Жена по заказу - Драбкина Алла - Страница 43

– Леха, – сказала я, когда мы вышли, – можно сделать так, чтобы эту женщину не убили?

– Выкрутится! – беспечно сказал Леха. – Она же умная.

– Если мы почувствовали, что она не дура, то они-то тем более это знают. Ее убьют именно за это.

Потом мы с ним зашли за Кирюхой и опять мрачно думали, что делать дальше. Вот так вот, с пустыми руками ломиться к Гиндину? Вряд ли у него в доме склад убитых бизнесменов. И тут меня осенило.

– Леха, я понимаю, это не правильно, это нечестно по отношению к Стальному, но если мы попросим его? Нет-нет, тебя при этом не будет.

С ним пойду я.

– И он, по-твоему, согласится? Ты знаешь его теперешнего?

– Нет, но…

– Была не была, звони.

На наше счастье Стальной оказался лома.

– Вы теперь ненавидите меня, – вместо «здравствуйте» сказала я.

– За что бы это? Ты хотела правду – ты ее Получила. А я эту правду знал давно.

(Интересно, всю ли? Сказала ли Машка, что из трусости выдала Яну?) – Мне нужно с тобой поговорить.

– Приезжай.

– Я не одна, я с Лехой.

– Приезжай с Лехой.

Кирюшу пришлось оставить с соседкой, заплатив ей сотню.

– Мы добыли адрес некоего Гиндина, который открыл колледж барменов и официанток. По образованию – юрист. И содержит еще малю-ю-сенькую школку для девочек, которые хотят выйти замуж. Ведет школку умнейшая женщина, из-за чего ей, наверное, вскоре будет грозить опасность. Если в дело влезет майор Федорчук с грязными лапами – будут еще трупы.

– И что ты хочешь от меня, девочка?

– Сходить со мной к Гиндину.

– И со мной, – жестко добавил Леха.

– Ты мент. Тебе нельзя с нами!

– Я мент и потому пойду. Памфилов в командировке, а Федорчук где-то носится. Не нашел, не застал, не получил указаний. Отговорюсь.

Стальной тяжело оттопырил нижнюю губу, вздохнул.

– Как это теперь говорят: в одной команде?

С ментом? О черт, сто лет не одалживался, но придется брать парочку амбалов у Стройного. Хоть на лестнице постоят.

– Это нужно?

– А ваша история не сплошная кровища?

Сделав из трех разных телефонных автоматов три якобы несостоявшихся звонка, мы убедились, что он дома.

– Жена в отпуске, детей нет. Если окажется какая-нибудь случайная прошмандовка – напугаем до поросячьего визга. А если в доме будут лишние мужики – те еще трусливей. Охраны он не держит, – выдал Леха сведения из своего досье.

– Геннадий Филимонович! – прощебетала я перед дверью. – Я от Валентины Семеновны. Она поизвелась в Турции, а я как раз туда еду. Она пыталась до вас дозвониться, да и дозвонится минут через десять…

И этот дурак открыл. А чего, собственно, бояться директору колледжа?

Два движения, и вот мы все уже в квартире.

Я – в стороне, Стальной и Леха шарят по карманам Гиндина на предмет оружия.

– Ты знаешь, кто я такой?

– Конечно, Владимир Иваныч.

– А вот приличные люди меня не знают. И это значит, что ты неприличный. Усек?

– Но я…

– Леха, закрой дверь на все цепочки и держи его под шпалером. А мы тут пошустрим.

Гиндин жил в сто раз лучше (вернее, богаче) Виктора. Все в золоте и иконах. Тоже мне, религиозная личность.

Комнат было пять. Разумеется, с каминами, изразцами и фарфоровыми статуэтками на полках. Все это походило на выгородку голливудского фильма, только без бассейнов и фонтанов. Среди комнат находился холл, и все двери, выходившие туда, кроме одной, были открыты.

Разумеется, мы со Стальным открыли закрытую. Это была шикарная спальня, и там кто-то спал, накрывшись с головой.

– Это спальня, – завизжал Гиндин, – пощадите хотя бы женщину!

– Пощадим, Геннадий Филимонович, – зловеще пообещал Стальной и сдернул одеяло с лица спящей.

Чем-то знакомое лицо, только тупое, с отвисшей губой со свисающими слюнями. Кто же это, кто?

Где я ее видела?

О Господи, это была Сова! Сонная, мертвая?!

Я стала искать пульс и нашла его.

