Эльф - Зеа Рэй Даниэль - Страница 11

***

Тайрин открыла глаза и поняла, что лежит на кровати в гостевой комнате. Вокруг было светло, и свет этот резал глаза. Она сомкнула веки и попыталась вспомнить, как вообще здесь оказалась. Она разговаривала в ванной с Дамьеном, потом расслабилась и, кажется, уснула. Да, и видела этот сон. Тайрин улыбнулась сама себе и вдруг почувствовала, как кто-то повернулся на кровати рядом с ней. Большие, крепкие и теплые руки притянули ее к не менее большому, горячему и крепкому телу. Тайрин перестала дышать и повернулась.

Она встретилась с зелеными, словно болотный мох, глазами, и все поняла.

***

Он смотрел на нее не мигая и ждал.

***

Тайрин не стала закатывать истерик, она вообще не захотела думать о произошедшем. Просто молча отстранилась, потянула за собой одеяло, замоталась в него и вышла в ванную. Он ничего не сказал, да и говорить что-либо тут было бессмысленно.

Закрыв за собой дверь, первое, что она сделала, это потрогала себя между ног. Там немного саднило, но ни крови, ни какой-либо другой жидкости не было. Она поняла, что он ее вытер. Единственное, чего она не могла понять, так это почему он спокойно не ушел в свою комнату, а остался здесь, да еще умудрился обнять ее, когда она проснулась.

И только тут до нее дошло, что, очевидно это она сама каким-то образом в беспамятстве спровоцировала его. Наверное, он пытался перенести ее на кровать. Возможно, тогда она подсознательно потянулась к нему, к той теплоте и силе, которую он источал. Но ведь он непосредственно принимал во всем участие. Знал, что она пьяна. Под покровом дурмана она совершила то, что совершила.

– Боже! – воскликнула она и зажала рот рукой.

«Я переспала с мужчиной, который удерживает меня против воли и, что еще хуже, которого я знаю всего один день. Как шлюха!»

Тайрин упала на колени и, согнувшись пополам, беззвучно застонала.

***

Дамьен лежал на постели и думал о том, что этот поступок отзовется ему страшным проклятием. Он хотел ее. Как только опустил в ванную с горячей водой, он захотел ее. И он получил то, чего хотел. Нет, не так: он получил то, чего не ожидал.

Что такое «невозможность остановиться»? Это словно пообещать себе откусить лишь кусочек от большого пирога, но, распробовав его чудесный вкус, не найти в себе сил отказаться от остального, Дамьен попробовал кусочек пирога, и тот оказался настолько восхитительным, что заставить себя остановиться он уже не смог. Он только хотел укрыть ее одеялом. Но в момент, когда его рука задела ее плечо, бороться с желанием прикоснуться к ее губам стало практически невыносимо. Он знал, что этого поцелуя она никогда не вспомнит, а значит, для нее и не будет никакого поцелуя… Он убрал с ее лица мокрые волосы и, наклонившись, прикоснулся к теплым губам. И она, вдруг, вдохнув полной грудью, обвила его руками и проскользнула своим языком к нему в рот. Он попытался отстраниться, но бороться с ее ногами, оплетающими его торс, уже не смог.

После всего он и не подумал уходить из ее комнаты. Нет, он знал, что делал, и хотел, чтобы об этом знала и она. Смыв с себя следы ее невинности, он обтер сонное тело полотенцем и лег рядом с ней. Она тут же прильнула к его обнаженному телу и, свернувшись калачиком, снова отключилась. Он проснулся только тогда, когда зашевелилась она. И ее глаза. Большие серебристые озера среди растрепанных иссиня-черных волос. Это то, что укололо его в самое сердце. Впервые в жизни ему было стыдно за близость с женщиной. Может, потому, что он лишил ее девственности? Он никогда не спал с девственницами. А может, потому, что воспользовался ее состоянием?

