Токийский полукровка. Дилогия (СИ) - Гримм Александр - Страница 41

Как же я хочу увидеть его когда–нибудь — этого идеального бойца. От одной этой мысли по коже пробегают мурашки и меня бросает в дрожь.

— Хахаха, какой же ты идиот Шамиль* и я вместе с тобой, раз повелся на твой бред! — образ моей Рейки все еще стоит перед глазами. — Деньги — сила? Не смеши, меня больше не проведешь! Теперь я знаю, как выглядит сила на самом деле!

Голова раскалывается от боли, но я продолжаю смеяться. Да, ради этого стоило умереть, определенно стоило.

— Ведите себя потише! — выговаривает мне медсестра, заглянувшая внутрь палаты с недовольным видом. — Вы, здесь ни одни между прочим!

До самого отбоя маюсь бездельем — изредка палату посещает давешняя медсестра, чтобы проверить мое самочувствие и провести необходимые по плану лечения процедуры. В визуализацию даже не суюсь — знаю себя, могу сорваться и натворить дел. А на следующий день, сразу после завтрака, меня посещает еще один гость — на этот раз девушка, причем уже знакомая мне.

Мелкий хафу громко плачет:

Получил он крепко сдачи.

— Тише, маленький, не плачь:

Не спасет от боли плач.

Акико, покачивая бедрами, входит в палату. На ней вновь брючный костюм, но на этот раз менее строгий: пиджак распахнут, позволяя оценить топ с глубоким вырезом, который открывает прекрасный вид на высокую грудь. Длинные волосы девушки не уложены в элегантную прическу, как во время нашей первой встречи, а наоборот — стянуты в неброский «конский хвост» цветастой лентой. Одно из двух, либо у дамочки сегодня игривое настроение, либо кто–то усердно готовился к этой встрече. Ставлю левую почку на первый вариант — сомневаюсь, что взрослой, горячей, как лава, японке из обеспеченной семьи будет интересен мелкий сопляк без гроша в кармане, да еще и хафу.

Не, Антон, подбери слюни — это фантастика, такое бывает разве что во влажных подростковых фантазиях или тех ранобэ про попаданцев, которыми в свое время зачитывался Тон–тон. Она скорее открутит тебе яйца, чем позволит окунуться в свой богатый, внутренний мир.

— Это у тебя колено торчит под простыней или ты просто рад встрече?

— И я рад вас видеть госпожа Акико. — слегка наклоняюсь вперед, обозначая поклон, большего, сидя на кровати, позволить себе не могу.

Не даю себя спровоцировать — в столь плачевном состоянии повторные игрища с этой двинутой стервой определенно выйдут мне боком, есть все шансы переехать из больничной палаты прямиком в морг неподалеку.

— Какие же вы оба скучные, что ты, что этот однорукий нытик. — морщит она свою симпатичную моську, словно кислющую сливу куснула.

Значит руку спасти не удалось, хотя на что я рассчитывал этот обрубок едва крепился к плечу. Даже более развитая медицина моего мира не спасла бы Шоту от ампутации. После этой трагедии на карьере каратеки, как бойца, можно смело ставить крест — это печально. Представляю себя на его месте и меня бросает в дрожь. Страшно даже не от того, что стану калекой, больше пугает крах моего бойцовского потенциала.

— Чем обязан вашему визиту, госпожа?

— Малыш Акихико попросил побыстрее поставить вас — двух балбесов на ноги. — она извлекает из кармана пиджака длинный, лакированный пенал.

Наманикюренные пальчики ловко отщелкивают крышку и я замечаю ряд тоненьких, серебристых игл выложенных ровным рядочком на обитой шёлком внутренней полости футляра.

— Раздевайся. — командует она. — Полностью.

— Может, хотя бы, выпьем для начала? — кошусь на иглы, зажатые между ее наманикюренных пальчиков. — Я так сразу не готов, это…

Изящно склонившись ко мне, чертовка выставляет глубокий вырез на обозрение. После чего ласковым движением заводит свою аккуратную ладошку мне за шею. Чувствую ее теплое дыхание на своем лице, а через мгновение в основании черепа простреливает жгучая боль. Хочу кричать, но из моего рта вылетает лишь бессвязное мычание, а что еще хуже — тело не слушается, я безвольной куклой заваливаюсь на подушку.

