Ини мини мани мо (СИ) - "Violetblackish" - Страница 12

— О, боже, простите! Я вовсе не хотел! Это моя вина!

Они так же одновременно замолчали, и Кастор постарался рассмеяться. Однако у него плохо получилось. Первые редкие капли дождя падали на их лица, а Винс продолжал внимательно рассматривать его. Его лицо в темноте, озаряемое всполохами салюта, было невозможно прочитать. Оно было так же непроницаемо, как темное зеркало пруда у их ног. Крупные капли срывались все чаще.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дождь начинается, — тихо сказал Кастор. — Нам нужно идти.

Винс молча кивнул и встал со скамьи.

***

Спустя несколько часов супруги все же помирились. Все улеглось, но в этот раз ни Винс, ни Чарльз, казалось, не испытали от примирения никакого облегчения. Винс лежал на широкой супружеской постели, повернувшись к супругу спиной, и слушал, как разбиваются о стекло капли дождя. Лампа на прикроватной тумбочке со стороны Чарльза мягко освещала комнату. Раньше в такую погоду Винс любил уютно прижаться к мужу. Но сегодня ему хотелось побыть одному, и он хранил молчание, пока Чарльз просматривал документы перед сном.

— Как думаешь, — внезапно прервал тишину Винс, — у Кастора кто-нибудь есть?

Чарльз помедлил, отложив в сторону папку с делом.

— Ты имеешь в виду нашего Кастора? — уточнил он, сам поражаясь своей характеристике. С каких это пор Кастор стал «нашим»?

Винс промолчал.

— Наверняка кто-то есть. Он же, хм… интересный мужчина, — отозвался, наконец, Чарльз. — Да и потом, ты же сам видел, как его на днях забирал какой-то парень. Настоящий Брэдли Купер.

— Ты и правда думаешь, что Кастор интересный мужчина? — спросил Винс через несколько минут. — Знаешь, эти его брови…

— А что не так с его бровями?.. — растерянно переспросил Чарльз. — Он всегда был интересным, а в последнее время так и вовсе расцвел. Думаю, у него и правда кто-то завелся, — он уставился в пространство перед собой, обдумывая только что сказанное. — Кстати, раз уж мы заговорили о Касторе, — продолжил лорд Тирли, — мне кажется, ты был прав. Похоже, мои опасения оказались ложной тревогой. Тебе, видимо, действительно ничего не угрожает. Уже шесть месяцев прошло и, вроде бы, все спокойно. Я думаю, нам пора отказаться от услуг Кастора. Что скажешь? Ты, должно быть, доволен. Он тебе здорово докучал все это время.

Но в спальне не раздалось ни звука.

— Винс, ты спишь? — тихо переспросил Чарльз, но ответа не дождался. Он хотел нежно поцеловать супруга в плечо, но в последний момент почему-то передумал.

Комментарий к 7. Китайский лорд и ночь Гая Фокса

* - Оксбридж жаргонное название двух городов-университетов Оксфорда и Кембриджа

** - Ночь Гая Фокса (англ. Guy Fawkes’ Night), также известная как Ночь костров (англ. Bonfire Night) и Ночь фейерверков (англ. Fireworks Night) — традиционное для Великобритании ежегодное празднование (но не государственный праздник) в ночь на 5 ноября. В эту ночь запускают феерверки все кому не лень.

========== 8. Миникупер и страшный афродизиак ==========

Гарри Стокман, более известный в широких кругах как Грязный Гарри, сидел на лавочке в Грин-парке и задумчиво ковырял ногтем в зубах, пытаясь вытащить кусочек пармской ветчины, оставшийся там еще с ланча. Настроение у репортера было мерзопакостное. Дело, как обычно, было не в чем-то конкретном, а в самой жизни в целом. Гарри постоянно чего-то не хватало, чтобы чувствовать себя счастливым. Тот факт, что счастье зависит не от конкретных внешних обстоятельств, а от самого человека, все время ускользал от понимания Гарри. Скорее, он был склонен искать причины своего несчастья, чем пытаться изменить отношение к жизни. Он винил в своих бедах Брексит, инфляцию и тот факт, что сфера новостей и сплетен давно перекочевала в бесконечные дебри веб-сети; также к негативным факторам причислялось и недостаточно высокое положение в обществе — мать Гарри была обычным предпринимателем средней руки, содержа лавку с продуктами. В общем, все было плохо. Да к тому же еще и Винс бросил его, так ничего толком не объяснив, несколько лет назад, проделав тем самым в сердце циника Гарри здоровенную дыру, хотя о своих истинных чувствах к Винсу тот не обмолвился ни разу ни до и ни уж тем более после разрыва.

