Карающий орден (СИ) - Маркелова Софья - Страница 109

   Ближе к полудню, звонко цокая каблуками по каменным плитам, в темницу вернулся Карлай, с непроницаемым лицом объявивший пленникам волю старейшины:

   - Комендант согласен принять тебя в лоно нашей общины, профессор. Такова его воля. Я провожу тебя в храм, где ты пройдешь посвящение сегодня же.

   Ашарх послушно дождался, пока общинник отопрет решетку, и скорее шагнул вперед из камеры.

   - А что он решил по поводу меня? - раздался сзади робкий голос хетай-ра.

   - Пока ничего. Старейшина Саркоз еще думает, - отчеканил капитан, запирая дверь прямо перед лицом девушки. Она отступила назад, провожая профессора серьезным взглядом.

   Связывать Ашу руки не стали, да и сопровождал его только погруженный в свои мысли Карлай, которому не то что вопросы задавать не хотелось, а даже просто тревожить лишними звуками, потому как выглядел он сурово и неприступно. Когда они вышли из крепости на улицу, то на несколько секунд яркое солнце ослепило и дезориентировало преподавателя, который уже привык к полумраку темницы. На улицах Аритхола было оживленно: множество мужчин, женщин и детей стояли группами у старинных каменных домов, выглядывали из окон и громко переговаривались. Все они были в традиционных белых мантиях и туниках, некоторые сжимали в руках веточки шиповника, другие держали целые корзины горных цветов.

   - Благостен Залмар, капитан Карлай! - слышалось со всех сторон.

   - Благостен Залмар! - отвечал сопровождающий Ашарха, кивая головой встречным и улыбаясь краешком губ. Похоже, среди жителей Аритхола следопыт пользовался популярностью - каждый прохожий считал своим долгом поприветствовать его звонко и радушно.

   - Со светлым праздником вас! - кричали некоторые девушки и молодые женщины, вручая капитану белые цветки шиповника, которые он послушно забирал и благодарил общинниц. Была ли всеобщая любовь связана со священным праздником или же воин в действительности пользовался доброй славой у своих сестер и братьев - профессору было неясно, однако, в свою сторону он замечал лишь подозрительные изучающие взгляды. В сером плаще с заплатками Аш был настоящим темным пятном среди толп обряженных в белое людей.

   Вскоре улица привела их к той самой небольшой площади, на которой ютился древний храм, покрытый змеящимися глубокими трещинами. Теперь, при свете дня, он казался еще старее, чем преподавателю привиделось ночью во время дождя. Он был несуразно неуклюжим, чуть завалившимся на одну сторону и словно прикипевшим к мостовой, вживленный в ее каменное основание всеми стенами. И даже яркие цветастые ленты и треугольные флажки из плотного крашеного пергамента, которыми украсили окна и козырьки крыши храма, не могли развеять ореол мрачного забвения, царивший над этим зданием. Как же сильно отличался он от столичных богатых молелен, где напыщенные жрецы, одетые в парчу и бархат, взывали к богу, окруженные со всех сторон роскошью и благолепием. В этом же месте явно важнее становилось незримое глазу наполнение - праведные мысли прихожан.

   Всего несколько десятков человек, негромко переговаривавшихся и сбившихся в небольшие группы, толпилось у самых дверей, а другие общинники должны были присоединиться к единому торжественному шествию уже от своих домов.

   Тяжелые окованные металлом двери храма выглядели величественно и основательно: создавалось впечатление, будто только они одни и держали на своих массивных петлях древнее сооружение, оберегая его от разрушения и падения. Карлай, потянув за скрипучее кольцо, с явным трудом сумел открыть одну из створок, пропуская вперед себя профессора. Благоговейная тишина, прохлада и легкий запах курящихся благовоний окутывали собой все внутреннее пространство храма, пустовавшее в томительном ожидании. До начала официальной церемонии, пока велись приготовления, сюда почти никого не пускали, поэтому здание дышало покоем.

   Ашарх сразу же заметил, что одна из боковых стен по правую руку от входа находилась в плачевном состоянии: в ней не хватало нескольких выпавших кусков, а вокруг суетились люди, которые наскоро пытались заделать бреши, пропускавшие в полумрак храма сияющие солнечные лучи. Работники размазывали жидкий раствор по булыжникам, но вряд ли этого было достаточно - новые блоки плохо держались на своих местах, оставляя дыры и уродуя внешний облик древнего сооружения. За всем этим, скрестив руки на груди, молча наблюдал старейшина, лицо его выражало крайнюю степень недовольства и досады.

   Капитан сдержанным окриком привлек внимание коменданта:

   - Я привел профессора, как вы и просили.

   - А! Хорошо, - воскликнул Саркоз и повернулся к пришедшим. - Карлай, поторопи этих бездельников, пока мы проведем обряд с младшими жрецами. И напомни им, что если они не управятся за полчаса, то за свою медлительность им придется отвечать на общинном суде.

   Последняя фраза была сказана громко и зычно, от чего несколько работников невольно вздрогнули и принялись суетиться еще быстрее, надеясь успеть привести храм в божеский вид до начала церемонии. Сам же старейшина поманил рукой Ашарха и направился прямо к алтарю, располагавшемуся на небольшом возвышении в полукруглой аспиде с четырьмя вытянутыми слюдяными окнами. Около монолитного каменного стола, украшенного грубыми резными узорами, стояли трое жрецов, которые негромко беседовали между собой и расправляли на каменном возвышении золотую ткань из настоящего паучьего шелка. Покрывало, стоящее баснословное количество денег, показалось Ашу как минимум неуместным посреди практически разрушенного храма. Но, видимо, все верующие, будь то Светоч или подданные Пророка, все же испытывали непреодолимую тягу к роскоши даже в мелочах. Хотя такую дорогую вещь мог себе позволить не каждый рыцарь-хранитель Залмар-Афи, что уж было говорить об общине, живущей в строгости и аскетизме. Все эти мысли в очередной раз натолкнули преподавателя на подозрение о сторонней денежной поддержке Светоча.

   - Встань на колени, - властно приказал комендант, указывая профессору на место у алтаря.

   Ашарх опустился на холодный каменный пол, продолжая наблюдать за жрецами, которые чинно перенесли на покрывало из шелка богато украшенную книгу с металлическими уголками - Заветы Залмара. Никогда ранее он не слышал об обрядах посвящения Светоча, но втайне надеялся на то, что его не заставят совершать какие-то сумасбродные вещи или заниматься членовредительством во имя бога.

   Величественно и неторопливо Саркоз встал по другую сторону святилища и выставил перед собой открытые ладони, широкие и мозолистые.