Чужая невеста для Альфы (СИ) - Кучер Ая - Страница 18

— Бесишь, блять!

Нормально хотел с ней поговорить, а она клыки выпускает. Коготки свои, которые спилить хочется. И Зверь в этом солидарен. Только если я с мыслями о том, что с Альфой должна обрываться, так этот мохнатый повод по другой причине. Чтобы пара перестала отталкивать и сама тянулась, как делала это в спальне.

— Не смей ко мне подходить!

Куколка вскидывается, едва не рыча от злости. Руку выставляет, с пальцев огоньки магии срываются. Хочу сделать к ней шаг и сграбастать в объятия. Но не успеваю.

В меня на всём ходу рамка врезается. Стекло противно трескается, лоб рассекая. Мелочь, не больно. И прежде, чем Тая ещё что учудит, её на диван валю. Собой прижимаю. Одной ладонью сжимаю тонкие запястья, чтобы перестала беситься.

А второй ниже спускаюсь. Где рычаг находится, чтобы Таю усмирить. По лону провести, на клитор надавить. Пара легких движений, и Куколка всхлипывает. Тихо, нежно.

— Не смей! Стой, — глаза свои бесстыжие распахивает. — Да стой ты! Берг, у тебя осколки на коже. Я… Я не хотела.

— Конечно, блять, не хотела. Отлично так не хотела, фотографией в меня бросаясь.

— Я не знала! Это не… Не моя вина, что ты себя как мудак ведёшь.

— Я мудак?!

Рычу, срываясь. Она меня ещё критиковать будет. Словно мало того, что в своего Истинного фотографией швырнула, на Альфу руку подняла. Не раз уже предупреждал о последствиях. Это не просто прихоть, это прописной закон. На инстинктах, как выживание прописано. Легкий шлепок как угроза воспринимается, подрыв авторитета. А если кто-то власть оспаривает, то нужно сразу обратное доказать.

А Куколка словно не понимает, что по грани ходит. И когда-то благосклонность Зверя к ней закончится. Сам себя потом грызть будет, что наказал, но изначально отплатит за удар. А я, какого-то хера, сдерживаю его. Не даю ведьме урок преподать.

— Ну не я же! Ведешь себя так, словно я тебе должна. Словно сразу должна обрадоваться, что ты моей парой стал!

— А лучше бы Дан стал? С ним бы с радостью связала судьбу, да?

— Да о нём только ты и говоришь! Ну вот и ебись со своим Даном, а меня в покое оставь. Я тебе не оборотень, чтобы от счастья прыгать, что пару нашла. У тебя, может, всё Зверь решает и ему по кайфу. А мне нет! Мне ничего не нравится, ясно? От того, что я кому-то принадлежать буду и подчиняться. В том, где мне даже выбора не дали!

— Закон твоей любимой магии, куколка. Она сплела нас, решила, что ты мне подходишь. Хотя такая бесящая никому подойти не может.

— Я бесящая?!

— Ну не я же.

Слова девушки возвращаю, улыбкой приправив. И Тая взрывается. Вертится, царапается, меня сбросить старается. И так сладко стонет, стоит все её крики поцелуем оборвать.

Адреналин в крови стучит, сердцем подгоняемый. Сильнее сжать, касаться везде. Кусать и свои же метки зализывать. Покорить эту несносную самку, своей сделать. Зверь крутится, того же желая. Чтобы стонала громче, сильнее текла. И чаще бёдрами вскидывалась, когда влажного лона касаюсь.

— Не надо, — сама выгибается, дрожа. — Не… Мне ещё больно там, Берг. Я не смогу.

— Сможешь.

Но в противовес своим же словам, не иду дальше. Клитор ласкаю, сжимаю едва, чтобы Куколка жалобно всхлипывала и просила большего. И она просит. Охренительно просит. Глазами сияющими, ручьем между ног. И криками, когда сильнее надавливаю, за грань толкая.

Зверя ведёт от этого. Напрочь все мозги выбивает. Не отпускать пару, до удовольствия довести. Показать, как ей хорошо будет со мной, лучше других буду. Касаться, целовать. Уткнуться в свою же метку, убеждаясь, что она со мной. Моя. Даже если не признает, если борется, след на шее оставил. И Тая это примет. Покорится. Уже принимает, Зверь чувствует. Зверь довольно рычит, что до желанного дорвался.

Куколка так быстро заводиться и так же легко кончает. Аромат рецепторы забивает, слаще мёда кажется.

— Смогла же.

