Позволь мне верить в чудеса (СИ) - Акулова Мария - Страница 24

— Хорошо, на два.

С легким раздражением отмечала, что Захар смотрит на экран, пока она пишет сообщение. В принципе, можно было и домой вернуться, и позвонить, но при посторонних говорить с бабулей Ане по-прежнему не хотелось, а телефон у нее всегда с собой — быстро увидит.

— Ты трубку обновила? — когда сообщение было отправлено, а экран погас, Захар задал новый вопрос, а Аня почувствовала новую волну раздражения.

— Да. Тот совсем испортился. Пришлось.

Карман и гордость обжигали деньги, которые Высоцкий отказался взять. Даже шальная мысль проскользнула — может пустить их по ветру в прямом смысле? Разбросать где-то… И пусть подберут те, кому нужнее… Или музыканту какому-то уличному положить? Но пришлось признать — поступи она так, только подтвердит мнение Корнея Владимировича, считающего ее малолетней дурочкой. Непонятно только, почему его мнение имеет для нее хоть какое-то значение?

— Жалко, что поторопилась… — из раздумий Аню выдернуло замечание Захара, который завел мотор, включил заднюю, выводя машину по тому же маршруту, по которому чуть раньше свалил в закат Высоцкий.

— В смысле? — Аня сначала смотрела перед собой на удаляющийся дом, а потом на профиль парня.

Красивого… Но не вызывающего никаких эмоций.

— Думал, подарить тебе на День рождения. В конце сентября ведь, да?

— Не смей, Захар! — и пусть кого-то такое замечание наверняка обрадовало бы, Аня искренне возмутилась. Даже голос повысила. Просто потому, что какой бы «наивной дурочкой» по мнению некоторых ни была, знала, что подарки часто обязывают. К сожалению, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

И если Высоцкий своими щедрыми жестами пытается показать им «вкус» жизни в достатке, а потом надавить на то, что они-то с бабушкой в одном шаге от такой, только руку протяните и бумажку подпишите.

То Захар надеется все же покорить Анино сердце своей щедростью. А то и не сердце вовсе.

— Почему? Ты моя девушка, я хотел сделать тебе приятно…

— Потому что я все равно не приняла бы, Захар! И мне это не приятно.

Захар глянул на Аню мельком, улыбнулся, плечами пожал.

— Ну ты странная, Анюта. Ей-богу, странная… — прокомментировал беззлобно, улыбнулся своим мыслям, да только и не подумал прислушаться. — Тогда ноутбук тебе купим, да? Новый, чтобы ты свою бандуру не таскала…

— Захар, — Аня сказала предупредительно, прикрывая на секунду глаза, чтобы успокоиться. Это ведь не на него она злится сейчас. Это остаточное от «добродетеля», который в очередной раз все сделал так, как хочет. Который всегда делает так, как хочет. И если он хочет выбросить ее чехол, не спросив — выбрасывает. Хочет отчитать, как маленькую — отчитывает. Хочет дом снести — снесет. И стоило подумать об этом, по телу снова дрожь. Но уже не такая, как та, что пробила, когда он оказался слишком близко. — Прекрати, пожалуйста. Мне ничего не нужно. Ни сейчас, ни на День рождения. Если не хочешь меня обидеть — прекрати. Я не жаловалась, что меня не устраивает «бандура». Меня

всё

устраивает.

Сказано было вроде бы спокойно, хотя и нервные нотки несколько раз пробились. Может именно поэтому Захар послушался. Глянул, хмыкнул, на дорогу уставился… И молча ехал куда-то, пока Аня собиралась с мыслями, глядя в окно. А потом телефон снова ожил — она думала, что это бабушка, оказалось, Высоцкий.

«

Предложение по квартире в силе. Включи прагматизм, Аня. Прямо как с ухажёром на тачке…

«.

Аня трижды прочла прежде, чем поняла, насколько это… Обидно. С новой силой разозлилась, почувствовала, что уши не горят — а просто полыхают…

Стоило бы никак не реагировать. Вообще. Но она не сдержалась.

«Отказ в силе. И не ваше дело.»

.

Написала прямо так — с точкой в конце. Как делала всегда в переписке с Высоцким, придавая своим сообщениям большей серьезности и категоричности. Жаль только, в разговорах это не работало. Там последнее слово всегда за ним. Да и тут… Не отвечает исключительно потому, что сказал все, что хотел. И совершенно пофиг, какую бурю это вызывает в ней. До сбившегося дыхания. До пунцовых щек и сжавшихся кулаков. До отчаянной готовности ложиться под экскаваторы, если Высоцкому надоест мудохаться, и он решит пойти на открытый прессинг.

