Импровизация в тональности форс-мажор (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 56

— Вот оно, единство и борьба противоположностей, — хмыкнула Людоедка.

— Вы о чем? — Катерина состроила удивленную гримасу, потом первая захохотала: — Да, смешно со стороны смотрится, наверное! Зато он крутые письма пишет, как поэт, честное слово! А насчет болтовни говорит — зато ты каждое мое слово слышишь и запоминаешь.

— Неплохая стратегия, — одобрительно сказал усатый проводник, заглянув в купе.

— Простите? — Катерина обернулась к железнодорожнику с раздраженно-вежливой гримасой человека, в чей разговор влезли без спросу, но который пока морально не готов дать обидчику в глаз. — Вы что-то хотели?

— Да не особо, просто тут мое место, — подмигнул проводник.

Затем отцепил роскошные усы и стащил с головы форменную кепку, обнажив знакомую растрепанную черную шевелюру.

— Володька! — ахнула Сандра. — Зачем ты замаскировался?! Да еще так примитивно!

— Фанатки, — сухо сказал Володька, падая на полку напротив Сашки. — В этой компашке есть графолог, она мои иллюзионные печати компенсирует… Вот кто бы мог подумать, а! Я тысячу раз говорил во всех интервью — не отождествляйте автора с персонажем! И персонаж-то такой несимпатичный! Нет, никто, блин, не сомневается, что я Кроу Блэка с себя писал, и все поголовно в него влюблены!

— Так вот что это были за девицы на перроне! — осознал Сашка.

— Ты их видел?! — тут же насторожился Володька. — Они в поезд не пролезли?!

— Не знаю, вроде, пытались… — Сашка вспомнил перепалку с проводником.

Володька застонал и начал прилаживать усы обратно.

Бэла захихикала.

— Что, набрасываются с воплями «я хочу от тебя ребенка»?

— Угу, — мрачно сказал Володька. — Или еще того хлеще, «я хочу в твой гарем». Я что, аль-каримский паша, гарем содержать?! Да еще если каждая правда хоть по одному ребенку родит!

— Что б я так жил! — фыркнул Сашка.

— А то ты Академию не помнишь, — огрызнулся Володька. — За тобой девчонки табунами бегали, я еще завидовал… Дурак был!

— Бедняжечка, — под общие смешки Людоедка погладила его по голове.

Поезд между тем набрал скорость, и за окном вдоль сельских пригородов Пирс-Ардена с желтеющей листвой садов потянулись полосы разноцветного тумана. Сперва едва видимые, они становились все более зримыми, пока обычный пейзаж не сделался почти неразличимым, а потом и вовсе исчез. Поезд вошел в эфир.

Теперь до Женевы оставалось всего десять часов ходу, говорить не о чем.

— Ну, вот мы и в эфире, — сказала Катерина. — Может, споем? — она водрузила гитару на колени.

— Давай, — поддержала ее Белка.

«А в Женеве, — подумал Сашка, — меня ждет последнее представление как солиста ансамбля «Контрабандисты»«.

***

Зал Генеральной Ассамблеи ООН, где выпало выступать Сашке, был огромен. В плане вроде бы ничего особенного — обычная университетская аудитория: пол слегка повышается, ряды столов и кресел сгруппированы по секторам и веером разбегаются от стола, за которым сидит Генеральный секретарь и его штат; перед столом кафедра, на которой выступают делегаты и приглашенные эксперты. Но размеры его столь значительны, а мебель из заговоренного дуба столь массивна, что это подавляет само по себе.

Кафедра из заговоренного дерева, стоит тут с самого строительства зала Генеральной Ассамблеи, то есть уже больше ста пятидесяти лет. Заклятья на нее наложены самые обычные: она просто позволяет всем присутствующим в зале слышать голос выступающего. Ходят еще слухи, что эта кафедра не дает лгать, но это действительно только слухи — как известно, ментальную магию невозможно наложить на предметы. А то вампиры пачками бы выпускали амулеты, подчиняющие разум.