Улыбаюсь довольно, словно сам кончил. Может сколько угодно кричать, что не мне принадлежит. Но её тело лучше всяких слов реальность показывает.

— Лгунишка. А теперь к разговору вернёмся.

Глава 23. Берг

— К разговору? — моргает медленно, в себя приходя. Словно от дурмана отходит. — Сначала рану обработать нужно.

— А вторую не хочешь?

Поднимаюсь, на бедро кивая. Проклятие ведьм расползается. Не смертельно ещё, больше неудобств доставляет. Что ноет и кровь иногда идёт. Но это вопрос времени, когда начнёт убивать.

— Хочу. Я помогу, но когда ты отпустишь меня. Действительно отпустишь.

— Как я и сказал, после рождения ребёнка.

— Ну вот тогда и залечу.

— Я мёртв к тому времени буду.

— Будем надеяться, что я поверю тебе раньше. Или нет. И тогда мне вообще рожать не придётся.

Куколка ловко на ноги поднимается, в плед кутаясь. Направляется в сторону кухни, едва бёдрами покачивая. Сучка, сто процентов сучка, но глаз оторвать не получается.

— Где у тебя аптечка?

— Верхняя полка над плитой. Ещё раз, без выкидонов, что ты знаешь об Истинной паре? Я о деталях. Если даже не знала, что мой иммунитет тебя защищает.

— Что дети-оборотни могу рождаться только в Истинной паре. Или от Избранной, — Тая глаза закатывает. Не видно со спины, но я догадываюсь. — Что никто не вправе помешать тебе забрать меня, если уж права заявил. Метка априори делает меня непривлекательной для других, кто о магии знает.

— Последнее неправильно, — помогаю девушке достать ветхую коробку с лекарствами, которые могут быть давно прострочены. Наверное, стоит обновить, раз теперь не один живу. — Из-за метки ты не станешь нравится другим меньше. Просто не все будут подходить, понимая, что ты занята.

— Неважно.

Тая бросает в меня кухонное полотенце. Кивает на пах, чтобы прикрылся. Смущается, моя невинная пара.

— У тебя минута, — Зверь вместо меня говорит. Чтобы девушке удобнее было. — Найти нам одежду и вернуться. Или будешь голой ходить.

Куколке хватает всего тридцати секунд. Чтобы назад вернуться, через ступеньки перепрыгивая. На ней футболка, в которой я ехал в машине. Ещё сильнее девушку мой запах окутывает. Мне же достаются протертые спортивные штаны. Даже знать не хочу, где она их откопала. Но смирно натягиваю, чтобы разговор продолжить.

— Больше ничего не знаю. Не дергайся, — предупреждает, прикладывая ватку с перекисью ко лбу. Царапина вообще не волнует, но Зверь заставляет замолчать, чтобы наслаждаться касаниями пары. — Самое важное знаю. Что по вашим дурацким законам, ты что угодно можешь со мной сделать. Хоть убей, всем плевать будет.

— Ничего ты не знаешь куколка, — на себя тяну, оседлать заставляя. Стул жалобно скрепит под нашим весом. — Убить тебя я не смогу. Даже если окончательно выбесишь. Потому что вслед за тобой умру. Может, год протяну, если везучим буду. А после вслед за тобой отправлюсь. Потому что оборотни без пары подыхают, куколка. Поэтому я никогда тебе не позволю вред себе же причинить. Зверь быстрее среагирует, чтобы свою самку защитить.

— Я не самка. И не куколка! Прекрати меня так называть. Это грубо и неуважительно. Я же тебя мудаком не зову постоянно. Хотя ты больше на будака похож, чем я на куклу.

— Почему же? Дорогая красивая фарфоровая кукла. С бледной кожей, большими глазами. Шелковые волосы, миленькое личико. Ты вылитая куколка, Тая. Красивая.

И этих слов достаточно, чтобы девушка вспыхнула румянцем. Ярким алым пятном, которое по щекам расползается. Едва шеи касаются, до метки спускаясь. Пару невинных комплиментов хватает, чтобы Таю смутить. И ей ведь нравится, приятно подобное слышать.

— Ну а ты мудак, потому что меня не слышишь. И таскаешь, как игрушку.

— Тогда как на счет соглашения? Пакта о ненападении. В вещах, которые не касаются твоего возвращения в клан и подобного, будем вместе решение принимать.

— Ага. И ты прям слушать будешь.

— Постараюсь. Давай, Тая, думай, что ещё тебе Верховная рассказывала об Истинных.