Сердце не обмануть - Шарикова Мария - Страница 44

Вскоре показался охотничий домик, и Таня с опозданием поняла, какую глупость допустила.

Нужно было проехать чуть дальше и найти укрытие от непогоды в этом маленьком убежище.

Охотничий домик был пуст, и в нём пахло влагой. Тата порывисто закрыла глаза, боясь, что Александр догадается, что всё это время она пристально разглядывала его.

Граф донес свою драгоценную ношу к кровати, бережно опустив её на это узкое ложе.

Он поспешно развел камин, понимая, что иначе им не согреться.

Таня наблюдала за ним, боясь пошевелиться. Казалось, стоит ей открыть глаза, как тут же придётся продолжить тот самый разговор, которого она хотела избежать. Но неожиданно запершило в носу, и графиня громко чихнула.

Это мгновенно привлекло внимание Александра.

Понимая, что более не получится притворяться, Тата села, спустив ноги на пол. Мокрый наряд неприятно лип к телу, но она понимала, что вероятнее всего придётся терпеть до тех пор, пока она не окажется за надёжными стенами своих покоев. Возможно, стоит только снять верхнюю одежду, которая давила необычайной тяжестью.

Не зная, что следует сказать в этой ситуации, девушка неуклюже встала с постели и поспешно стянула с себя мокрый редингот.

Оставшись в одном костюме для верховой езды, Таня поежилась.

— Тебе холодно? — хрипло спросил Игнатьев, отметив, как дрожит супруга, — боюсь, нам придётся провести здесь ночь, гроза не скоро закончится.

— Я… Мне… Простите, я не должна была так поступать, — шмыгнув носом, промолвила Тата, — мне просто хотелось побыть одной.

Ничего не ответив, Александр приблизился к ней и, ласково коснувшись её подбородка, сказал:

— Тебе надобно согреться, пойдём к огню, — он взял жену за руку и подвел её к единственному стулу, находившемуся в комнате

Тата благодарно кивнула. Тепло, исходящее из камина, за несколько минут помогло ей более менее обсохнуть.

— А вы? — спустя какое-то время спросила Татьяна оборачиваясь к мужу, — вам ведь тоже надо обсохнуть и согреться!

— Не тревожься обо мне, дорогая, — улыбаясь, ответил Александр, — я в полном порядке. А вот тебе не мешало бы снять мокрый наряд.

— Но как… Это же неправильно… Я не могу раздеться…

Татьяна не представляла, какую трогательную картину представляла нынче. Мокрые пряди прилипали к её лицу, а темно-синяя амазонка плотно облегала хрупкую фигурку.

Девушка встала, неловко потянувшись к крючкам своего наряда.

Неожиданно Игнатьев приблизился к ней, и Таня вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса над её ухом.

— Я знаю другой способ согреться, — мягко сказал Александр, привлекая жену к себе, — поверь, я не сделаю ничего из того, что тебе не понравится!

Таня широко распахнула глаза, понимая, что сейчас ей совсем не хочется отказываться от того, что предлагает ей муж. К тому же… Алексей считает её развратной? Так к чему ей сдерживать себя? Былая боль никуда не делась, но девушке неожиданно захотелось забыть обо всём, и позволить себе хоть раз пойти на поводу у собственного желания.

Не закрывая глаз, она позволила Александру себя поцеловать. Он целовал её нежно и медленно, будто давая возможность остановиться. Но Таня не думала его останавливать. Она несмело обвила его шею руками, без слов пытаясь дать понять, что не станет возражать против более смелых ласк.

Вскоре мокрое платье упало к её ногам, а тела коснулась неприятная прохлада.

Александр подхватил Татьяну на руки, вновь опуская на узкую кровать. Быстро избавившись от одежды, граф оказался рядом с женой. Таня почувствовала, как умелые руки ласкают её тело, вызывая приятное тепло разливающееся по венам. Его губы были повсюду, заставляя тихие стоны срываться с её уст. Она более не чувствовала холода. Только обжигающее желание, которое постепенно охватило всё её существо. Тата сама не заметила, как прошептала тихое «Пожалуйста», заставившее Александра потерять голову. Даже раскаты грома, раздавшиеся совсем близко, не имели для графини значения. Только это мгновение, которое неожиданно внесло в сознание девушки множество красок. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

Глава 22

Какое-то время спустя, смотря на лежащего рядом мужчину, Таня судорожно вздохнула. Нынче она не пыталась отрицать, что сама хотела этой близости… Но как же это можно объяснить? Неужели обида и горечь толкнули её в объятья Александра? Или чувство страха, смешавшегося с разочарованием заставило её искать утешения у мужа?

