Сводные враги (СИ) - Вестич Виктория - Страница 30

Дорога до кладбища занимает еще полчаса и у его ворот я стою уже когда солнце начинает клониться к закату. Охранник, увидев, что я топчусь у закрытых ворот, выглядывает из находящейся рядом сторожки и недружелюбно бросает:

– Девушка, уже поздно. Приходите завтра.

– Пожалуйста… мне очень нужно…

Слезы текут сами собой и мужчина неуверенно мнется на пороге. Окидывает меня хмурым взглядом и подозрительно уточняет:

– Ты точно не пришла тут всякой ерундистикой заниматься?

– О чем вы?

– Да ходят тут всякие… начитаются ереси и потом проводят тут всякие «черные мессы». Колдуют, короче. Идиоты. А мне их гоняй. Если ты за этим, то предупреждаю – замечу и сразу солью заряжу!

– Если бы за этим, – улыбаюсь вымученно.

Наверное, что-то в моем виде и безрадостном потухшем взгляде все же заставляет мужчину сжалиться.

– Ладно, иди. Погоди, – остановил он, забежал в сторожку и, выйдя, протянул мне фонарик, – на вот. Если засидишься, чтобы назад вернуться по темноте.

От доброты чужого человека к горлу подкатывает комок слез, и я торопливо бормочу, пока он открывает створку ворот:

– Спасибо! Спасибо большое…

Дорогу до могил родителей я знала наизусть. Когда погиб папа, почти каждый день ходила сюда вместе с мамой, пока силой не заставила ее сидеть дома. Просто видела, как сложно ей, а постоянно приходя сюда она только бередила незаживающую рану. Пыталась беречь свою мамочку как могла. А теперь вот сама к ней иду. Потому что больше некуда…

Как бы я хотела спросить у нее совет, найти защиты! Спрятаться в теплых надежных объятиях, как в детстве, притвориться спящей, чтобы папа отнес в кровать, а мама поцеловала на ночь.

– Ну привет, мам, пап… – прошептала я, опускаясь на скамейку напротив двух гранитных памятников и сдавленно зарыдала.

Попыталась поговорить, рассказать все, когда успокоилась, но слова застревали в горле. Просто молчала, разглядывая до боли знакомые черты лиц на фото, и безостановочно плакала.

Не знаю, сколько я просидела вот так. На улице стало зябко и вокруг сгустились сумерки, но до наступления темноты было еще далеко. Куда идти? Почти все знакомые были так или иначе связаны с кланом. Пойти к подруге мамы, тете Ире? Она, конечно, приютит, но вряд ли станет связываться с опасными людьми, которые придут за мной. А они придут, я знала точно. Не отстанут так просто из-за этих проклятых денег.

– Милана...

Слишком знакомый голос в спину – и я каменею. Стараюсь не показать, что вздрогнула, почувствовав его присутствие. В звенящей тишине даже шепот покажется слишком громким. Слишком… родным.

Бред.

– Ты замёрзла.

Стискиваю кулаки до боли. В голове проносится вереница вопросов – как он меня нашел? Почему так быстро? Что теперь сделает со мной за очередной побег?

– Поднимайся.

Упрямо мотаю головой. Скорее отвечаю своим мыслям, чем ему. Я не сдамся так просто.

Мысленно отсчитываю мгновения до того, как мой надзиратель нападет. Даже не сомневаюсь, что он сделает это. Схватит за шею, как он умеет, встряхнет, может быть даже даст пощечину. Снова покажет, кто здесь хозяин, а кто должен безропотно слушаться. Зажмуриваюсь что есть силы, а сама напряженно вслушиваюсь. Что будет дальше?

Когда на плечи неожиданно ложится теплая куртка, вздрагиваю всем телом. Это… слишком. Не так, он обычно никогда не реагирует вот так. Теряюсь, не понимая, как реагировать. К чему эта показная забота?

– Идем, – настойчиво повторяет Алекс. Не тащит за шкирку и не выкручивает руки, а просто ждет, что я встану и пойду следом.

– Я никуда не пойду! – выплевываю, обернувшись, – К черту вас всех – тебя, клан, всех! Я не собираюсь возвращаться!

В его взгляде нет злости или пренебрежения. Только спокойствие и железная уверенность. И это ставит меня в тупик. Неужели выбора нет?

