Только с тобой (СИ) - Сью Ники - Страница 23

— Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал, — шепчет почти мне в губы нежным голосом Соболев, смущая до чертиков. — Что Арина Стрельцова сама меня поцелует, я бы ни за что не поверил.

— Кирилл, — едва слышно отзываюсь. Не понимаю, просто не понимаю, что сейчас происходит, между нами.

— Я скучал по тебе, Ромашка, — говорит Соболев, а затем притягивает к себе и накрывает мои губы поцелуем. Сперва неспешно, но так чувственно и глубоко. Наше дыхание переплетается в сумасшедший вихрь. Жар его губ сводит с ума, обжигает и заставляет мечтать о большем. Кирилл сминает мои губы сильнее, нежность и мягкость переходит в дикую страсть. Не о чем не думаю, просто отдаюсь порыву, идущему из самого сердца. Кладу руки ему на шею, крепко прижимаясь. Тону в объятия Соболева, до такого сладко.

Кирилл двумя руками обхватывает меня и одним движением меняет нашу позу, не отрываясь от поцелуя. Я оказываюсь на спине, а он нависает сверху. Проводит ладонью вдоль талии, и у меня мурашки пробегают стаей по телу, каждый волосок реагирует моментально от его прикосновений. Запускаю пальцы в его волосы, слегка сжимаю их, царапая кожу. Какое-то безумное чувство свободы накрывает, оглушает и нежно ласкает разум. Будто бы я парю высоко в небесах, а затем падаю в большие пушистые облака. С губ слетает непроизвольный стон, я тянусь к чужим губам, но Соболев неожиданно отстраняется. Его глаза горят, я вижу в них желание, такое же яркое, как и у меня самой. Но что-то останавливает парня, и он сползает с меня, ложась рядом.

— В-все нормально? — Смущенно спрашиваю я. Щеки горят, губы горят, да что уж там, тело тоже горит. Жар пронзает просто всю меня насквозь.

— Какой там, — выдыхает Кирилл. — Кажется, ты меня уделала, Стрельцова.

— В смысле? — Не понимаю и теряюсь немного от такого ответа.

— Передоз у меня, передоз, — усмехается он.

Глава 22

Кирилл

Запрокидываю голову к звездному небу и глотаю воздух ртом. Хочется смеяться, как будто под чем-то. Внутри бушует теплый ураган, всем телом ощущаю. Никогда не возбуждался от простого поцелуя. Черт! Стрельцова сводит с ума. Знал ведь. Еще в школе это понял. Но чтобы настолько.

Поворачиваю голову, и даже в темноте вижу, как горят ее щеки и губы. Сладкие губы. Две сочные клубнички. Мечтал до одури попробовать их вновь. Во сне снилось, как сминаю их. Неужели она меня сама поцеловала.

— Это… — тихо шепчет Аринка. Лежит рядом со мной, а я интуитивно нахожу ее пальчики. Переплетаю со своими, продолжая улыбаться, словно псих какой-то.

— Это? — переспрашиваю.

— Хорошо или плохо?

— Ну… это пошло, — не могу сдержать себя, выдаю легкий смешок и поворачиваюсь к ней. Она робко опускает ресницы, смутилась, кажется. Такая милая.

— Дурак, — тихо произносит Стрельцова. Поглаживаю медленно ее худенькие пальчики, а она невинно улыбается. Черт. Просто вот так лежать и смотреть на нее уже противозаконно. Сводит с ума. Хочется вновь прильнуть к ее губам, прижать к себе и никогда не отпускать. Не сон ведь? Не сплю же? Потерять Аринку во второй раз не смогу просто.

— Что за любовь к дуракам?

В ответ Стрельцова приподнимает глаза на меня, а затем свободной рукой дает щелбан. Улыбается. Так смущенно и нежно, будто впервые видит меня настолько близко. Черт. Зачем ты так со мной, Ромашка. Не сдержусь ведь.

— Ай, больно, — вою, словно маленький ребенок, потирая место удара. Арина тут же приподнимается, глаза округляются, кажется, переживает, что и правда больно. Тянется к моему лбу, и у меня вновь рвет крышу. Кладу руку ей на талию и резко тяну на себя, от чего она моментально теряет равновесие и упирается одной ладошкой мне в грудь. Ее взгляд, подобный бескрайнему звездному небу, скользит по моему лицу.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — зачем-то решаю смутить ее еще больше, такая забавная, когда щеки покрываются алым румянцем. Реакция следует моментальная. Прячет глаза, но улыбаться не перестает. Этой ночью я сойду с ума, однозначно.

