Мой ненастоящий (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 58

Честный бизнесмен!

Бог ты мой, какое лицемерие!

Но кто мог прийти за флешкой? За моей флешкой, с моим компроматом! Кто вообще о ней знал?!

— Ну, что, желаешь ли ты воспользоваться этой привилегией, Риточка? — слащаво тянет Сивый. — Только учти, так как товар пользуется спросом, цена на него тоже выросла.

— На сколько?

Я чувствую, как лечу в бездну. Черную, непроглядную и ледяную. В ней даже невозможно дышать.

— Вдвое, Риточка, всего лишь вдвое.

Господи…

— Всего лишь? — мой голос срывается, хотя говорю я шепотом. — Откуда, по-вашему, мне взять такие деньги?

— Деточка, — Сивый снисходительно вздыхает, — я знаю, кто твой муж. Я знаю, что он не из тех, кто пожалеет мелочь на каприз любимой женушке. Ты сейчас в Париже, мне это известно. Мне известно, что он не скупится на твое содержание.

— И как вы себе это представляете? — неожиданно ядовито вспыхиваю я. — Как объясню мужу запрос на такую сумму?

— Как хочешь, — безразлично откликается Сивый, — можешь сказать честно — дорогой, я работала проституткой. И тому есть яркие доказательства. Чтобы они не полетели в сеть — нужно заплатить одному человеку. Если твой муж считает тебя честной женщиной — так и быть, можешь соврать. Придумать больную бабушку, которой срочно нужна дорогая операция в германии. Сомневаюсь, что твоему занятому мужу будет особое желание проверять, куда именно ты извела деньги. За спокойствие нужно платить, Риточка. Или ты согласна, чтобы я перепродал твою флешку своему другому клиенту?

— Нет, — слово вырывается у меня слишком быстро.

Господи, как же крепко я сижу на крючке!

И как мне с него спрыгивать, спрашивается?

— Я даю тебе неделю на то, чтобы собрать деньги, — бесцветно заканчивает Сивый, — и будь добра, подготовь наличность. Такие суммы я не хочу светить на счетах.

Он вешает трубку, а я стискиваю телефон, отчаянно желая, чтобы он захрустел и сплющился в моей руке.

Медовый месяц кончился.

Моя полная лютого трэша жизнь требует меня себе обратно!

47. Маргаритка

— Цветочек.

Голос у Влада вроде как и мягкий, но я все равно вздрагиваю от него как от удара.

Декорации: дорогущий ресторан, белоснежная скатерть, идеальная и сложная сервировка. Мой супруг сидит напротив и смотрит на меня с таким интересом, что мне как страусу — отчаянно хочется спрятать голову под скатерть. Только от этого мужчины так не спрячешься!

— Прости, — виновато улыбаюсь, — я что-то чувствую себя уставшей. Задумалась.

— Уставшей? В одиннадцать утра? Это комплимент тому, как долго я не давал тебе спать, или что-то другое?

Пока я прикидываю, какой из двух вариантов выгоднее подтвердить, Влад подается вперед и тяжелее облокачивается об столешницу.

— Что у тебя там случилось, Цветочек?

Интересно, как многие преступники находят в себе силы не врать под пронзительными взглядами? Да еще и такой крепости.

— А что могло случиться и там — это где? — пытаюсь изобразить на своем лице непонимание. — Я просто устала, вот и все. Эта неделя была очень нервной и…

— Не ври, — сухо обрубает Влад, и мне становится проще — чем меньше вранья я ему озвучиваю, тем спокойней я потом буду спать, — ты сама не своя после вчерашнего звонка, Цветочек. Что у тебя случилось? Кто тебе звонил?

Эти вопросы…

Я не понимаю, как на них отвечать. Честно? Хочется. Зажмуриться и сознаться ему обо всей своей правде и будь что будет. Но…

Господи, да сдалась ему женушка с прошлым проститутки. Да — все обошлось одним разом. Но каким! Иные мужчины и одного интимного опыта своим пассиям не прощают, да и Владислав Ветров— вряд ли представлял в роли матери своего ребенка… такую женщину, как я.

Это все грязь.

Моя грязь.

Невидимая, покрывающая меня с головы до ног, несмываемая.

Мне с этим жить как-то.