Гарри терзало множество разных чувств к бывшему, которого он поджидал в парке на скамье. Среди них были и ревность, и зависть, и обида, что Винс теперь принадлежит к касте тех, кто получил все, не прилагая никаких усилий. Если Гарри всю жизнь приходилось биться и все время что-то кому-то доказывать, то Винс, напротив, имел все, чего только мог пожелать простой смертный. Все то, чего Гарри добивался всеми правдами и неправдами, Винс получил потому, что удача чуть ли не каждый день целовала его взасос. У Винса было все: деньги, слава, положение в обществе и влиятельный партнер, оберегавший этого великовозрастного лоботряса от последствий его чудачеств. Такие, как Витале, шли по жизни как по подиуму, принимая как должное все те желанные и невероятные вещи, которые судьба кидала к их ногам, не сильно при этом заморачиваясь о чувствах окружающих. Он и Гарри в свое время выбросил из собственной жизни, как только на горизонте забрезжил элегантный и сияющий, как рыцарь в золотых доспехах, лорд Тирли. И все же Винс обломался. Несмотря на скоропостижную свадьбу в Вегасе, несмотря на то, что он все же переехал в особняк Тирли в Хайгейт, его супруг был холоден и напыщен, словно принц-лягушка из сказки. А сейчас Винс уже тридцать минут как опаздывал, заставляя Гарри в который раз прокручивать в голове собственное несовершенство бытия.

— Принес?

Стокман вздрогнул и поднял глаза. Винс стоял напротив, широко расставив ноги в непрактичных белых брюках и разглядывая его с непонятным выражением лица. Гарри снова обожгло обидой, ведь Винс даже не подумал извиниться за опоздание, полностью уверенный, что Гарри будет ждать его на скамье столько, сколько потребуется.

— Ты сегодня без своего цербера? — усмехнулся Стокман, игнорируя вопрос.

Винс нервно оглянулся на вход в парк и тряхнул головой.

— У него в последнее время какая-то бурная личная жизнь, представь себе, — буркнул он, и Гарри показалось, что в голосе бывшего любовника он услышал явное неудовольствие, — но он оставил вместо себя замену, так что давай быстрей.

Стокман лениво потянулся к внутреннему карману куртки и вытащил толстый засаленный конверт с кэшем. Винс выхватил деньги и кинул ему на колени флешку.

— Ты гарантируешь, что мое имя не всплывет? — чуть помедлив, спросил он у журналиста.

— Конечно, — ласково кивнул Гарри, — ты же меня знаешь.

Взгляд Винса ясно свидетельствовал о том, что он-то Гарри знает очень хорошо и именно этот факт не добавляет ему уверенности в том, что все пройдет гладко.

— Позволь спросить тебя, — не выдержал Стокман, и собравшийся уже уходить Винс недовольно остановился, — зачем ты это делаешь?

— Что именно? — опешил не ожидавший подобного вопроса фотограф.

Гарри кивнул на оттопыренный карман его куртки.

— Ты же не нуждаешься в деньгах. Тебя твой лорд и так неплохо обеспечивает. Имя свое ты в этот раз светить не хочешь — Чарльза это расстроит. Тогда что? Неужели просто нервы пощекотать?

Винс замер в нерешительности, а затем, брезгливо дернув уголком рта, выплюнул:

— Не твое дело, — и, круто развернувшись на каблуках, направился в сторону выхода, хрустя гравием под ногами.

Стокман лениво потянулся и встал со скамьи. Настроение у него явно улучшилось. Пусть у него нет ничего, чем он мог бы гордиться, и пусть его жизнь далека от совершенства, зато он точно знал, что Винсу его новая жизнь подходит как корове седло.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

***

Вечер пятницы в английском пабе — самое нереальное время, чтобы найти столик: люди ждали своей очереди даже на улице, но перед Ирмой Бернар открывались любые двери. Кастор уже потянулся, чтобы по-дружески обнять женщину, но тут словно черт из табакерки из-за ее левого плеча выскочил и заулыбался во все тридцать два зуба…

— Миникупер! — прошипел Эксархидис и выразительно посмотрел на Ирму. — Что он тут делает?