Мой ненастоящий (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 13

— А разве ты не устала пахать, Маргаритка? — вдруг прямо и просто спрашивает Ветров, уставляясь в мои глаза аж через весь стол. — Ты терпишь одного самодура за другим, выпрыгиваешь из туфлей, расплачиваешься с чужими долгами, не можешь себе позволить ничего из того, о чем мечтаешь. Ты ведь хочешь ребенка. И не ври, что не хочешь. Я восемь раз видел тебя с детьми клиентов, четыре раза — с моей племянницей. Ты смотришь на детей как на радугу, которой никогда не достигнешь. Ты понимаешь, что это ответственность, и что ты её себе позволить не можешь.

Мои пальцы стискиваются на первой попавшейся вилке.

Какой же он все-таки гад! Мерзкий, бесцеремонный и… Видящий меня насквозь.

Да, я не могу!

Не могу рожать ребенка, чтобы стать зависимой от Сивого еще сильнее.

Не могу допустить, чтоб мой ребенок потом отмывался от моей внезапно выплывшей репутации. Клеймо «мать-шлюха», чтоб все соседи тыкали пальцем, это… Боже, от этого никакой психотерапевт не спасет.

Да и что там, я не могу поступать с моим ребенком так же, как моя мать поступила со мной. Мой ребенок не должен собирать бутылки, чтобы просто купить домой хлеба. И носить обноски, которые всем двором собирали сердобольные матрены, тоже…

Если я не могу обеспечить моему ребенку хорошее детство — я просто подожду.

Если смогу выкупить флешку у Сивого, смогу наконец быть себе хозяйкой и не носить гребаного оброка конченому мерзавцу — не будет риска, буду крепко стоять на ногах, вот тогда и…

Вот только когда это еще будет…

— Я предлагаю тебе стабильность, Маргаритка, — меж тем весьма многообещающим тоном произносит Ветров, — даже больше. Я предлагаю тебе благополучие. Семью, которую ты хочешь. Которая будет устраивать меня. Ты — не устраиваешь мне сцен, потому что знаешь свое место, я — решаю все твои проблемы и обеспечиваю твое будущее. Все довольны и счастливы. Тебе всего-то и нужно, подписать контракт и сказать «да» на церемонии через неделю.

Дьявол…

Почему я вообще думаю об этом предложении?

Что такого неожиданно заманчивого я в нем нашла?

— Для брака нужно знать друг друга, — сипло произношу я, пытаясь выиграть себе хоть пару минут, чтобы прийти в себя, — испытывать чувства друг к другу.

— Это не обязательно, — снисходительно роняет мой босс, и на его губах циничная улыбка, — иногда достаточно просто оговорить цену. Все, что от тебя требуется, — просто назвать свою.

Его цинизм…

Боже, как он меня убивает!

10. Влад

Я будто игрок, впившийся взглядом в шарик, летающий по колесу рулетки. Это уже давно стало моей любимой азартной игрой — смогу ли я довести Маргаритку до состояния, когда в её светло-карих, практически золотистых глазах белой кипучей бурей вскипит бешенство. Как цунами, поднимающееся и закрывающее горизонт.

Ну, же, давай, Цветочек, взрывайся. Я же чувствую, как дымит твой фитилек.

Взрывайся, плачь, торгуйся. Делай как все. Как Лана и прочие твои сестры по крови, вместо мозгов у которых один только калькулятор, работающий исключительно на сложение и присвоение.

Неужели так сложно?

Сложно!

Цунами снова успокаивается, не достигнув берега. Вместо взрыва Маргаритка опускает ресницы, складывая вместе ладошки и отгораживаясь от меня ими так, будто внезапно решила помолиться. Она так думает.

Думает!

Я не сомневался, что мое предложение её заинтересует. С её-то прошлым, она не может не уцепиться за такую возможность. Решить все проблемы единым махом, ведь моих возможностей для этого хватит.

Я практически слышу, как крутятся стремительные шестеренки в её голове.

Ну же, детка, тебе ведь нужны деньги. Столько, сколько у тебя нет. А я согласен тебе их дать, только открой свой дивный ротик и обозначь сумму. Я могу сделать за тебя что угодно, но не это.

— Вы специально выбираете такие слова, чтоб вас хотелось сразу послать подальше? — тяжелые смоляные ресницы Маргаритки, не нуждающиеся ни в каком макияже, чтобы привлечь внимание к её глазам, приподнимаются и бросают на меня острый взгляд, способный пробудить жизнь даже в гранитной глыбе.