Глава 12

Аня несколько раз кашлянула, прочищая горло, а еще делая очередной круг по тротуару рядом с большим бизнес-центром.

Это был уже десятый… А может двадцатый… Этого Аня точно не знала, но знала другое — процесс наматывания кругов не способствует тому, чтобы она стала меньше нервничать. А стоило бы, ведь… Она сама пришла к Высоцкому на разговор.

Аня никогда не была слепой, тем более, если речь идет о бабушке. Поэтому сейчас прекрасно видела, что с каждым днем Зинаида волнуется все больше, а вот улыбается все меньше. Что куда чаще задумчиво смотрит перед собой, сжав плотно губы, что то и дело откладывает вязание, ведь пальцы нещадно трясутся, пьет свои таблетки… И неустанно — раз за разом — прокручивает в голове мысли о том, что им делать, как поступить, как дальше жить…

Ни Высоцкий, ни кто-то другой к Ланцовым больше не приходил. Но они все равно каждый день жили, чувствуя себя будто на пороховой бочке. Им снились сны о том, как во двор заезжает бульдозер. Они обе напрягались, когда слышали, что по улочке едет машина… Аня перестала проводить время во дворе, Зинаида стала небывало молчаливой.

Ланцовы вздрагивали от любого излишне громкого звука, переглядывались, понимали, с чем это связано… Но напрямую не говорили.

Ане понадобилась неделя на то, чтобы решиться впервые сделать то, что Высоцкий проворачивал уже не раз и не два. Заявиться уже к нему — пусть не домой, но в офис, и попытаться… Вряд ли навязать свои правила игры, но хотя бы адекватно поговорить, не привлекая бабушку.

Отчасти решиться на это было сложно, потому что его крайнее сообщение — о прагматизме и ухажёре — было откровенно грубым и обидным, отчасти… Потому что она по-прежнему испытывала страх и стыд из-за пропасти, которая их разделяет. И речь ведь не столько в состоянии, сколько в возрасте, опыте, уме…

В том, что Высоцкий — очень умный мужчина, Аня не сомневалась. И случись их знакомство иначе — например, приди он в ее университет с гостевой лекции о том, как надо жить так, чтобы жить хорошо, Аня осталась бы под огромным впечатлением, а может и втюрилась бы по самые уши на какое-то время, но все случилось иначе, и теперь она просто его боялась. И его, и себя — что ляпнет лишнего, что не найдется с ответом, что… По всем фронтам проиграет, не сделав при этому лучше ни дому, ни им с бабушкой.

Но чувство ответственности взяло верх, поэтому сейчас Аня стояла под офисом ССК, держала в руках телефон, занеся палец над надписью «Корней Высоцкий»… И можно было бы сделать еще сто кругов, а потом струсить, развернуться, уйти и привторившись, что даже не планировала, но Аня остановилась, сначала глубоко вдохнула, потом долго выдохнула, прикрыв глаза, нажала, поднесла к уху…

Вздрогнула от первого протяжного гудка, второй восприняла уже спокойно, как и третий, и даже четвертый…

— Слушаю, — а вот когда услышала голос — опять почувствовала прострел, распространившийся по всему телу мелкой дрожью. Ни тебе «алло», ни «добрый день». Короткое «слушаю» бесцветным тоном.

— Здравствуйте, Корней Владимирович, — эту часть Аня репетировала, поэтому получилось сказать спокойно. — Я хотела бы с вами поговорить.

— Говори, я слушаю, — и снова коротко, то ли просто по-деловому, то ли уже неуважительно. Аня была несильна в этом. Слишком плохо знала и таких мужчин, и их манеры. Но на любое слово Корнея почему-то сходу хотелось обижаться. Искать повод и обижаться.

— Вы случайно не в офисе?

— Каком офисе? — Корней спросил после паузы в несколько секунд.

— Я рядом с головным офисом вашей фирмы. Вы не на месте? Я могла бы… Подняться…

Аня говорила и чувствовала, что щеки розовеют. Раньше затея казалась ей близкой к гениальности. В конце концов, это ведь логично, что деловые вопросы решаются в офисе. Но сейчас… Пожалуй, припереться под здание и навязывать разговор — не лучший вариант. У него ведь могут быть дела, встречи, планы…