Ожившая весна (СИ) - Борзакова Надежда Марковна - Страница 3

- Снежинка, закрой глаза, - я поймала ее взгляд в зеркале заднего вида. И, стараясь абстрагироваться от увиденного, сильнее вцепилась в руль, устремив взгляд исключительно на дорогу.

Снежана. Нужно думать о ней. Нужно увезти ее. Только куда?

Второй супермаркет выглядел не лучше, зато рядом с ним было пусто. Наверное, рядом с ним было пусто. Карина пошла внутрь, а я осталась со Снежаной и старалась обуздать панику. Придумать, что делать дальше.

Казалось, вечность прошла до того, как Карина выбежала к нам, прижимая к груди разномастные упаковки.

- Вроде никого, - сказала девушка, - но вглубь не сунемся, ну его.

Я пообещала Снежане вернуться через минуту и присоединилась к Карине. Вдвоем мы справимся быстрее.

Стараясь не споткнуться и особо не шуметь, мы стали выбирать целые упаковки, складывать их в пакеты, как ни в чем ни бывало висящие под лентой у кассы, и переносить в багажник.

- Я пойду гляну, может есть..., - начала было Карина, и тут с улицы донесся полный ужаса Снежанин визг.

Мы бросились наружу. Их десять, нет одиннадцать. Они возле машины, на машине и уже внутри из-за открытого люка. Почуяв нас, несколько зомби обернулись и направились навстречу. Я оттолкнула одного изо всех сил и сумела проскочить. Оставалось два метра, один...Позади меня дико заорала Карина. Машинально я обернулась. Один из мертвецов впился в ее плечо, навалился, увлекая на асфальт, другой укусил в шею...

- Снежана! - из последних сил заорала девушка.

Я все же добралась до машины. Ухватила забравшегося наверх зомби поперек туловища и дернула на себя. Раз, другой - и мы повалились на асфальт. От жуткой вони затошнило. И все равно я кое-как пыталась не дать страшному лицу с клацающими челюстями достать себя.

Грохнул выстрел, следом еще и еще. Голова мертвеца буквально взорвалась надо мной, хватка ослабла, и я с визгом выползла из-под него. Как могла доползла до задней двери, непослушными пальцами разблокировала двери и открыла ее. И в ужасе заорала от жуткой картины внутри.

- Дочка-а-а-а, - она уже не слышит. Не может услышать, что я впервые решилась назвать ее дочкой. И не сможет…

Чьи-то сильные руки сомкнулись на моей талии, не пуская внутрь. Не давая в последний раз обнять мою маленькую девочку. Внезапно она шевельнулась и повернулась лицом. Вернее, его половиной, ведь второй… Не было. И, уставившись единственным страшным мутным глазом, с шипением потянулась ко мне и начала выбираться из машины. Еще один выстрел… Последним, что я почувствовала перед тем, как потерять сознание, было то, что меня подняли на руки.

Глава 5

Запах крови. Настолько сильный, что кажется, будто я в ней тону. Открываю глаза. Они фокусируются не сразу. И лучше бы окружающая действительность так и оставалась размытыми пятнами и очертаниями, а еще лучше, чтоб померкла вовсе. Раз и навсегда. Тогда мне не пришлось бы ощущать потерю моего ребенка. Моей маленькой девочки, которую я сначала почти боялась. Не знала, как себя вести, не знала, примет ли она новую жену своего отца. А потом полюбила. Как дочь. И я была ее матерью. Полтора года была. А теперь ее нет. Теперь никого нет, никого не осталось у меня.

Я на заднем сиденье машины. Моей машины. Как раз возле той его части, на которой…Она залита кровью. Все здесь залито кровью, все пропиталось ею. Мой крик вынуждает того, кто за рулем остановиться. Он вылезает из машины и вытаскивает наружу меня. От хлесткой пощечины моя голова дергается, скулу простреливает болью, а из глаз брызгают слезы.

- Слушай сюда, дура, - держа за предплечья, незнакомец поднимает меня на носочки, приближая к своему смуглому лицу – суровому, будто вытесанному из камня. Из-под густых бровей страшно блестят темно-карие, практически черные, глаза. На левой скуле небольшой, но глубокий шрам. Ноздри явно когда-то сломанного, судя по костному мозолю на переносице, носа зло раздуваются от тяжелого дыхания. Мужественный, четко очерченный рот злобно искривлен, - Или ты сейчас заткнешься, или я свалю и оставлю тебя здесь, поняла? И ты сдохнешь за считанные минуты.