— Дурак, — сладко так выдыхает.

— Поцелуй меня, — прошу ее. Мороз по коже пробегает от одной мысли, что эти девчачьи губы вновь меня коснутся. Сама. По собственному желанию. Меня. Того, кто ждал и грезил столько лет.

— Закрой глаза, — шепотом просит.

— Слушаюсь, моя Госпожа, — игриво отвечаю, и получаю щепок в руку. Злится. Сводит с ума эта реакция. Ладно. Покорно следую команде, как верный песель. Жду. Смиренно и в безумном нетерпении.

Аринка вновь наклоняется, едва касается уголка моих губ. Так мягко. Черт! Легкое касание, а у меня уже крышу рвет. Ни с кем и никогда такого не было. Сжимаю крепче ее талию. До сих пор не верю в реальность происходящего. Моя. Только моя. Только с мной. Никому не отдам. Не отпущу больше. Никогда. Наш поцелуй становится глубже, чувственней. В порыве прикусываю край ее нижней губы. Ладошки Аринки скользят к моей шее, а затем к волосам. И вновь нежность переплелась со страстью. Я просто вожу своими губами по ее, и пытаюсь не свихнуться. Безумно. Нереально. Поцелуй со вкусом шоколада и грузинского вина. Поцелуй со вкусом дикой тоски и яркого желания.

Умопомрачительный. Как первый снег в декабре. Как первый весенний дождь. Как первые подснежники в горах. Как первые лучи солнца. Как первый раз в тот день на дискотеке.

Не могу! Внизу жар обхватывает тело. Нужно остановиться, иначе кровь фонтаном из носа пойдет от передоза.

— Брейк, — разрываю нашу магию, стараясь отдышаться. Арина тоже глотает воздух, но не смотрит на меня. Смущается. Вот же! Закрываю лицо ладошкой.

— Ты чего? — спрашивает удивленно.

— Ты слишком соблазнительная, Ромашка, — честно признаюсь ей, в надежде не получить удар под дых. Стрельцова выдает смешок, а затем кладет голову мне на грудь. Сердце там, из легких готово выскочить. Сейчас выдаст меня с потрохами. Но если честно, плевать. Куда уж откровенней. Обнимаю Аринку, прижимая к себе. Пусть слышит. Пусть знает, что сводит меня с ума.

— Знаешь, — тихо произносит она, лежа на мне. А я все думаю, не сплю ли. Она точно реальная? Это точно моя Аринка?..

— М?

— Я… мне столько хочется спросить и сказать. Я… извини меня, что тогда… что не поговорила с тобой. — вдруг признается Стрельцова. Голос ее немного дрожит, а пальчики сжимают часть моей толстовки, выдавая волнение.

— Я не злюсь. Сам, наверное, виноват. Но, Арин! — решаю тоже признаться. Не хочется больше недосказанности в наших отношениях. Пусть знает правду. — Тогда я целовал тебя по-настоящему. Потому что хотел. Так как и ты сегодня, так и я тогда. А парни просто придурки.

— Серьезно? — приподнимается Стрельцова, стараясь разглядеть мое лицо. Ветерок играется с ее пушистыми волосами и мне вновь хочется коснуться чужих губ. Безумие.

— Я так плохо выражал намеки на свою симпатию? Почему ты не поверила?

— Ну… — вытягивает она губки бантиком, так мило.

— Ну-у?

— Я думала тебе Ксюха нравится, вот что! И ты с ней… с ней… то куртку дашь, то обнимешь! Все короче! Закрыли тему! — слезает резко с меня, скрещивая руки на груди. И тут где-то внутри прошибает током. Я ведь никогда не задумывался, как выглядят со стороны наши отношения с Мельниковой. Что уж там, я вообще ни о ком, кроме Стрельцовой не думал. Выходит…

— Ромашка, — поворачиваюсь к ней. Беру локон волос и прикладываю к губам, создавая воображаемые усы. — Если бы я знал, что ты меня ревновала-а-а, — певуче тяну последнее слово.

— Дурак, — фырчит, словно маленький хомячок она.

— Понял, куплю себе трусы-верности. С замочком такие.

— А я от бедра вилять научусь, как твоя Мельникова.

— По заднице тебе дам, Стрельцова. — щекочу ее, а она в ответ показывает язык, откатываясь подальше.

— Мельниковой своей дай!

— Не моя она, с ума сошла. — обхватываю Аринку за талию и прижимаю к себе, как бы сильно она там не билась кулачками в мою грудь. Потом становлюсь еще наглей, запрокидываю ногу на нее. — Ты — моя!