Алиса в Замужикалье (СИ) - Халь Евгения - Страница 13

– Почему? Что я ему сделала?

– Так заведено, красавица моя! В открытую всем говорят, что те неудачницы, что отбор не пройдут и самый низкий балл наберут, отправятся работать судьбой в заброшенные миры. Вот такие, как этот. Но ты же сама видишь, что здесь нет никого. Поэтому враки это. Убивают их втихую. А многих сам дракон сжирает.

Ушатай меня, Китай! Сжирает? Вот прямо в буквальном смысле? Я открыла рот, чтобы задать этот вопрос, но горло сжал спазм. Видимо, на моем лице и так все было ясно написано, потому что Доля кивнула, тяжело вздохнула и сказала:

– Он не просто дракон. Он дракон Судьбы. А Судьба без жалости и слез съедает тех, кто не проходит отбор. Разозлила ты его! Шибко разозлила! В гневе он страшном.

– Да чем? Я его в глаза никогда раньше не видела!

– Мешаешь ты ему, милая. А мешаешь, потому что…

И тут в воздухе появилась прореха и из нее выглянула мордочка моего фамильяра Нистара.

– Я прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но по вашим следам пущены ищейки. Стража драконова почуяла, что нити использованы для перехода в заброшенный мир, куда нога Судьбы много веков не ступала. Они задействовали заклинания поиска и подслушивания.

– Ох, горе горькое! Торопись, милая! – Доля взяла в руки второй конец нити, привязанной к моей лодыжке.

– Подождите! – я схватила Долю за пухлую руку. – У меня еще два вопроса есть. Как мне дракона в себя влюбить? Он же меня ненавидит! Вы же сами сказали.

– Думай, девица, думай, красавица! Ты, главное, не горюй, мы поможем. Будем все вместе крепко думать. А как надумаем, весточку пришлем. Да ты и сама не оплошай, 

– А те куклы в клубе? Джинн, лев, змей с яблоком? Кто они? Может, это подсказка?

– Куклы? – она недоуменно заломила бровь.

– Это она так воспринимает наши судьбоносные игры, – хихикнул Нистар. – Как игрушки. Тут, знаете ли, целый комплекс: трудное детство, инфантильная мечтательная натура. Вот ее на игрушки и тянет.

Тоже мне, психолог доморощенный, зааналить его Фрейд! Сейчас еще спросит таким мягким и участливым голосом:

– Хотите поговорить об этом?

Да, хочу! Достали меня их загадки! Обращаются со мной, как с куклой. Пугают все время. Куда-то тащат, как марионетку на веревочках. В буквальном смысле с этими их золотыми нитками, катушку им в ноздри! И веретено в… гхм. А теперь еще я должна влюбить в себя дракона, у которого при виде меня огненный токсикоз начинается – пожарный шланг ему в грызло!

– Ой, дитя она малое да неразумное! – всплеснув руками, захихикала Доля. – Куклы! Ой, уморила! – она вся затряслась от смеха, пухлый животик смешно подпрыгнул под широким, как старинный сарафан, платьем. – Не куклы, это, дитятко мое, а…

И вдруг трава на опушке леса вспучилась, и из-под нее вырвался столб огня.

– Драконова стража! – испуганно вскрикнула Доля, дернула за нить и я взлетела с травы вверх и кувыркнулась в воздухе так, что акробаты цирка Дюссалей от зависти разорвали бы на себе шитые блёстками трико.

И полетела в пустоту. Снова! Ушатай их всех, Китай!

Я открыла глаза и вскочила с постели. Зацепила ногой одеяло, споткнулась об него и рухнула на ковер. Нистар, пристроившийся на прикроватной тумбочке, хихикнул и сказал:

– Доброе утро!

– Не спеши с выводами! – мрачно буркнула я, выпутываясь из одеяла. – Мне тут сон интересный приснился. Хотела спросить…

Дракончик испуганно вытаращил глаза и приложил к губам лапку с золотыми коготками. Золотые крылышки нервно затрепетали. Он громко прокашлялся и важно сказал:

– Толкование сновидений – это отдельный предмет, который вы вскоре начнете изучать. Сией сложной науке, требующей особых знаний и навыков, я пока не обучен.

Все! Достал! Не могу я с таким ботаном жить! Фамильяр-швамильяр, а нервы-то у меня не железные! Я уперла руки в бока и грозно гаркнула:

– Значит так! Или ты начнешь со мной нормальной разговаривать, и на "ты", кстати, или я тебя верну в ту ж… зеркальную поверхность, из которой тебя выцарапали! Сейчас пойду к ректору и скажу, что это ошибка. Нету у меня такой части души. И быть не может! Хэмингуэя читал?