– Придется, малышка. Отец ждёт, – качает головой сводный брат, а потом добавляет и в его голосе слышится одновременно обреченность и мой приговор: – Всё решено. Они ждут.

Он разворачивается и медленно направляется по дорожке к выходу, а в моей душе вспыхивает крохотный огонек надежды.

– Саша… – зову я, не замечая, как каменеют его плечи от этого обращения. Порывисто поднимаюсь с места и торопливо иду к нему.

– Саша, пожалуйста. Я отдам все деньги отца вам, всё, что он завещал мне в наследство, какие хотите документы подпишу. Только пожалуйста, оставьте меня в покое. Я буду просто жить своей жизнью, учиться, работать, никогда не попрошу о помощи. Вы вообще никто никогда меня не увидите. Пожалуйста, Саша…

Ищу его взгляд, но Алекс настойчиво смотрит куда–то мимо меня. И это как удар в солнечное сплетение – выбивает разом дух. Мне не нужен ответ, все понятно по его поведению. Они не отпустят меня. Я же часть клана, а значит, всегда должна быть под присмотром. Потому что Громовым и Волковым нужны не только деньги, но и былое влияние моего отца. Хоть Орлов и мертв, но не его авторитет. Его имя до сих пор не пустой звук, а я – его дочь. Продолжение семьи Орловых, родная кровь.

– Идем в машину, Милана, – ровно произносит сводный брат.

И я, опустив голову, подчиняюсь. Потому что понимаю, что ничего не могу сделать против клана. Даже сбежать не получится, ведь и здесь Алекс нашел меня. За считанные часы. От чувства безысходности сжимаю зубы. Не верю, что все закончится так: свадьбой с незнакомым и неприятным для меня мужчиной в угоду опекуну, которому на меня плевать. Не верю, не верю и не хочу верить!

Жаль, что реальности, похоже, на мои надежды абсолютно наплевать.

Глава 24

– Милана.

Когда в дверь постучали, я замерла. Не хочу встречаться ни с кем из Громовых – пусть думают, что я сплю, несмотря на то, что на часах уже полдень. Я вообще их обоих избегала эти двое суток с того дурацкого ужина, где меня познакомили с женихом. Есть спускалась всего раз в день, и то почти ничего не могла в себя запихнуть. Только пару фруктов. Было бы здорово отвлечься хотя бы на работу, но мне ясно дали понять – все, я теперь невеста и мое дело просто существовать. Желательно не скандалить, не создавать проблем и вообще не отсвечивать.

– Милана, я знаю, что ты не спишь, – повторно стучит дядя Вова.

Я даже рада, что это он, а не Алекс. Не знаю почему, но больно думать, что он все знал с самого начала. Он ведь чужой человек, неудивительно, что заботился о своих интересах. Но все равно, дурацкое сердце каждый раз спотыкалось, когда я слышала его голос через закрытую дверь. Или его шаги. Не знаю, как, но я узнавала по звуку, что идет именно он.

– К тебе здесь нотариус по поводу завещания пришел. Нужно спуститься.

Невесело хмыкаю. Конечно, наследство. Это ведь так их заботит. Деньги папы, которые клан просто раздерет между собой, как коршуны. И черт с ними, пусть бы делили, лишь бы оставили меня в покое.

– Решите все вопросы сами, дядя Вова, – все же отвечаю я.

– Не могу. Это наследство твоей мамы.

Сердце перевернулось. Мозг еще толком ничего не осознал, а я уже слетела с постели и распахнула дверь.

– Где этот нотариус???

– Внизу, в гостиной, – посторонился дядя Вова.

Я не стала дожидаться его, бросилась вниз, едва не спотыкаясь на ровном месте. Все дрожало внутри от одного только понимания, что сейчас я узнаю что-то о маме. Она ведь даже не говорила, что оставляла завещание!

– Здравствуйте! Я Милана Орлова, – с ходу говорю я, едва оказываюсь перед мужчиной средних лет.

Нотариус поправляет очки и подобострастно растягивает губы в неприятной улыбке.

– Добрый день, добрый день. Я – Эдуард Викторович Дронов. Очень приятно.

Судя по тому, что мужчина замолкает и ждет от меня реакции, ему хочется вести какую-то светскую беседу. Вот только я на пустую болтовню сейчас не настроена вообще – меня чуть ли не трясет от нервного напряжения. Поэтому тороплю его:

– Давайте к делу. Мама оставила наследство?