Только с тобой (СИ) - Сью Ники - Страница 12

И я останавливаюсь. Буквально после двух шагов. С трудом сдерживаю себя, чтобы не подойти к Соболеву и не спросить все, что тревожит и волнует мое сердце. Чтобы не кинутся ему на грудь, и не попросить о чем-то большем.

— Арин, — зовет такой родной голос, который я, кажется, никогда не смогу забыть.

— До встречи, — кидаю на прощание и из последних сил ухожу прочь.

В парк прихожу раньше назначенного времени. Решаю погрузиться в музыку, отвлечься от дурных мыслей. Мне нужно собраться. Нужно настроиться на правильную волну. Подобрать слова. Разговор предстоит тяжелый. И, как назло, песни все лирические, грустные. Одна за другой, аж сердце сжимается. В какой-то момент не выдерживаю, и выключаю плеер. Лучше уж голоса людей, чем стихи о несчастной любви.

Подхожу к озеру и сажусь на лавку. Детки бегают, резвятся, играют в догонялки. Поклонники ЗОЖ наяривают круги, а бабульки с собачками, медленно перебирают ногами. На воде тоже движение активное: во всю плавают лодки, да катамараны. Люди подплывают к островку в центре озера, разглядывают кроликов в клетках, курочек и уток.

— Аришка, — звучит голос Игната. Поворачиваю голову, отвлекаясь от солнечных красок, и замечаю своего парня. Он в темных джинсах, которые они пару недель назад купили с тетей Леной в новом бутике, а сверху рубашка в клетку. Волосы как всегда идеально уложены, хотя я бы сказала даже прилизаны.

— Привет, — тихо отзываюсь. Богданов вытаскивает руку из-за спины и протягивает мне красную розу на высоком стебле. Сразу становится не по себе. Я пришла сказать о расставании, а он цветок принес.

— Ну ты чего? — Удивленно спрашивает Игнат, однако улыбка с лица не сходит.

— С-спасибо, — беру неуверенно розу, все же она не виновата, что я поступаю подло, что изначально поступила подло.

— Я… в общем, прости меня. — Внезапно обрушивает Богданов свои извинения на мои, и без того, шаткие плечи. Он садится рядом, но полубоком, чтобы отчетливо видеть меня, чтобы суметь прикоснуться.

— Игнат, — собираюсь с духом, глотая воздух. Безумно сложно начать этот разговор.

— Нет, постой. Арин, я тебя очень люблю. Ты не представляешь, на сколько много для меня значишь. И то, что я сказал тебе, это было на эмоциях. Не думаю я на самом деле так. Правда.

Мне нечего ему ответить. Опускаю голову, сжимая стебель розы. К счастью, шипов нет, иначе, к душевной боли, прибавилась физическая. Как же нереально сложно все это. Сердце разрывает внутри просто. Будто бы я совершила грех, будто бы виновата перед всем миром.

— Игнат, — шепчу сухими губами.

— Ариш, я готов ждать. Хоть до свадьбы. Конечно, мне сложно. Но понимаю, как для тебя важно все это. И… понимаю, что я у тебя первый, во всех отношениях. Твоя мама не раз говорила, что ты до меня ни с одним мальчиком даже не общалась. Я очень ценю это, поверь.

— Игнат, — сглатываю колючий комп, который появляется от каждого его слова. Богданов думает, что даже поцелуй у меня с ним был первый, что все с ним было впервые.

— Ариш, не забивай ты голову ерундой. Поженимся, еще успеем. Да я… Я всем пацанам хвастался, что у меня такая девушка, как ты. Что я у тебя первый и единственный. — Говорит он с восхищенными глазами, и это режет, до дикой горечи режет.

— Игнат, давай расстанемся.

Глава 12

— Не удачная шутка, Ариш.

— Я не шучу, — сглатываю противный ком, который затесался в глотке. Смотреть в любящие глаза Богданова больно. В голове всплываю яркие образы нашего прошлого.

Помню, стоял холодный морозный понедельник, а меня вновь посадили за парту, которая хранила в себе слишком много чувств. После уроков я пошла гулять сюда, к озеру, где и людей-то особо не было. В тот момент, было так одиноко и тоскливо. Мне казалось, я одна в этом огромном мире. Одна и нет никого вокруг. Я плакала, и думала об улыбке Кирилла. Как он мог уехать и даже не попрощаться. И тут вдалеке увидела Игната. Он шел со школы, и почему-то выбрал именно эту дорогу. Помню, как его руки коснулись моих плеч, помню, как он впервые притянул меня к себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Все пройдет, Арин».

