Зов ночной птицы - Маккаммон Роберт Рик - Страница 36

– Да, это не помешает. Ужасно сырое утро, не так ли?

Вудворд также был доволен, что ситуация разрядилась, поскольку любые трения с хозяином дома, в котором их поселили, были крайне нежелательны. Он ступил на подножку кареты Бидвелла, услужливо распахнувшего дверцу, и устроился на сиденье лицом к нему. Только теперь он заметил, что Мэтью ни на дюйм не сдвинулся с прежнего места.

– Мэтью, ты едешь с нами?

– Нет, сэр.

– Мои извинения, – произнес Бидвелл, но теперь это слово в его устах имело привкус прогорклого сыра, – были адресованы также и вашему секретарю, сэр.

Говоря это, он смотрел на Вудворда и не счел нужным бросить хоть один взгляд в сторону Мэтью.

– Я лучше пройдусь, – сказал Мэтью и тем самым избавил судью от необходимости играть роль дипломата, смягчающего резкие выпады на переговорах двух враждебных сторон. – Хочу привести в порядок мысли. Заодно и осмотрюсь на местности.

– Если ваш секретарь предпочитает пешие прогулки, пусть себе идет. – Бидвелл повысил голос, обращаясь к своему слуге. – Трогай, Гуд!

Старый негр щелкнул вожжами, лошади тронулись, карета покатила прочь от Мэтью и свернула налево, на улицу Мира, попутно прервав ссору двух шелудивых псов из-за найденной в грязи косточки. Мэтью позабавился, наблюдая за третьей собачонкой, гораздо мельче двух первых, которая воспользовалась моментом, проскочила между колесами экипажа, сцапала кость и пустилась наутек, а соперники, в первый миг оторопевшие от такой наглости, запоздало устремились в погоню.

Мэтью остался один. Он возобновил движение, никуда не торопясь и не имея конкретной цели. От перекрестка он направился на запад по улице Усердия. Проходя мимо полей, фермерских домов, изгородей и амбаров, он обменивался приветствиями с немногочисленными людьми, которые трудились на своих участках либо шли куда-то по разным делам. Тут и там попадались купы развесистых дубов, простиравших свои ветви над крышами и дворами. Кое-где еще не выкорчеванные широкие пни свидетельствовали о том, что колонистам пришлось изрядно попотеть, расчищая эту землю под поля и сады. Поваленным деревьям также нашли полезное применение в качестве материала для стен, защищавших Фаунт-Ройал. Наверняка потребовалась масса усилий для возведения этого городка в том виде, какой он имел сейчас. Мэтью не могла не восхитить сила воли этих людей, в сравнительно короткий срок создавших все это на месте дремучего леса у границы прибрежных болот. Глядя на эти дома, на вспаханные поля, на зеленые пастбища и сады, он в полной мере осознал, с какими большими надеждами и планами приступали люди к освоению этих диких мест.

– Доброе утро! – обратился к нему мужчина, чинивший сломанную изгородь.

– Доброе утро! – откликнулся Мэтью.

– Я слыхал, ваш судья приехал избавить нас от этой ведьмы, – сказал мужчина, прервав работу и распрямившись.

– Это дело сейчас на рассмотрении, – только и смог ответить Мэтью.

– Надеюсь, одними смотринами это не закончится. Чем скорее ее вздернут, тем раньше мы сможем спокойно спать по ночам!

– Да, сэр. Я обязательно передам ваши слова мировому судье.

Он двинулся дальше в западном направлении, ожидая услышать вслед еще одну реплику, но фермер молча вернулся к своей работе.

«Им не терпится ее повесить, – говорила миссис Неттлз. – Будь их воля, они бы вздернули ее уже этим утром».

Он вспомнил фигуру в сером балахоне, скорчившуюся на сене в тюремной камере.

«Что ей нужно, так это заступник, готовый любой ценой докопаться до правды».

Он вспомнил, как она поднималась на ноги – одним плавным, гибким движением, отчего тотчас же учащенно забилось его сердце.

«Способный доказать ее невиновность…» Он вспомнил соскользнувшую на пол одежду и то, что открылось под ней. Вспомнил ее истощенное тело с обтянутыми кожей ребрами, ее волосы цвета воронова крыла, ее лицо сердцевидной формы и странный золотистый оттенок глаз. «…Когда все вокруг будут против нее».