И я была уверена — своему будущему мужу я расскажу всю правду о себе, возможно даже в самом начале, чтобы честность между нами была абсолютной. Чтоб он знал, что берет. Влад, получается, взял дохлого кота в мешке. Сам, конечно, взял, но мне быть дохлым котом от этого не легче.

Итак, правда исключена. А вранье…

Я не хочу его просто. Оно никак не ложится на язык. Лгут врагам. Владислав Ветров уже давно не является моим врагом. А любимым лгать вроде как и святотатство…

— Тебе звонил отчим, со скандалом из-за квартиры? — Влад задумчиво прокручивает в своих пальцах вилку для устриц. — Да нет, его суд должен быть только послезавтра. И я уже велел предупредить его, чтобы он не смел капать на мозг моей жене. Да и не стала бы ты так долго расстраиваться из-за этого мудилы. А что тогда? Что-то с твоей тетей?

Господи, да что он вообще делает? Гадает о причинах моих нервов, а сам по сути — мне подсказывает, говорит за меня, облегчая участь и снимая с меня необходимость озвучивать ложь самой.

Можно просто кивнуть.

Или увести взгляд в сторону. Это уже выглядит жестом «Я не хочу обсуждать это» — этаким беззвучным подтверждением озвученного.

— Ну и судя по твоей неспособности связать воедино пару слов — дело касается денег, — в определенном смысле, Влад зрит в корень. Дело действительно касается денег.

И в том, что я никогда не решусь их у него попросить!

Это в мире Сивого все предельно просто. А для меня этот вопрос оказывается даже слишком щепетилен.

— Ну и сколько вам нужно? — Влад берет паузу в разговоре, когда официант приносит тарелки с луковым супом, от запаха которого можно и в обморок прилечь, а после — взгляд моего мужа снова обращается ко мне.

— Давай закроем тему, — вымученно умоляю я. Ощущаю себя так, будто мне легкие наизнанку вывернули, а после — заставили дышать чем-то вязким и холодным, — у нас последний день в Париже и…

— И я не хочу, чтобы он прошел для тебя под девизом «Как достать денег для больной тетушки», — Влад категорично дергает подбородком, не давая мне договорить, — у нас большие планы на сегодня. Я не катал тебя на вертолете, а это никуда не годится, когда ты хочешь показать девушке, что любишь швырять деньги на ветер. Мы встретим закат над Парижем. А перед этим — исходим ноги в районе Монмартра. И ты не должна упустить ни секунды. Я хочу знать, что эти три дня ты была целиком моя. И телом, и мыслями.

— Я соберусь.

— Нет, ты озвучишь мне свою проблему, Цветочек, — хмуро возражает Влад, скрещивая руки на груди, — мы с тобой уже говорили о доверии. Или ты передумала доверять мне?

— Я… Нет, ни в коем случае!

Черт возьми, как ему вообще можно не капитулировать мгновенно? Я вот цепляюсь пальцами в край стола, и скажем честно — это всего лишь выигрывает для меня несколько мгновений.

— Тогда я жду ответа на поставленный мной вопрос, — Влад делает глоток из бокала, медленно смакуя его вкус, — будет гораздо проще, если ты сразу очертишь размер суммы. Чтобы я прикинул…

— Нет, пожалуйста, — моих сил хватает на глухой стон, — не надо заставлять меня это делать, Влад. Ради всего святого!

Удар за удар…

Я не хотела его наносить, я не хотела отравлять эти три пропитанных романтикой дня тем, что мой муж начинает свирепеть от моего упрямства.

— И почему же, ради всего святого, я не должен интересоваться этим вопросом? — тихий холодный голос Влада, будто скальпель распарывает мне душу, — почему, Цветочек?

— Да потому что это станет моей ценой, — вскрикиваю я отчаянно, — ты дашь мне эти деньги, наверняка, и все что было до этой секунды — станет простым недоразумением в процессе согласования условий контракта. И получится, что ты меня купишь! Это — последнее, чего я хочу.

— То есть принципы тебе важнее? — кажется, тон Влада теплеет — но всего лишь на одну сотую градуса.

Глупо выглядит, да.

У меня под вопросом — мое разоблачение, позорное, ужасное, которого я боюсь сильней всего на свете, а я строю из себя ту, кем не являюсь.

Для Влада же эта картинка и вовсе смотрится эгоистично. Он ведь думает, что я поступаюсь здоровьем дорогой мне тети ради того, чтобы умаслить свою независимость.