Сентябрь (СИ) - Зарин Ярослав "RavenTores" - Страница 6

За склепом дорожка спускалась вниз, прихотливо виляя и обегая особенно интересные склепы и памятники. С высоты Тэйлос и заметил Джонатана. Тот стоял у одной из могил с метёлкой, рассматривал надгробный камень, ничего не замечая вокруг.

— Хэй, — окликнул Тэйлос, почти потеряв терпение. Теперь он шёл быстро — даже слишком для этого места.

— А вот и ты, — отозвался Джонатан, не поворачивая головы. — Смотри-ка, как всё здесь зажило после дождей.

Тэйлос встал рядом с ним и понял, что старик рассматривает разросшиеся вокруг камня грибы. Разошедшиеся ровным кругом оранжеватые шляпки выглядывали из травы. На могиле стояли даты жизни и была выбита надпись «Милой Анри».

— Знаешь ли, если бы это видел прежний священник, милую Анри потревожили бы речитативами и запахом храмового масла, — Джонатан качнул головой. — Старый Генрих был уверен, что это знак ведьмы.

— Грэйс появлялся? — прервал его Тэйлос.

— А как же, — теперь старик кивнул в сторону белоснежного ангела, замершего над могилой чуть в стороне. — Завтра утром вы должны встретиться там, где условились.

— Это её могила? — проследил за его взглядом Тэйлос.

— Она самая, чистейший мрамор…

Тэйлос приблизился, рассматривая строгие черты ангельского лика, рассыпанные по прихоти скульптора кудри, вскинутые крылья, сложенные перед грудью изящные кисти. У ног ангела стояла простая каменная табличка: Глория Фанси. Малышка прожила чуть меньше пяти лет.

Быстро записав себе имя ребёнка, Тэйлос посмотрел на Джонатана, всё ещё изучавшего грибы.

— Он ничего не сказал?

— Ничего, что тебе было бы интересно, — усмехнулся Джонатан. — Улыбнулся только. Видать, знал, что ты заглотишь этот крючок.

Радоваться было нечему, но Тэйлос понимал, что так оно и есть, потому и не расстроился тоже. Конечно, в этой игре первый ход сделал Грэйс, а это означало, что сейчас у него есть преимущество, но раунд ещё не закончился.

— Кто же её мать? — спросил он вслух, не ожидая, что Джонатан ответит.

— Об этом мне ничего неизвестно. Я никогда не видел её здесь. Даже в день похорон.

Тэйлос снова присмотрелся к дате. Глория ушла из этого мира шесть лет назад.

— А ты уверен, что это именно его дочь? — этот вопрос вырвался сам собой, Тэйлос даже не мог понять, почему сказал именно это.

— Хм, — Джонатан подошёл ближе и тоже посмотрел на даты. — Пожалуй, тут ты меня уел. Я не могу такое утверждать, но как иначе объяснить, почему мужчина неделя за неделей, год за годом приходит на кладбище к чужому ребёнку?..

— Например, как чувство вины, — прошептал Тэйлос. — Благодарю, старина. Я оставил тебе булки на крыльце.

— Уходишь? — удивился Джонатан.

Но Тэйлос уже спешил прочь. Догадки вспарывали его сознание одна за другой. Срочно требовалось завернуть к Майку, чтобы проверить хоть какие-нибудь из них.

***

Глория Фанси оказалась единственной дочерью Элизабет Фанси. Несмотря на очень красивое имя, та вела не совсем праведный образ жизни, а если уж совсем точно — частенько продавала себя в «Красном Драконе». И кто отец Глории, она не знала, впрочем, как и то, что делать с ребёнком.

Она отдала девочку в городской приют, едва та научилась ползать, но исправно навещала её каждые выходные. Когда Глории исполнилось три года, Элизабет стала брать её на прогулку. Сердобольные нянечки надеялись, что беспутная мать одумается и заберёт ребёнка насовсем, потому смотрели сквозь пальцы на нарушения правил приюта.

Где именно прогуливалась Элизабет с девочкой, как они проводили время — об этом Тэйлос, конечно, совсем ничего не нашёл. Картина жизни Глории складывалась из скупых отписок в отданном в архив журнале посещений приюта да личного дела, на первой странице которого стояла жирная сине-фиолетовая печать: «Погибла при невыясненных обстоятельствах».