Чтоб тебя!

Возможно, из-за этого взгляда вопрос Цветочка и застает меня врасплох. Хотя наверняка дело в том, что я все-таки ожидал попытки прощупать почву и степень моей щедрости.

Кто ж назначает цену слету, когда даже не представляешь примерных границ, которые вытянет твой покупатель? Любая бы начала юлить и избегать прямого ответа.

Любая. А Маргаритка спрашивает про формулировки вопросов. Один из немногих вопросов, ответа на который она не дождется.

Нет. Я выбираю слова так, чтоб наши с тобой отношения, Цветочек, не выходили за обозначенные мной границы. На данном этапе так гораздо проще. Но тебе об этом знать совершенно не обязательно.

— Ты хочешь позавтракать, прежде чем дать мне ответ?

— Я хочу подумать, — девушка натянуто улыбается, — хотя идея немедленного отказа ужасно заманчива.

Набиваешь себе цену, Цветочек? Это ведь смешно, с учетом того, сколько я о тебе знаю и в каких подробностях.

Ты могла бы просто сдаться, я жду этого от тебя не первый месяц. Но нет, даже сейчас, когда я припер тебя к стенке, ты продолжаешь дрыгаться.

— Это не будет настоящий брак, Цветочек. Договорной, взаимовыгодный, с одним общим ребенком и рядом ограничений. Любить и боготворить меня не обязательно, достаточно — соблюдать мои правила. Естественно, пока ты будешь замужем за мной — ты не должна позволять себе никаких сторонних связей. Но насколько я успел тебя узнать, тебе это не очень свойственно.

Ключевое тут — сейчас не свойственно.

Хотя какая разница? Раз уж моему долбанутому либидо приспичило присвоить себе именно этот Цветочек — мне в общем-то плевать на её прошлое. Оно, конечно, определяет качество моего отношения, но решив все-таки забрать эту Маргаритку себе, я сделал для неё некоторые скидки. Сойдет. Для моих целей она вполне сойдет. Тем более, что отцовский ультиматум и играет в них самую последнюю роль.

— Я никогда не предполагала решать свои проблемы с помощью выгодного брака, — медленно произносит Цветочек, скрещивая руки на груди. Образ этакой недотроги ей хорошо удается. Прикипел за два года?

Я ею любуюсь, на самом деле. Нежные губы в холодной полуулыбке — это просто произведение искусства. А эти изящные, практически неземные черты лица… Сколько еще мужчин смотрели на эту Снегурочку и хотели растопить её, прижимая к своей кровати?

Удивительно разной умеет быть эта девочка! Хрупкой — когда расслабляется, твердой — во время работы, нежной, как весенний первоцвет, и холодной, как лед, для всех, кого она боится…

Вот только даже если этот стебелек и оказался прочнее, чем кажется — я все равно его сломаю. Даже забавно, сколько еще она продержится.

— Ты не думала о таком решении, потому что тебе никто этого не предлагал, — насмешливо роняю я, поднимаясь из-за стола, — я предлагаю. Хочешь подумать — думай. Но пока я не услышу твой ответ — ты не выйдешь за пределы моей квартиры.

Еще одно цунами — огромная темная волна эмоций поднимается из глубин этих мягких, завораживающих глаз. Я даже останавливаюсь, чтобы полюбоваться этим зрелищем и дождаться его пика.

Сейчас взорвется? Нет? Что, неужели опять выдержит? Вот и где прелесть играть роль тирана, если твоя тирания даже не заставляет твою жертву пригорать в нужной мере!

— Это незаконно, — шипит Маргаритка, стискивая плечи пальцами так сильно, что у неё белеют костяшки.

Незаконно, но безопасно. На данном этапе чем ближе Цветочек ко мне — тем меньше риска, что то, от чего я её защищаю, все-таки случится.

Вчера я ведь рванул хорошую такую торпеду в полной акул морской впадине. Виктор Михальчук не очень обрадуется, что его драгоценная смертельно избалованная звездень вдруг оказалась сброшенной с пьедестала, да еще и так бесцеремонно, как это сделал я.

Я не хочу давать неудавшемуся тестю повод добраться до действительно уязвимого моего места. Пусть круги на воде улягутся, а Цветочек привыкнет к мысли, что она практически моя жена, по-настоящему. Чтоб ничего и никому случайно не сболтнула.