– – Пульс вроде бы есть…

– Тазик и чайник воды, – приказал Стальной.

Он усадил Сову на стул, завел ей руки за спину и приказал мне лить ей в рот воду из чайника.

Сова вяло сопротивлялась, вода проливалась мимо, однако потихоньку-понемногу попадала в желудок и стала выдавать фонтаны рвоты.

Через полчаса Сова порозовела, задышала. Стальной позвонил, видимо, знакомому врачу и оставил Сову в покое.

– Что бы это значило, Геннадий Филимонович?

– Эта женщина преследует меня… Она уже пришла такая, я хотел вызывать врача…

– И Яночка тоже пришла к вам такая? И вы тоже хотели вызывать врача?

– Какая Яночка? О чем вы, не знаю я никакой Яночки.

– Знаете, Геннадий Филимонович, знаете.

– Ну может, какую и знаю.

– Нет, вы знаете ту, какую надо. Ведь это вы помогли ей сделаться такой чудесной женой?

– Я многим помогал.

– Знаем, знаем… Списочки, пожалуйста!

– Какие списочки? У меня их нет!

– Ну значит, они есть у госпожи Совицкой.

– Она всегда отличалась пунктуальностью. Ведь поэтому вы решили от нее избавиться?

Наконец явился доктор. Осмотрел Сову. Ввел пару уколов кофеина. Долго нюхал рвотную массу, будто это были розы.

– Клофелин, – буркнул он и стал собираться. – Отлейте мне бутылочку на анализы. Ведь понадобится?

– Да.

– И распишитесь, когда и как мы это получили.

Шаркая, доктор удалился.

Мы перешептывались, решая, что делать. Вызывать начальство? Но Гиндин скажет другим то же самое, что сказал нам: ворвалась отравленная мстительная истеричка и решила устроить спектакль.

– Садитесь, Геннадий Филимонович! Поговорим, – с тигриной вежливостью сказал Стальной. – Что это была у вас за школа вдов? И почему из богатых жен они делались нищими вдовами?

– Да откуда вы знаете жизнь бизнесменов? Сегодня – пан, завтра – пропал.

– И вдовы верили этому?

– Да эти шлюхи подзаборные... да они никогда так не жили, как сейчас.

– А может, перед тем, как замочить мужей, у них, например, брали крупные суммы под большие проценты, а потом бизнесменов мочили, а долгов отдать некому? А? Или брали у вдов взамен что-то более важное?

– Вы были, есть и будете уголовником! У вас и мышление такое.

– Ну у вас не хуже, вынужден польстить. Скажите-ка мне, вы всех желающих брали в школу жен?

– Нищие нам не нужны.

– Но Яна была нищей, Вероника была нищей…

И вы их взяли.

– Когда за девиц кто-то просит и платит…

– Кто просил за мою жену?

– Не помню.

– Помните. И сами знаете, почему помните.

– Его уже нет в стране.

– А может, и вообще на земле? Ладно. Если жив – найдем. А кто платил за Веронику?

– Какой-то кавказец.

– Кавказец хотел женить кавказца на русской девушке? Чтобы от парня отказалась семья? Впервые слышу про такие нравы.

– Сейчас другое время.

– Кто платил и просил за Яну? – встряла я.

– Сын ее будущего мужа, Михаил. Он не хотел, чтоб отец был одинок.

– Он сам вас просил об этом?

– Какая разница, не помню сейчас.

– Вспомните. Еще как вспомните! Помогу вам напомнить. Ведь у людей бывают друзья. И человек может попросить друга, а? Постеснялся и попросил друга.

– Может быть, не знаю. Не помню. А может, вообще не он.

– Я могу вам напомнить даже фамилию. Уж не Нефедов ли это был? Он ведь такой хороший друг, наш Нефедов. Такой услужливый!

– Что вы от меня хотите?

– А это уж чего вы захотите. Либо сейчас Алексей звонит начальству, и вы честно-мирно ненадолго, по мелочевке подсаживаетесь в тюрьму, либо все рассказываете вот на этот магнитофон. Мы перепечатываем и ставим все подписи.

– Да сажайте вы меня хоть куда, мне нечего бояться.

– Вам есть чего бояться. Вы забыли, кто я такой и что будет, если я пущу на зону небольшой звон, кто вы есть и "что вы есть. Напомню про Вислоухова или Хорошайлова.

Большего ужаса на чьем бы то ни было лице, чем сейчас на лице Гиндина, я не видела.