Скворцы и Проклятые самоцветы (СИ) - "dadagi" - Страница 45

– Сам учись, – просто ответила Вася, которой было лениво заморачиваться с обивкой для скамейки.

Вечер действительно получался ленивым. Сели на скамейку, как-то синхронно вытянули уставшие ноги и почти в унисон вздохнули. И тут же засмеялись. Сначала тихо, а потом просто начали неконтролируемо хохотать. Это был необычный день, да и вечер получался нетипичным, но все семеро чувствовали какое-то странное взаимопонимание, которое все боялись спугнуть. Даже Богдан и Ратмир молчали, не спорили. Сегодня все словно действительно хорошо друг друга узнали, хотя почти никто ничего о себе и не говорил.

========== Глава 14. Простые слова, простые решения ==========

В воскресенье пошли в Малахитово. Это была небольшая деревенька, но выглядела она вполне респектабельно. Здесь была и гостиница, и кафе, и ресторан с огромной крытой верандой, а почти все дома на главной улице являлись магазинами. У магов не существовало понятия гипермаркета, как и не было привычных для маглов магазинчиков, где можно купить все: и хлеб, и сладости, и катушку белых ниток. Магазины здесь были практически наследственным бизнесом, и даже до сих пор существовала профессия купца. И магазины, в которых продавали товары от нескольких производителей, так и назывались: Лавка купца такого-то.

Названия купеческих организаций тоже были данью уважения к старине. И каждая такая торговая организация занималась поставкой определенного типа продукции. В лавке купца Ивана девушки купили тетради и ручки. У Арсения приобрели флаконы для зелий и новый ножичек для Кати – ей пришлось все же купить себе дорогой, с серебряным лезвием. Были здесь и купеческие лавки с женскими именами. У Серафимы купили некоторые травы, а потом прошли мимо лавки с тканями, которая принадлежала некой Агате. Аптека, ателье, частная врачебная практика, местный филиал аврората. Катя удивленно крутила головой по сторонам. Для маленькой деревеньки в три улицы здесь было удивительно много магазинов. Стоило только Белой подумать об этом, как она сразу догадалась и о причине столь широкого ассортимента: школьники. Портал в большие города стоит денег, а дилижанс от школы до деревеньки отходит каждый час. А можно и пешком. Идти, правда, не меньше получаса. Да и дорога тянется через лес, что немного пугает, но все же вполне терпимо.

Катя, привыкшая к шикарной школьной столовой, с удивлением рассматривала меню кафе. Вася тоже выглядела не особенно воодушевленной. После речной форели на гриле тушеная капуста кажется крайне необычным блюдом.

– Это русская кухня, – хихикнула Эля. – Но на обед в школу мы уже опоздали.

– Потому что кое-кто долго выбирал мне ножик, – сердито напомнила Катя.

Впрочем, вареники с капустой оказались очень вкусными, а облепиховый чай девушки заказывали дважды. Вася, макая блин в вазочку с клубничным вареньем – по-домашнему так, словно не в кафе сидят – задумчиво рассматривала пейзаж за окном. Окна кафе выходили не на улицу, а на яблоневый сад. На деревьях явно стояло какое-то сельскохозяйственное заклинание, потому что яблони и не думали расставаться с листвой, а яблоки на ветках висели еще зеленоватые. С помощью магии удается собрать два урожая в год, но Вася не задумывалась раньше, насколько странно смотрятся такие сады в более холодном климате. В Алматы в это время осень только начинается, так что зеленоватые яблоки и не кажутся чем-то невероятным. А здесь – немного дико видеть их на фоне осенних уральских лесов.

На тихую и задумчивую Рудецкую иногда косились подруги, но молчали. Вася была такой с самого утра, когда домовой эльф Воронцовых доставил ей букет. Полная корзинка луговых васильков с редкими вкраплениями ромашек и колосков какой-то травы смотрелась как минимум оригинально. Вася поставила это великолепие в центр стола, а сама долго вертела в руках небольшой конверт – не больше трети тетрадного листа. Не хотела открывать. Но природное любопытство все же заставило девушку сломать сургучную печать и достать тонкий лист бумаги. Письмо было небольшим: всего-то с десяток предложений. Но почему-то выкинуть его из головы, словно это ненужный никому бред, не получалось. Набатом билась в висках последняя фраза: Я люблю тебя.