Впрочем, Сашка и не возражал бы, даже имей эта кафедра в самом деле такие свойства. Потому что он не собирался говорить ничего, кроме правды. Даже не безопасную версию событий — только правду, целиком, как она есть. Он над этой речью агонизировал дней десять, и всю дорогу в поезде только и делал, что репетировал, под сочувственные советы девчонок и Людоедки (Володьке пришлось исполнять реальные обязанности проводника, чтобы его не засекли ушлые поклонницы).

— У вас семь минут, — прошипела Сашке дама из обслуживающего конференцию персонала, подводя его к выходу на сцену.

— Я думал, пятнадцать! — растерялся он.

— Вы что?! Пятнадцать — у глав делегаций, исполнительных комитетов и государств, а также наследных принцев и принцесс. Вы — наследный принц?

— Нет, но… — Сашка чуть было не выпалил, «но я наследник Князя и Княгини!», однако вовремя поймал себя за язык.

— Тогда через семь минут я отключу заклятье дальнего говора. Время пошло.

...И вот так от отрепетированной речи остались рожки да ножки.

— ...Представьте себе невероятную мощь. Что хуже, мощь непредсказуемую. Эти существа настолько чужды нам, что мы просто не можем представить себе их возможностей. Их тела состоят из материи, похожей на эфирную, но при этом имеют достаточно плотности, чтобы разрушать огромные корабли. А плюс к тому, они умеют захватывать тела людей и подчинять себе их волю. При некоторых магических атаках они размножаются делением, причем заранее сказать, как на них воздействует то или иное заклятье, невозможно. Сильные боевые заклятья они просто пожирают. Для борьбы с ними нужны тяжелые суда или маги-пустотники, или и те и другие сразу. Всего один вышедший из-под контроля спрут способен взять в осаду целую планету. Их невозможно контролировать и почти невозможно убить. Вы все видели и знаете, что бывает, когда по стечению обстоятельств на волю выпустили всего пять особей. Всего пять! А одна самка способна выметывать икринки миллионами! Лидеры некоторых стран заявили, что спрутов удалось переловить и жертв больше не будет, — Сашка сделал паузу. — Это ложь.

По залу пронеслись шепотки, но быстро улеглись: все-таки главы делегаций, исполнительных комитетов и наследные принцы — ни хухры-мухры. Умеют владеть собой.

«Ну вот, — подумал Сашка, — надеюсь, тетя Галя будет мною гордиться, когда увидит это. А Евстафьева, конечно, будет рвать и метать. Но тут уж..."

— Желающие использовать спрутов еще обязательно появятся. Наверняка все, что я перечислил, — продолжил он, — заставило многих присутствующих здесь уважаемых делегатов, а также глав инопланетных правительств подумать: «Да эти спруты — идеальное оружие!» Проблема в том, что самый жестокий и могущественный пират нашего века подумал так же, и, фактически, создал это оружие из уже очень опасной формы эфирной жизни, — когда они ехали в поезде и Людоедка выслушала Сашкину речь, она хмыкнула на формулировке «самый жестокий» — «это вы жестоких не видели, капитан». Но согласилась, что звучит хорошо, а для красного словца еще и не то можно ввернуть. — Теперь он мертв. Представители многих стран и планет объединились, чтобы победить его. Так должно произойти с каждым, кто рискнет использовать этих тварей снова. Прошу уважаемую Генеральную Ассамблею принять резолюцию о запрете оружия на базе эфирных созданий, а также предлагаемый делегацией ОРК проект договора, который должен обеспечить исполнение этой резолюции.

Он сделал паузу, в надежде, что по рядам снова пойдут шепотки. Ну что ж, может, и пошли, но на сей раз они были не настолько громкими: Сашка ничего не услышал.

Он набрал воздуху в грудь и наконец произнес то, ради чего он в принципе вложил столько

— Со своей стороны, — продолжил Сашка, — я не могу сидеть спокойно, зная, что эти твари еще где-то там летают. Поэтому собираюсь купить корабль и заняться их систематическим истреблением. Выступление перед уважаемой Генеральной Ассамблеей — не место и не время, чтобы рекламировать свое предприятие, — «ага, только я делаю это все равно!», — но если будут желающие мне помочь, я дам знать, как со мной связаться. На этом все. Белобрысов закончил.

«И уложился даже меньше, чем в семь минут», — подумал Сашка, глядя на песочные часы, которые поставили перед ним на кафедру.