Хотя, и ее поведение нельзя было назвать «жертвенным». По сути, это она его соблазнила. Он не мог не ответить на тот откровенный поцелуй. А когда почувствовал толику ее волшебства, захотел забрать его целиком. Ну, и руки его тоже не могли не погладить эту шелковую бледную кожу. И грудь… Грудь Тайрин была восхитительной. Она уместилась в его ладонях, такая горячая и нежная, и сосок… Разве он мог не поцеловать этот сосок? Не поманить его языком, не взять его в рот? А другой сосок? Разве мог он оставить его в одиночестве без ласк? И живот. У Тайрин очень красивый живот. И ноги. Длинные, стройные. Он должен был покрыть ее тело поцелуями. Почувствовать вкус ее кожи, ее аромат. Она благоухала свежестью, именно свежестью. Она обхватила его ногами, словно не хотела никуда отпускать. И ей не было больно. Ну, если только немного. Он был нежен, и все делал очень медленно, и остановился, когда так хотелось двигаться. И ведь она стонала. И извивалась. И двигалась ему на встречу. И шептала его имя. Его имя, а не чье-то другое… А потом она испытала свой первый в жизни оргазм, и лицо ее просияло. Это было так волнующе, и он не смог больше выносить эти движения, расколовшись вслед за ней на множество мелких осколков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Нет, он не виноват. Никто не виноват. Так должно было случиться. Главное, что будет дальше? Что сделает она в этой ситуации? Какое примет решение? Испугается? Примет все? Или сделает вид, что ничего не произошло? Но ведь произошло… Он встал и подошел к двери в ванную.

– Тайрин, с тобой все хорошо? – спросил он.

– Уходи!

– Того, что случилось, нам не изменить. Это ты понимаешь?

– Уходи, Дамьен, – прокричала она. – И будь ты проклят, чертов ублюдок!

– Ни я один в этом участвовал! – разозлился он. – Ты сама хотела этого!

– Чего я хотела? Я не знала, что происходит! Я думала, что сплю. А ты воспользовался этим.

– Ты хотела этого, не отрицай! – закричал Дамьен.

– Уходи. Я не хочу тебя видеть. Забудь. Больше это не повториться!

Дамьен только стукнул кулаком по двери, отчего она вздрогнула всем телом.

«Значит, делает вид, что ничего не произошло», – подумал он про себя.

Дамьен тихо оделся и вышел из комнаты, не закрывая за собой дверь на ключ.

***

Когда Лой зашла к Тайрин, чтобы проводить ее в столовую, та сидела на кровати и рассматривала след от укола сбоку на груди. Заметив Лой, она тут же прикрылась полотенцем.

– С тобой все в порядке? – учтиво спросила Лой. – Ты как себя чувствуешь?

– Межреберная блокада помогла. За это, очевидно, я должна благодарить твоего брата, – ответила Тайрин и встала.

– Мы сейчас пойдем с тобой завтракать в столовую.

– Хорошо, – безучастно произнесла Тайрин.

– Подожди, я должна сказать тебе кое-что.

– Что?

Бывают моменты, когда перестаешь воспринимать плохие новости как-то по-особенному, и тогда становится все равно. То же самое творилось сейчас и с Тайрин. Она спокойно выслушала новости о том, что весь клан знает все о ее жизни, горе, болезнях и вообще. Плюс, оказалось, что все в курсе того, что произошло ночью. А почему? Да потому, что в комнате стояли «жучки», и неосмотрительные стоны, причем как ее, так и Дамьена, стали достоянием общественности.

– Конечно, после обеда Дамьен прекратит всякие пересуды, – попыталась утешить ее Лой, – но сейчас тебе придется потерпеть.

– Каким образом он прекратит все это? Запретит людям думать, пересказывать друг другу?

– Во-первых, все мы – мьеры, такие же, как и ты, – вкрадчиво произнесла Лой. – Во-вторых, все в клане беспрекословно повинуются Главе, то есть Дамьену, и, если кто-то нарушит его волю, может быть изгнан. А в-третьих, большинство из нас ведут активную половую жизнь. Так чему же здесь удивляться?

– Ты издеваешься надо мной?! – едва ли не провизжала Тайрин.

Лой уставилась на нее как на слабоумную.

– Я переспала с Главой клана, – понизив тон, произнесла Тайрин. – И я только вчера имела честь познакомиться с ним! И все наверняка осведомлены о моем цветастом прошлом и проблемах с головой, если ты понимаешь, о чем я говорю!

Лой утвердительно кивнула.

– Так что не надо говорить мне, что все будет в порядке! – сорвалась в крик Тайрин.

– Тише, не надо так, – успокаивала ее Лой. – Теперь ты останешься среди нас, и все будет хорошо. Я не представляю, как вообще тебе удалось выжить среди чужаков. Ты ведь мьерка, а не человек. И организм у тебя другой, и физиология. А они назвали все это болезнью.