есть и еще одна причина, почему лучше мне идти на предсовмина и не заикаться пока о президентстве. Сейчас система хоть как то работает в условиях советов и административной вертикали партии. Наличие избранного прямым голосованием президента – моментально вызовет вал подражаний: каждый чиновник тоже захочет подобный прямой мандат. Вроде как это демократия, но именно такая демократия и привела в итоге к обрушению страны. Причем и в экономике и в политике механизм был схожий.

Почему то в СССР считается, что если человек выбран всенародным голосованием, то он должен и может подчиняться только своим избирателям, и только они его могут снять. Откуда это – я не знаю. Но это очень опасное заблуждение. Например, введенная Горбачевым выборность директора трудовым коллективом как то сразу привела к тому, что министерство, вышестоящие структуры не могут его снять. А почему? В принципе, и введение поста президента сыграла такую же роль – первые секретари республиканских обкомов моментально избрались и стали кум королю сват министру – федеральный центр их снять как бы уже не мог. В трагедии 1991 года это сыграло огромную роль – раньше они дрожали перед Москвой, а теперь были неприкосновенны и знали это.

В США эти вопросы решаются довольно просто. Губернатор принадлежит либо к одной либо к другой партии. Никто не пойдет на конфликт с президентом страны, если они в одной и той же партии. Если в разных – пойти, конечно, могут. Но есть такая штука как разделение полномочий между центром и штатами. У штатов есть свои прерогативы (и свои налоги), у центра свои, а у муниципалитетов свои. Там кстати нет такого разделения, когда часть налога идет в центр, а часть штату – каждый собирает свои налоги, и каждый налогоплательщик знает, на какой уровень идет его налог. Местные налоги платят в первую очередь, потому что они идут на школы и на полицию. И не может быть такого, чтобы штат решал, сколько денег отправить центру, а забастовавшая шахта – сколько платить налогов. А в СССР это было!

И надеюсь, не будет.

Короче говоря, должность президента обещает больше проблем и рисков, а вот профит от нее не так очевиден, по крайней мере, на первом этапе. Так что решено – на Совмин иду я сам, партией пока пусть рулит Лигачев, а Громыко пусть останется на парламенте. И конечно, никакого Съезда не будет – и так депутатов хватает…

– Зря ты на Совмин идешь

– Почему?

– Крайним будешь. Чуть что – все на тебя будут валить.

– И так свалят. Не думаешь?

– Ну как. Если решение приняли коллективно…

– Так…

– Не согласен?

– Нет, конечно. Коллективное решение это признак безответственности.

– Ну ты и… бонапартист.

– О как! Это ты меня оскорбить что ли так решил?

…

– Наполеон Бонапарт меньше чем за двадцать лет подмял под себя всю Европу, это никому не удалось, даже Гитлеру потом. А ты за семь лет страну развалил. Лучше уж быть бонапартистом…

– Михаил Сергеевич…

Пономарев…

– Собрались уже все…

– Иду.

Что говорить – я знал. Не совсем то, что мне напечатали в докладе. Совсем не то. Как говорил Гельвеций – знание принципов легко заменяет незнание некоторых фактов.

Ведущий дискуссию секретарь СЭВ Вячеслав Владимирович Сычев, доктор технических наук, ученый и инженер, который тут был совсем не на своем месте – объявил минуту молчания по Черненко, а потом объявил, что слово предоставляется генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачеву Михаилу Сергеевичу

Ну…

– Дорогие товарищи. Прежде всего, позвольте выразить благодарность за принесенные соболезнования по случаю кончины Константина Устиновича Черненко, стойкого коммуниста и борца.

…

– Позвольте так же выразить благодарность за то, что каждый из вас нашел время лично приехать в Москву в такой тяжелый для нас час. Но – все мы смертны, товарищи, и каждый из нас рано или поздно закончит свой жизненный путь на этой земле, и значение будет иметь лишь то, что оставим мы после себя на этой Земле, как будут помнить нас люди – с благодарностью или…

Пауза повисла в воздухе.

– Ни для кого ни секрет, что наше отставание от ведущих капиталистических стран по некоторым экономическим показателям, вызвана страшным ударом войны, который пришелся по нашим странам и заставил нас восстанавливать, в то время как другие могли строить. Но время идет, и чем дальше от нас эта война, тем менее терпимыми являются наши оправдания, почему мы не можем обеспечить наших граждан всем необходимым!

Потрясенное молчание

– Товарищи. Доверие к власти определяется делами, а не лозунгами. Тот Железный занавес, как его назвал Черчилль – истончился и скоро нам придется выслушивать недовольные вопросы своих граждан – почему мы должны стоять в очереди на машину, почему у нас квартиры хуже чем там и так далее. Времени осталось немного товарищи – рано или поздно эти вопросы прозвучат. И нам надо ответить на них, ответить правдиво и уверенно, если мы хотим чтобы люди продолжали доверять нам. Мы должны уже сейчас задуматься о том, как наш союз будет выглядеть через двадцать тридцать лет.

Товарищи! В настоящее время наш союз предполагает торговлю только между странами. Я предлагаю пойти намного дальше и перейти к строительству общего Евразийского экономического сообщества по типу европейского. Я предлагаю перейти от дружеских отношений партий и государств – к дружеским отношениям самих народов, вместе борющихся за дело социализма. Я предлагаю принять за основу стандарты Римского договора пятьдесят седьмого года и начать новый этап сближения наших народов на основе следующих принципов:

Первое – свобода для людей. Если мы все строим социалистический строй – зачем нам границы? Почему люди, которые живут в находящихся в одинаковых исторических условиях и стоящих на одной исторической ступени развития – не могут свободно перемещаться между нашими странами, работать, отдыхать. Что заставляет нас, коммунистов, социалистов закрываться друг от друга границами?