– Простите, кого?

– Не понял, да? Вот и я ни хэмингуя не понимаю, когда ты разговариваешь!

Дракончик нервно икнул и затараторил:

– Познание собственной души есть процесс эмпирический, сопряженный с некоторыми…

Я схватила одеяло, набросила на него и заорала:

– Попался! Все, ориведерчи! Досвидос!

– Я больше не буду! – просипел полузадушенный фамильяр. – Пощадите! То есть, пощади, Алиса! Не нужно меня выгонять! Клянусь честью стать ближе к народу. То бишь, к тебе!

– А ты не свистишь? – подозрительно спросила я. – Нет? Пойми простую, как мужские трусы, вещь: я от твоих премудростей сразу начинаю пессимиздить. Мне и так тоскливо! Безнадёга у меня. Попала черт знает куда, я – не я, и даже душа, ты то есть, не моя! А ты все время умничаешь и подчеркиваешь специально, какая дура, а ты весь из себя продвинутый дракон.

Но во время пламенной своей речи одеяло я все же малость приспустила, чтобы он там не задохнулся.

Нистар осторожно выглянул из-под одеяла и примирительно сказал:

– Осознал. Каюсь. Прошу прощения!

– Ладно, живи! – я выпустила его  на свободу.

Лети, голубь мира! И тут в  животе у меня громко заурчало. Кстати, ректор вчера обещал ужин в комнату? И где? С прошлой жизни не жрамши!

– Завхоз Камцан вчера приносил тебе ужин, но ты уже спала, – сказал фамильяр, косясь на мой живот. – Одевайся и иди завтракать в столовую. Не опоздай! Здесь с этим строго.

Я малость повеселела. У меня уже от голода руки дрожат. В таком состоянии я даже дракона убить могу, если он перекроет дверь в столовую. И тут я увидела на письменном столе крупное зеленое яблоко. Вчера его здесь точно не было. Я бы запомнила. Ну хоть что-то для затравки!

Я подошла к столу, взяла яблоко в руки и широко открыла рот, собираясь смачно куснуть. И в этот момент из яблока послышался гнусавый голос. Такой, словно кому-то нос прищепкой зажали. Точь-в-точь как у пиратских переводчиков американских фильмов. Только вместо: "Коламбия…эээ пикчерс… представляет…эээ", он завопил:

– Что за хамская манера сразу жрать всё, что видишь? Что ты все время жрешь вообще?

Я уронила яблоко, испуганно попятилась и автоматически, не думая, огрызнулась:

– Где там все время, когда с такими перерывами!

И вдруг яблоко подскочило и завертелось волчком, как ужаленное. Из него потянулась длинная цепочка соединенных вместе крошечных, размером с фасолину, книг. Словно какой-то чокнутый дизайнер решил сделать из них бусы.

Книжные бусы свернулись кольцом, потом распрямились, вытянувшись в струну, раскрылись, взмахнув страницами, и из них вылез бумажный червяк. Все его тело состояло из свернутых в трубочку книжных страниц. Трубочки соединялись между собой совершенно непонятным образом и поминутно шелестели, словно кто-то листал книгу. Бумажное тело венчала картонная голова. Из хорошего такого картона. Как дорогих книг. У нас в детдоме советская энциклопедия была с такой обложкой. Лицо у червя было человеческое, круглое и плоское, как блин. Противное очень и к тому же сморщенное в презрении. Как будто я ему в суп плюнула. И глазки-буравчики. Он меня ими ощупал, лапку вытянул и поддернул сползшие на переносицу очки в огромной оправе, которая раза в два была больше, чем его противная мордаха.

– Я – главный библиотекарь академии Многотомиус Затрёпанный, получите книги для учебного процесса, – он взмахнул лапкой и крошечные книги на столе подпрыгнули и выросли на глазах, распухнув в толстые большие тома. – Настоятельно прошу впредь не жрать мое транспортное средство и портал для доставки книг!

– Так я же не знала! – попыталась оправдаться я. –  Думала, что это просто яблочко. Аппетитное такое!

– А вы умерьте аппетиты, – еще больше сморщив противную рожу, прогнусавил червяк. – А то ваша и без того выдающаяся филейная часть так распухнет, что вы просто не дойдете до отбора! Или ректор-дракон не заметит за ней вашего лица!