Девочка из снов (СИ) - Резник Юлия - Страница 4

— Привет.

— Привет.

— Надеюсь, я не помешал. У тебя гости…

Он кивает в сторону припаркованной машины и снова ловит мой взгляд.

— Да где там, — делаю вид, что я ужасно устала от чужого идиотизма. — Очередной любитель природы.

В черных монгольских глазах Акая мелькает смех. И я успеваю перевести дух, прежде чем он сминает меня своими огромными лапами.

— Потерялся? — рычит мне в ухо.

— Если бы. Его чуть медведь не задрал у Черной речки. Представляешь? Пришлось штопать. Ну, что мы тут стоим? Холодно… Пойдем в дом.

Глава 3

Иса

Когда? В какой, мать его момент все выходит из-под контроля? Как это вообще возможно? Куда девается моя хваленая, выпестованная годами каторжной работы над собой выдержка? Терпение и здравый смысл? Откуда взялась эта сумасшедшая тяга? Почему меня скручивает в бараний рог одна только мысль о…

В глубине дома хлопает дверь. Я весь подбираюсь. Готовый, кажется, к чему угодно. Но не к тому, что происходит на самом деле.

Первой в комнату входит Сана. Следом за ней… Ну, да. Я мог бы и догадаться. Наверное, в этих краях не так много людей, имеющих возможность передвигаться на вертолете.

Акай Темекай собственной персоной. Я узнаю его сразу. По немногочисленным фото в сети. И еще более редким видео. На которых, теперь я это понимаю, он мало похож на себя. Фото не передают ни его настоящих размеров, ни исходящей от него ауры власти, свойственной любому по-настоящему богатому человеку.

Темекай улыбается, на секунду оскалив хищные белые зубы с острыми, выступающими из общего ряда клыками. И касается поясницы Саны коротким, но таким, сука, говорящим жестом. Относительное спокойствие, которое мне с трудом удается вернуть, смывает к ебеням потоком раскаленной лавы. Кишки обжигает ревность. С губ срывается странный вибрирующий рык.

— Что такое? Больно? — она подходит ко мне. В огромных чуть вздернутых к вискам глазах — беспокойство. И что-то еще. Страх как будто. Сана касается пальцами моего взмокшего лба. В одну секунду успокаивая проснувшегося во мне зверя. А сделав это и тут же одернув руку, оборачивается к наблюдающему за происходящим Темекаю. — Боюсь, как бы воспаление не началось, — поясняет она… не мне. А ему зачем-то.

— Эта девочка за всех, кого латает, боится. Хотя на них потом все как на собаках заживает, — усмехается Темекай. В четыре удивительно легких для такого массивного тела шага преодолевает разделяющее нас пространство и протягивает ладонь. — Акай Темекай.

Гашу в себе желание вгрызться в его руку зубами. Смаргиваю алую пелену с глаз.

— Иса Кутаев.

— Уж не тот ли Кутаев, что к нам в заповедник начальником охраны сосватан?

Его ладонь горячая и сухая. Хватка обычная. Твердая, но без попытки что-то мне доказать. Наверное, такому, как Темекай, ничего не нужно доказывать в принципе. Особенно людям вроде меня. В его представлении.

Ну, что ж. Тем интереснее будет сюрприз. Похоже, у меня появился дополнительный личный мотив его уничтожить.

— Он самый.

— Сана говорит, медведи тебя уже поприветствовали? — в темных монгольских глазах мелькает смех. Темекай тюрок лишь наполовину, но эта кровь в нем берет верх. Во мне же преобладает в большей степени европейская. Намек на восток немного прослеживается разве что в разрезе глаз. Может быть, я монголоид на четверть. Или даже меньше того. Но во мне это есть. И я это чувствую. Почему-то сейчас как никогда остро.

— Было дело. Сглупил.

— Что так?

— Не поверите. Хотел нарушительницу изловить.

— Без оружия? Уж не нашу ли хозяйку, командир?

— Ну, да. Её. А оружия-то мне еще не выдали.

— Ты смотри, какой ретивый! Нам такие люди здесь во как нужны! — Акай смеется и проходится ребром ладони по горлу. — Правда, девочка?