Это был не первый раз, когда Васе признавались в любви. Но обычно эти признания не были честны. Ей говорили о симпатии с той же интонацией, что признавались в любви к бутерброду. Между “Вася, я люблю тебя” и “Я так люблю колбасу” разницы почти не было. Отказывать таким влюбленным было легко. Это ведь было не взаправду. Она им просто нравилась, а те привычно и по-мужски обгоняли события: сразу говорили о любви, которой еще и в помине нет.

Но не сейчас. В этом коротком письме было столько искренности, что Васе стало больно и стыдно. И она тут же разозлилась на себя, потому что испытывает столь ненужные сожаления. Это ведь он влюбился – это его проблемы. Но все равно было страшно думать о том, что кто-то любит без взаимности. Сердце сжималось то ли от жалости, то ли от страха, и Вася все утро пыталась бороться с этими ненужными эмоциями. Но получалось плохо. Эгоисткой она никогда не была, а желать зла Максу категорически не получалось. Это же Макс. Он успел стать ей другом, поэтому было очень сложно не думать о нем. Но и выхода из этой ситуации не было. Поэтому Вася продолжала печально смотреть в окно на яблоневый сад и молчать.

Так получилось, что обратно в дилижансе ехали втроем. Управлял этим старомодным транспортом гоблин, невесть как оказавшийся в этих краях. Несмотря на теплую погоду, он сидел в валенках и шапке-ушанке, а во время ожидания пассажиров прикладывался к небольшой фляжке – явно бездонной. Маги, похоже, не слышали об опасности пьяного вождения.

– Ты так и будешь такой букой ходить? – не выдержала все же Эля.

Дилижанс только тронулся и впереди их ждали десять минут не слишком ровной дороги.

– Что? – удивилась Вася.

– С самого утра молчишь и ходишь с таким видом, будто собственные похороны планируешь, – ворчливо уточнила Никольская. – Не хочешь раскрыть причину такой печали?

Вася посмотрела на подругу даже с долей испуга: рассказывать о своих переживаниях не хотелось. Они были слишком глупыми, слишком личными, слишком неправильными.

– А вот как бы ты поступила на моем месте? – вопросом ответила Вася.

Эля не стала уточнять. И так понятно, что именно Рудецкая имеет ввиду.

– Я сейчас буду ужасной стервой, но я бы получила из данной ситуации максимум, а там уже по обстоятельствам, – невесело хмыкнула Эля.

Под недоумевающими взглядами подруг она недовольно откинула с плеча длинную косу и сердито продолжила:

– Что? Меня по-другому воспитывали. Да, мне позволили самой выбирать себе мужа, но это не значит, что это не изменится через пару лет. Может произойти такая ситуация, когда моей семье потребуется договорной брак. И я соглашусь на него. Поэтому для меня проблемы нет вообще. Нравится, не нравится – Воронцовых всего трое, нужно наслаждаться ситуацией.

Катя хихикнула:

– И как же наслаждаться?

Эля часто бывала резка в суждениях, да и взгляды на жизнь у нее иногда бывали излишне… материалистичны. С этим приходилось смириться двум идеалисткам – Вася с Катей часто рассуждали более эфемерными понятиями. Но нельзя сказать, что Никольская была зациклена на вещах. Нет, она просто ценила существующее и настоящее, а не бесполезные разговоры о верности и любви. Для нее все было просто: если дружишь – то все сделаешь для друга, если любишь – то не будешь смотреть на других. И сейчас она долго ответ не придумывала.

– Наслаждаться можно так: клянчить подарки и хвастаться шикарным парнем всем, кто тебя бесит, – елейно улыбнулась Эля. – Что вы так смотрите на меня? По-вашему, слишком цинично? Но я не более жестока, чем вы обе, мои дорогие добрые подружки. Пока вы решаете – любите, не любите, нравится, не нравится… парни мучаются неизвестностью. А можно все решить в процессе, а им будет чуточку повеселее. Что, губы отвалятся от парочки поцелуев?