Слова Алексея ранили похлеще той пощечины, которой наградил её Игнатьев в беседки. Ведь телесная боль быстро прошла, не оставляя о себе напоминаний. А слова… Они сильно обидели, надолго оставляя глубокие следы в сердце.

Неслышно выбравшись из постели, Таня намеревалась одеться. Её амазонка и белая сорочка, лежавшие у камина, успели обсохнуть, и девушка поспешила натянуть их на обнаженное тело прежде, чем муж проснется. И если под покровом темноты она могла позволить ему многое, сейчас ей было неловко.

Она заканчивала заплетать непокорные золотистые пряди в простую косу, когда послышался хриплый кашель Александра.

Тата обернулась и поняла, что муж спит. Приблизившись к постели, она присела рядом и коснулась рукой широкого лба.

Её будто обожгло огнём!

Игнатьев почувствовал прикосновение Татьяны и открыл глаза.

— Таня, что случилось? — тряхнув головой, спросил Александр. Всё тело налилось необычной тяжестью, а в горле першило. Но он не собирался показывать жене свою слабость, желая как можно скорее доставить её домой. Не хватало, чтобы ещё и она заболела.

— Саша, у тебя жар… — испуганно промолвила Тата.

— Со мной всё в порядке, — уверенно произнёс Александр, потянувшись за своей одеждой.

Татьяна ничего не сказала. Она поспешно отвела взор, чувствуя себя невинной девицей.

Накинув на плечи влажный редингот, Таня поторопилась на улицу. Ночная буря успокоилась, оставив после себя затянутое серыми тучами небо.

Александр вышел вслед за женой, стараясь не показать, как лёгкий озноб охватывает всё его тело.

Было удивительно видеть, как их с Татьяной лошади мирно паслись неподалёку.

Граф помог жене забраться в седло, отметив, что она легка, как пушинка.

Путь до поместья был недолгим, но Александр с трудом удержался в седле. Ещё никогда он не чувствовал такой слабости во всем теле, медленно поглощающей его.

Марфа широко развела руками при виде растрёпанной хозяйки.

Приготовив для Татьяны горячую ванную, горничная помогла ей раздеться.

Погружаясь в теплую воду, Таня никак не могла согреться. Но постепенно тело расслабилось, а мысли в какой-то мере начали приходить в порядок.

Прибранная и посвежевшая Татьяна решила встретиться с бабушкой. Бледно — голубое платье было ей очень к лицу.

Юлию Николаевну она нашла в гостиной. При появление внучки пожилая женщина поспешно отложила в сторону письмо, которое читала.

— Танечка, как ты, милая? — спросила madame Захарова, жестом приглашая Тату сесть рядом.

Таня медленным шагом пересекла гостиную и заняла место подле Юлии Николаевны.

— Grand-mere, я бы хотела с вами поговорить, — тихо промолвила графиня, нервно сжимая складки домашнего платья.

— Я тебя слушаю, душа моя, — тепло улыбнувшись, сказала пожилая женщина.

Она догадывалась, о чём хочет поговорить Татьяна.

— Вы были в моём положении, дайте мне мудрый совет! — чуть ли не плача от отчаяния, воскликнула Таня, — как прожить всю жизнь с тем, кого ты не любишь?

— Танечка, ты уверена, что тебе нужен ответ на этот вопрос? — не спуская с внучки проницательного взгляда, поинтересовалась Юлия Николаевна.

— Конечно, — утвердительно кивнув, ответила Тата, — а почему вы спрашивайте?

— Потому что, дорогая моя, ты обманываешь себя! — крепко сжав ладонь Татьяны, сказала madame Захарова, — я не буду говорить о том, как легко мне жилось с твоим дедом. Он был необычным человеком. Добрый, чуткий и ласковый — он был моим лучшим другом! Но я никогда его не любила. Возможно, любила как брата или хорошего друга… Но меж нами не было страсти.