— Так, посмотрим, что тут у нас. — она откидывает простынь в сторону. — Смотри–ка и вправду колено.

Не теряя времени даром, она оперативно стягивает с меня сначала вверх пижамы, а затем и драгоценные штаны.

— Ого, совсем неплохо для твоего возраста.

Во время пристального осмотра «хозяйства» Акико, не глядя, втыкает в мою тушку иглы. Густо покрывает ими торс, руки с ногами, шею и даже лицо. Игл так много, что еще немного и из крысы я переквалифицируюсь в форменного дикобраза. Зря я переживал, процедура оказалась не особо болезненной, разве что появилось чувство тяжести во всем теле.

— Подготовительная часть каппо* закончена. — выдыхает она, вонзив последнюю иглу мне прямо в межбровную складку. — Я распределила иглы по твоим акупунктурным точкам, а сейчас пущу по ним свою Дэнки*, будет больно, возможно даже сходишь под себя — это нормально.

«Ни хрена нормального!» — хочется крикнуть ей в ответ, но я не в том положении чтобы спорить. А секундой спустя, становится и вовсе не до этого. Через ложбинку, промеж ее даже на вид упругих грудей пробивается тусклое, бледно–желтое сияние, которое расходится вдоль рук Акико, концентрируясь на подушечках ее пальцев. Этими пальцами она касается моего плеча и я чувствую легкое покалывание, какое бывает, когда у конечности временно ухудшается кровоток, а затем вновь восстанавливается в привычном объеме — пфф, не так уж и больно, скорее даже неприятно. А затем Акико дотрагивается светящимся пальцем до первой иглы и мое сознание тонет в океане страданий. Сквозь наворачивающиеся слезы я замечаю, как она в определенном порядке начинает прикасаться кончиками пальцев к серебристым иглам, словно перебирая клавиши рояля. Вот только струнами для этого рояля служат мои нервные окончания и извлекает она из них не прекрасную, ласкающую слух мелодию, а тягучую сонату из боли и страданий. В какой–то момент, попросту не выдержав этой пытки, я отрубаюсь.

Прихожу в себя, когда за окном смеркается. Голый, под влажной простыней. Откидываю последнюю — самое ценное на месте и даже не обоссался, можно выдыхать. И только после этого спонтанного движения понимаю, что мышцы на моих руках более не спазмированы. Движения все еще доставляют мне боль, но уже не такую нестерпимую, как до этого. Даже гематомы пусть и немного, но потеряли свой синюшный оттенок, поблекнув мне на радость. А самое главное — ноги начали повиноваться, через боль и сопротивление со стороны скрипящих от натуги связок я сумел ими немного подвигать.

* Синдо–рю (яп.真道流 — «школа истинного пути») — одна из школ стиля Сёрин–рю староокинавского боевого тотэ. Синдо–рю является самой закрытой и наиболее жёсткой школой классического староокинавского карате. Высшей ступенью школы является поединок «ири куми го» по традиционным староокинавским правилам. Работа ведётся в полный контакт, защитные приспособления не используются. Весовых категорий не существует. Разрешается любая техника.

* Кёдай — старший брат в иерархии якудза. Командир младшего ранга.

* Шамиль — сноска для старых читателей, в прологе было отредактировано имя, был Армэн стал Шамиль.

* Каппо (活法; наука оживления) — традиционная японская система методов лечения и оказания неотложной медицинской помощи, которая основана на стимуляции акупунктурных точек на человеческом теле.

* Дэнки (яп. 電気, ки грома) — общественно–организующая сила. Энергия четвёртой чакры.

Глава 20

Сладкий запах свободы будоражит. Неделю, целую неделю я провалялся в этих душных, врачебных казематах. Мог бы свалить пораньше — состояние здоровья позволяло, спасибо Акико, но мой врач — дотошный старый пердун сказал, что так не положено. Благодетель блин, чтоб ему до остатка дней икалось. Последние сутки перед выпиской были настоящей пыткой, даже безвылазное нахождение в визуализации не сильно спасало ситуацию. Я бы мог запросто сбежать, но не желал расстраивать Ульяну. Мама Тон–тона и так вся извелась — заставлять женщину волноваться еще сильнее я попросту не хотел. Мне было жалко мать, которая, даже не ведая об этом, давно потеряла родного сына.