- Мне плевать, - всхлипнула я. И снова разрыдалась.

- Как скажешь, - и отпустил. Отступил на шаг, а все равно казалось, что его высокая и широкоплечая фигура горой нависает надо мной. На вид мужчине слегка за тридцать. Коротко стриженные черные волосы – на макушке чуть длиннее, чем по бокам - очень ему шли. Темно-зеленый реглан подчеркивал тугие шары мышц предплечий, широкую, развитую грудную клетку и кубики пресса. За поясом синих джинсов спереди были пистолет и нож в ножнах.

Незнакомец тем временем вернулся в машину и лихо тронулся с места. Я бездумно смотрела, как мой автомобиль удаляется, сверкая на солнце. Но, когда серебристый внедорожник стал все больше походить на игрушечный – из тех, в которых катают малышей в парках, в моем затуманенном болью потери мозгу возникла мысль, что тот страшный человек был моим единственным шансом выжить. И что этот шанс мне нужен. Что вопреки всему я не готова умирать. Меня охватил страх. Первобытный ужас дикого животного, попавшего в смертельную ловушку. Я побежала вперед по притихшей пригородной улице вслед за исчезнувшей за поворотом машиной, остатками разума понимая всю бессмысленность этого. Внезапно я услышала визг шин, и рядом материализовалась моя «инфинити». Водительское окно медленно опустилось, открывая мне насмешливую улыбку темноволосого незнакомца.

- А я уж решил, что мы зря тебя спасли, - в низком голосе мужчины звучала насмешка. Он жестом пригласил меня в машину.

Я забралась внутрь, пристегнула ремень и покосилась на мужчину. Он довольно быстро разогнался и сосредоточил все внимание на дороге. Я последовала его примеру, но взгляд все равно снова и снова падал в зеркало заднего вида, в котором отражалось залитое кровью сиденье. От этого щипало в заложенном носу, подступали слезы, и я отворачивалась к окну, чтоб их скрыть. Ведь знала: еще одна истерика - и он уедет. А тогда я погибну. Умру так же страшно, как Снежана, как Карина, а потом обернусь жутким куском жаждущего плоти мяса и буду бродить по улицам, убивая людей.

Мой папа воевал в Афганистане. Был серьезно ранен, но сумел выжить и вернуться к маме. О тех годах говорил мало – не хотел расстраивать маму, да и самому, как и любому участнику этой жуткой войны, было больно о ней вспоминать. Но во времена, когда войны представлялись мне лишь красивыми сагами о героических битвах и сражениях, я подпитывала свою гордость за отца, прося истории «о том, как ты воевал». А он, рассказывая, часто повторял: главное, чему научился - это никогда не сдаваться. И просил, требовал от меня пообещать: что бы ни случилось - моя голова всегда будет высоко поднята, плечи расправлены, и я буду двигаться вперед. Я обещала. И выполнила обещание, когда внезапно потеряла их обоих два года назад в аварии. Я тогда только познакомилась с Антоном – он и Снежана привезли мне на прием щенка. Лаки…. Где ж он сейчас?

Мы догнали и обогнали черную, видавшую виды «девятку», весь багажник которой был забит всяком скарбом. Мой незнакомец мигнул «аварийкой» водителю, а потом подрезал и обогнал, будто они соревновались в скорости.

Двигаясь друг за другом, мы через какое-то время покинули асфальтированную дорогу и выехали на проселочную, ведущую в лес. Тот становился все гуще – начинало казаться, что уже совсем стемнело - и будто поглощал нас. Отрезал собой от оставшихся в десятках, если не сотнях километров, дорогих особняков, многоэтажек и торговых центров – пафосных символов продвинутой современности, превратившейся в немыслимый жуткий кошмар.

Впереди показался охотничий дом. Довольно большой, построенный из срубов с шиферной крышей. Мы припарковались, и мне не оставалось ничего другого, как выйти следом за водителем. А из домика с оружием наперевес высыпали трое – двое мужчин и женщина.

- О, я смотрю вы удачно смотались, - хриплым, будто сорванным, голосом бросил один из мужчин. Лет сорока-сорока пяти, он был лишь немного выше среднего роста, но довольно крупного телосложения, какое бывает у тех, кто был качком в молодости, а потом забросил тренировки. Почти полностью седые волосы аккуратно пострижены, а простое лицо – из тех, которые нужно постараться, чтоб запомнить, было чисто выбритым. Одет в темно серые штаны и такую же куртку. Светлые глаза бегло скользнув по машине, липко, противно и медленно прошлись по мне, заставляя похолодеть.