Свидетельство о смерти Глории не очень прояснило ситуацию. Выходило, что на прогулке с матерью случился несчастный случай, в результате чего девочка получила «множественные травмы, несовместимые с жизнью», но что это был за случай и какие травмы? Тэйлос не нашёл ничего — следствие, очевидно, не проводилось, несчастный ребёнок из приюта никому не был нужен.

Однако каким-то образом Глория была всё-таки связана с Грэйсом. И фантазия Тэйлоса, подстёгиваемая грустной историей девочки, нарисовала несколько вариантов, один другого мрачнее.

Всё же теперь он был почти полностью уверен, что Грэйс приходит на эту могилу, снедаемый чувством вины, а вовсе не как покинутый родитель.

В надежде расспросить Элизабет о дочери, Тэйлос поискал информацию и о ней. Но оказалось, что вопросы задавать придётся на кладбище. Не прошло и полгода после смерти Глории, и её мать умерла, захлебнувшись рвотными массами. Неприглядная смерть на этот раз показалась Тэйлосу своего рода возмездием.

Поблагодарив Майка — тот снова составил компанию и изрядно помог — Тэйлос отправился домой. Было около десяти вечера, наползший на город туман едва разгоняли газовые фонари.

В мглистых сумерках Тэйлосу чудилось что-то зловещее, потому он всё ускорял шаг, пока едва не побежал. Его шаги гулко разносились по улице, отражались эхом от стен, звенели и множились. Может быть, во всём этом нужно было искать предупреждение, знак от Светоносного или от самого Хаоса, а может, ещё какую-нибудь мистическую чушь, но Тэйлос предпочёл сослаться на усталость. Так что, добравшись домой, он почти сразу же умылся и отправился спать. Все собранные записки и пометки остались лежать на его рабочем столе в полном беспорядке.

***

Раннее утро оказалось промозглым, мелкий моросящий дождь зарядил задолго до рассвета, и теперь все улицы полнились влагой, она бежала ручьями по проезжей части, разливалась лужами на тротуарах, хлестала из водостоков, наполняла лёгкие вместо воздуха.

Тэйлос вновь стоял в переулке, ожидая, когда же появится Грэйс. Конверт пришлось переложить из кармана плаща в нагрудный карман рубашки.

Подсвеченный циферблат часов казался заблудившейся между зданий луной, и Тэйлос невольно подумал, что другие люди в его возрасте вот так назначают свидания девушкам, а не ждут известного всем мошенника, ёжась от сырости и неприятного ветра.

Но не успел он начать себя жалеть, как Грэйс всё-таки явился — крайне недовольный.

Тэйлос выступил из проулка и молча протянул ему конверт.

— Что это? — спросил Грэйс, словно ничего не знал о деньгах.

— Мне не нужны ваши деньги… — начал Тэйлос, но его грубо оборвали.

— Это твои деньги, мальчишка. Ты сделал ставку, она выиграла.

— Ничего подобного, — качнул головой Тэйлос. — Не знаю, почему вы решили, что можно таким образом втянуть меня в ваши игры, но я отказываюсь принимать в этом участие! Заберите. Я был наказан своим проигрышем, вот и всё.

— Не понимаю, почему ты решил, что можешь разговаривать со мной в таком тоне, — Грэйс вдруг сильно толкнул его в грудь, Тэйлос ударился спиной о стену и остался стоять, прислонившись к ней, не понимая, что происходит. — Ты — чующий. И ты сделал верную ставку, только не в тот день. Я не ошибаюсь в таких вещах. Так что забирай свой выигрыш и больше не заходи на мою территорию.

— Я и не собирался, — огрызнулся Тэйлос.

Они смотрели друг на друга, и казалось, что сейчас между ними проскочит разряд.

— Пусть так, — наконец ответил Грэйс, заметно успокаиваясь. — Но попробуй только сделать хоть одну ставку.

— Я не игрок.

Но тот уже не слушал. Тэйлос долго смотрел ему вслед, даже когда пелена усилившегося дождя полностью скрыла не только фигуру Грэйса, но и улицу…

***

Чующий. Чутьё.

По дороге домой Тэйлос снова и снова взвешивал эти слова, силясь разгадать их значение. Он даже не мог знать, кто бы сумел в этом помочь. Как назло в голову не приходило ни одного имени. К кому нужно обращаться в таких случаях? К профессорам университета? К гадалкам, что нередко зазывали в свои шатры, рядком стоявшие на рыночной площади? В те странные общества, которых в последнее время стало так много, что занимали промежуточное звено между профессорами и гадалками и были, похоже, хуже и тех, и других?