Такие нужные слова, таким теплым голосом. А ведь и не спросил ни разу, почему я плакала. Просто был рядом, просто гладил по волосам холодной ладонью. Я прижималась, в надежде, что чужое плечо заменит того, о ком тоскует сердце. Боль заглушалась. Но никогда не переставала напоминать о себе.

— Арин, что за глупости ты говоришь? — Вырывает Богданов меня из воспоминаний. Он пытается разглядеть в моем лице ответы, но кроме безумной жалости к нам обоим там ничего нет.

— Прости меня, пожалуйста. Я искренне хочу, чтобы ты был счастлив.

— Тогда почему говоришь о расставании? Это не сходится с пожеланием счастья.

— Сейчас может быть и так, но в будущем, ты поймешь. Игнат, — замолкаю. Воздуха чертовски не хватает, а руки покрывает противная влага. Сказать эти четыре слова безумно сложно, но слишком необходимо.

— Ариш, в чем дело?

— Я не люблю тебя, — слетает острая, как нож, фраза с моих уст. Опускаю голову, не могу, невозможно, смотреть на него. Вина сжирает изнутри. Как же подло я поступила, когда дала шанс себе, использовав другого человека.

— В один день разлюбила? — Усмехается Игнат, кривя лицом. Его ладони тянутся к моем щекам, и мы вновь оказывается запредельно близко. Мятное дыхание обжигает кожу, а от пристального взгляда по телу пробегает мороз.

— Нет, ты прав. — Шепчу одними губами. Пытаюсь отстраниться, но Богданов не дает. Его рука касается задней части моей шеи, и крепко стягивает кожу.

— В чем дело? — Стальной тон немного пугает, но я понимаю, иной реакции ожидать не было смысла.

— Никогда не любила. Это была ошибка. Я дала шанс себе и тебе, но теперь понимаю, что зря. — Пытаюсь смотреть ровно, но как же хочется отвести взгляд. Рука Игната не отпускает, чувствую себя, загнанной кошкой.

— Поиграть хотела?

— Нет, никогда. Клянусь. Игнат, мне больно, — принимаю очередную попытку отстраниться, но Богданов не дает. Его пальцы, подобно иглам, впились в кожу, не желая отпускать меня.

— Я люблю тебя, Ариш.

— Прости, — шепчу.

— Выброси глупости из головы, — холодно и строго обрушиваются слова на мои плечи. Чувство вины давит на грудь, сжимает и не дает нормально дышать. Но я понимаю, нужно быть сильней. Если я на самом деле, желаю человеку напротив счастья.

— Я не люблю тебя. Отпусти меня, — обхватываю его кисть, в надежде, разорвать эту близость.

— Не отпущу, — шепчет Богданов и силой притягивает мое лицо. Не успеваю увернуться, как его губы накрывают мои. Поцелуй обжигает. Медленно убивает мое нутро. Настойчиво и жестко.

— Игн… — впиваюсь ладошками в грудь Богданова. Мой рот закрыт, однако парня напротив это не останавливает. Он нажимает сильней, будто не понимает, что взять напором, значит сломать человека. А может и наоборот, понимает, поэтому так активно наседает.

Невозможно. Слишком больно. За него. За нас. Невыносимо просто. Почему же раньше не понимала этого. Почему не думала, что поцелуй должен вызывать страсть и желание идти дальше, а не привкус стали на губах.

Откуда-то берутся силы, и я хватаюсь за последнюю надежду, отталкиваю Богданова. Рука тянется вверх, защитная реакция, не иначе. Ударяю ему по лицу. С глаз почему-то начинают скатываться слезы.

— Ариш, — смотрит каким-то чужим взглядом Игнат. Снова тянется ко мне, но я резко поднимаюсь. Ноги дрожат, тело дрожит.

— Не называй меня так. Ненавижу это дурацкое сокращение. Ты должен знать. — Делаю глубокий вдох, сжимая край кофты. — Мой первый поцелуй не принадлежит тебе. Мое сердце не принадлежит тебе. Я та еще сука. Использовала тебя, чтобы начать жизнь с чистого листа. Но так дальше продолжаться не может. В тот момент, когда мы целовались, я поняла это. Не могу, не хочу, не получается. Не хотела тебе этого говорить, но лучше ты будешь знать правду, лучше будешь ненавидеть меня, чем таить надежду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})