Который раз он зовет ее девочкой. И я не знаю, почему меня это так цепляет. В конце концов, Акаю… Сколько? Если мне не изменяет память, шестьдесят два. А Сане… вряд ли есть тридцать. Для него она девочка и есть. Наверное. Красивая девочка. Которую он по своему усмотрению пользует. А за это содержит и всячески балует. Вон, какие хоромы отстроил. Тут одних коммуникаций на миллионы. Да и сам проект явно индивидуальный. Созданный, чтобы максимально вписать дом в окружающее пространство. Современный образчик безупречного вкуса и разумного подхода к потреблению.

Короче, Темекай на Сане явно не экономит. Его интерес понятен. Я не видел женщины красивей. У старого хрена отличный вкус.

Её же интерес… наверное, понятен тоже. В этом мире все продается. Всё! Я как никто другой это знаю. Но что-то в происходящем не дает мне покоя. Может быть, какие-то странные чувства, которые я безошибочно считываю на дне ее глаз, но пока не могу идентифицировать.

Нужно разобраться. Засунуть подальше непонятно откуда взявшиеся эмоции и… Разобраться. Да. Благо времени у меня сколько хочешь. Да и встреча с Темекаем произошла намного быстрей, чем я мог на это рассчитывать. Теперь, по-хорошему, мне следовало бы попытаться наладить с ним более тесный контакт.

— Правда. Еще бы этот ретивый научился отличать браконьеров от порядочных граждан — цены бы ему не было. — Она улыбается сначала Темекаю, потом мне. Но я готов поспорить, что её улыбка — притворство.

— Порядочным гражданам не нужно шляться по Черной речке. Тем более одним. — Темекай хмурится, сгребает своей лапищей ее маленькую ладошку и разворачивает к себе лицом. Они как будто забывают обо мне. Напрочь. У них происходит беззвучный диалог, о смысле которого я могу лишь догадываться. Руки под столом сжимаются в кулаки.

— Я собирала бадан на чай. Жалко, если пропадет. У меня совсем не осталось запасов.

— Поручи сбор подчиненным. Я что, им зря плачу?

— Не зря. Но ты же знаешь, я люблю это делать сама.

Темекай неожиданно поворачивается ко мне.

— Покойный отец девочки был шаманом. Местные верят, будто ей сами духи нашептывают, какую травку следует брать, а какую лучше оставить.

— Да-да. А я этот слушок самым активным образом подогреваю. Их россказни отлично продвигают бизнес.

— Бизнес? — кошу я под дурачка.

— У меня здесь неподалеку санаторий. Девочка там — главврач, — охотно поясняет Темекай, глядя на Сану с неприкрытой гордостью. Так родитель мог бы говорить о своем чаде. Вот только огромная лапища, которой он будто невзначай гладит её по заднице, напрочь выбивается из этой парадигмы. — А еще она делает какие-то чудодейственные кремы.

— Натуральную косметику. — Сана сводит брови.

— Нам, мужикам, один черт, как это называется, — отмахивается тот и поворачивается ко мне: — Я как рассудил, хочется девочке этим заниматься — пускай.

Он даже мил в своей дремучести. Так почему же мне хочется пустить ему кровь? Нет-нет. С меня на сегодня достаточно. И так ведь предел. Как только держусь?

— Рад был познакомиться. Мне, наверное, пора.

— Но я ведь так и не дозвонилась до Кутепова! Куда же вы пойдете? Акай, — Сана касается медвежьего плеча Темекая, — может быть, ты посодействуешь? Иса говорит, что еще не был в конторе.

— Не был в конторе, а в рейде успел побывать? — зрит в корень Темекай, и в его взгляде не остается никакого веселья. Врать сейчас нельзя. Я пожимаю плечами и тут же морщусь. Боль прошивает руку и стекает по пальцам вниз.

— Хотел осмотреться без лишних глаз. Понять, куда лезу.

Темный взгляд давит. Высматривает что-то, одному ему ведомое. Да уж. Непростой человек. Очень непростой.

— Что ж… Это похвально. Ну, и как? Есть какие-то выводы по результатам осмотра?

— Акай! Человека медведь чуть не задрал… Неужели это не подождет? Ему правда не мешало бы отлежаться.

Мне не нравится, что она говорит обо мне в третьем лице. И не нравится то, что она меня… как будто бы защищает.

— И правда. Чего это я? Пойдем. Доставлю в поселок в лучшем виде.

— Но я на машине.

— Заберешь, когда станет лучше.