Тут он был вынужден прервать воспоминания, от которых уже голова пошла кругом. Услышав отдаленный раскат грома, Мэтью не без усмешки отметил, что у него непроизвольно появился свой собственный громоотвод пониже пояса. Это было чертовски неудобно и постыдно. В конце концов, эта женщина была вдовой. И все же она была женщиной, а он был мужчиной; что же до громоотвода, так он и прежде нередко давал о себе знать при виде какой-нибудь проходящей мимо женщины, но он уже выработал способ его усмирения. Надо цитировать по памяти библейские строки на латыни, или решать в уме математические задачи, или созерцать пейзажи – так или иначе, что-нибудь из этого поможет. В данном случае, однако, ни Второзаконие, ни геометрия не возымели эффекта. Тогда он взял курс на ближайший могучий дуб и, усевшись под ним, попытался расслабиться, внимательно разглядывая траву, тучи над головой и все прочее, достойное созерцания.

Очередной дождь – один из тех даров природы, без которых жители Фаунт-Ройала прекрасно обошлись бы какое-то время, – был уже на подходе. Мэтью заметил тучу цвета древесного угля на фоне более светлой облачности и ощутил, как растет концентрация влаги в воздухе. Он понял, что дождь вскоре достигнет города, и обрадовался этому в надежде, что холодный душ остудит его нелепый пыл. И то сказать, что может быть нелепее: так возбуждаться и переживать при одном лишь воспоминании о женской наготе. Он был секретарем – доверенным секретарем – мирового судьи, выполнявшего важную миссию, а на таком посту и при такой ответственности негоже давать волю столь низменным помыслам.

Он следил за быстрым приближением грозовых туч. На пастбище по соседству замычали коровы. По улице проскакал всадник; его лошадь заметно нервничала, закусывая удила. Запах дождя усиливался, а следующий раскат грома прозвучал, как грохот бесчисленных литавр. Мэтью пока оставался на месте, хотя уже начал подумывать об укрытии. А когда ветви дуба над его головой зашумели при мощном порыве ветра, он встал и направился на восток по улице Усердия.

Небо расчертил всполох молнии, и в следующую минуту первые крупные капли упали на плечи и спину Мэтью. Он ускорил шаг, понимая, что вскоре может основательно промокнуть. Дождь быстро усиливался, как и порывы ветра. Мэтью не успел дойти до перекрестка, когда у гигантского небесного ведра с громким треском отпало дно, и на землю обрушился серый, застилающий зрение поток. В считаные секунды Мэтью вымок до нитки. Ветер свирепствовал, норовя повалить его лицом в грязь. В отчаянии он стал озираться под секущими струями и сквозь водную пелену разглядел темный прямоугольник открытой двери. Спрашивать дозволения было некогда; он устремился к укрытию, оказавшемуся небольшим сараем, вбежал внутрь, отступил подальше от заливаемого водой входа и отряхнулся всем телом, точь-в-точь как одна из тех дворняг, что дрались из-за кости на улице.

Очевидно, Мэтью предстояло некоторое время провести в этом месте. На вбитом в стену колышке висел зажженный фонарь – значит совсем недавно здесь был хозяин, потом неизвестно куда девшийся. Часть помещения занимали четыре узких стойла, в двух из которых находились лошади; обе смотрели на Мэтью, а одна поприветствовала его негромким утробным ржанием. Мэтью потрепал ее по влажной гриве и стал смотреть на потоп, держась на приличной дистанции от двери.

Сарай был построен добротно. Лишь в двух-трех местах вода капала сквозь щели в крыше, но это были мелочи, не стоящие беспокойства. Мэтью осмотрелся в поисках места поудобнее и обнаружил кучу сена у дальней стены. Опустившись на мягкое сено, он вытянул ноги и стал ждать окончания бури. Одна из лошадей вновь негромко заржала, как будто спрашивая, что он тут делает. Мэтью понадеялся, что владелец сарая не будет слишком раздражен его вторжением; в любом случае он не собирался прямо сейчас топать до особняка Бидвелла, рискуя захлебнуться на полпути. Близкий удар грома и вспышка молнии напугали лошадей, со ржанием заметавшихся в стойлах. Ливень не ослабевал – а то и усиливался, – и Мэтью стало ясно, что ему придется проторчать здесь дольше, чем он рассчитывал.