Истинная легкого поведения (СИ) - Белых Любовь - Страница 2

Деньги мы поделили. Как сейчас помню 20 000р — огромная сумма просто. Десять мне, десять матери. Карту я забрала, пообещав матери ежемесячно выделять половину. Мы съели по дороге домой из банка по чебуреку, она выглядела нормальной, почти такой, как до ухода отца и началу ее алкоголизма… Но домой она не пошла. Зачем? У нее же появились деньги! Она пошла поить на них своих собутыльников, а не со мной по секонд-хендам за вещами малым! Я жалела порой и ее, и себя. Жалела, что выставила ее за дверь. Я не отбирала у нее ключи — она могла прийти домой в любое время, но ее не было. Тогда я жалела об этом, но напрасно… Инга воротила нос от купленной мною одежды, а Света за ней повторяла, хотя это она была старше, и уместнее бы было, чтобы Инга брала пример со Светки, а не наоборот. Наслушалась я тогда за два года столько гадостей…

Но даже это меня не сломало…

У меня был полный дом детей, они постоянно что-то разбрасывали, что-то теряли, что-то перекладывали, устраивали погром и тд. Поэтому то, что у меня в квартире начали пропадать вещи я заметила не сразу. Однажды я не нашла на вешалке свою дубленку. Мы перезимовали, все было нормально. Весна пришла рано и я, достав более легкую курточку, не нашла своей дубленки на вешалке, чтобы убрать ее в шкаф до следующей зимы. Дубленка, к слову, мне досталась бесплатно, от женщины из соседнего двора, у которой в доме я мыла подъезд. Может жалко меня стало, а может и вправду не нужна была одежда, но однажды утром она сгрузила мне в подъезд три огромных пакета с вещами, со словами: "На тряпки пустишь. Моя все равно уже год, как заграницей, носить некому".

Чего там только не было, и та самая дубленка, целехонькая. До сих пор ее вспоминаю — замечательная женщина. Но мелкие утащили меня смотреть мультики, и я отложила поиски своей верхней одежды на завтра. Как оказалось, зря. На следующий день мы пришли домой со школы, а телевизора не было. Только тогда я поняла, как же я ошибалась, жалея мать, не забирая у нее ключи. Телевизор, моя дубленка, детские ходунки и коляски, сваленные за ненадобностью на балконе, часы отца, его костюмы — это только малая часть того, что она вынесла со своими дружками.

Я просто сменила замки. Я была разбита и раздавлена, даже не стала пытаться искать мать, пытаться вернуть вынесенные из дома вещи, украденное у собственных детей. Я вычеркнула ее из своей жизни! Как мне тогда казалось навсегда, но нет, не навсегда. Пришла беда откуда не ждали. Вернее, как не ждали, я боялась этого, как огня, и это рано или поздно должно было произойти, дети не должны жить без родителей, сами по себе. К нам нагрянули органы опеки. По какому-то счастливому стечению обстоятельств, у меня было чисто и убрано, я накануне, как чувствовала, драила всю квартиру с мелкими, пока старшие гуляли во дворе. Телевизора то не стало — вот им и было весело мне помогать по дому, ходя за мной хвостиком из комнаты в комнату. Врала я тогда безбожно, Голливуд плакал пожалуй по мне в три ручья. Мама — на работе, папа — без вести пропавший, никто не пьет и не курит, и вообще мы образцовая семья, хоть и без отца. Походили они, посмотрели по комнатам, поговорили со мной за чашкой чая, рассматривали детей и, не сочтя нас неблагополучными, удалились восвояси. Ну, а как иначе? Дети сытые, здоровые, опрятные, дома порядок. Отсутствие телевизора их насторожило, но я опять, вернувшись к актерскому мастерству, заверила их, что он в ремонте, и на следующий неделе только его можно будет забрать. Уйти то они ушли, а вот оставили мне одну огромную проблему — им требовалась беседа и подпись матери.

С того момента я начала искать мать и учить врать детей…

Мать нашлась спустя трое суток. Ее собутыльник показал где она живет с "мужем". Нет, она не вышла замуж и не завела новую семью — она жила у своего любовника в алко-притоне. Не квартира, а помойка. Я даже в говно человеческое вступила, волоча пьяную вдрызг мать из этого гадюшника. И все случилось по отработанной схеме — бульон, ванна, нормальная одежда и т. д. Два дня она провела дома. Сутки умирала от похмелья и посылала детей, которые к ней искренне тянулись. И сутки более или менее адекватной. Опека получила родителя, подпись и легенду о работе на рынке и помощь старшей — меня, то есть. Стоило мне это всех моих накоплений. Да, бесплатно идти она никуда не хотела, и не пошла бы. А я уже жизни своей не представляла без детей, брата и сестер. В тот день мы еще чудом успели в паспортный. И написали заявление на получение моего паспорта. Разошлись мы молча, не сказав ни слова друг другу. Я забрала у нее паспорт ее же, такой и был уговор, если она его потеряет… Я не вывезла бы просто сама по себе… Поэтому паспорт всегда оставался дома. Отдав деньги, я ушла. В тот раз я навсегда попрощалась с матерью!

Так и жили…

Итак, мне шестнадцать, мелким по пять лет, две, относительно взрослые, кобылы 9- ти и 10 лет выживали, как могли. Светку с Ингой попустило к тому времени, больше они носы не задирали и с благодарностью принимали мои покупки и заботу. Кларка с Артемом, вообще, стали называть меня мамой, еле отучила. Не дело это. Что люди подумают и скажут? С опекой вновь встречаться не хотелось вообще! Я ждала окончания школы, как чуда! Ведь у меня будет весь день, целый день! Мне не нужно будет сидеть на уроках, я смогу выйти на работу на целый день, подогнав график под малых, чтобы успевать и провожать их, и встречать, забирать.

И вот, школа позади, ненужный мне выпускной, отличный аттестат, амбиций куча, как и надежд. Но реальность была такова, что никто не горел желанием брать на работу шестнадцатилетнего подростка! Непостоянная, маленькая, ветер еще в голове, загуляешь, не серьезная — это только малая часть отказов в трудоустройстве, которые я постоянно слышала. На мне четверо детей, а меня шпыняли, как младенца, намекая и указывая на несерьезность и безответственность.

И жизнь моя "наладилась", когда я целых два с половиной часа проторчала в местном клубе. То, что коньяк не слабоалкоголка, я поняла бокала с четвертого, так как успешно его разбавляла с колой и льдом. Как только меня "накрыло" я пошуршала домой. Можно сказать отпраздновала сотый отказ в принятии на работу. А работу по уборке подъездов ведь никто не отменял. И посему, не проспавшись, ни разу не протрезвев, я почапала мыть подъезды. В таком состоянии меня и встретила Раиса Александровна — женщина, которая подарила нам три пакета вещей. Она очень долго бурчала и на меня, и на молодежь, которой ничего не надо. А я, честно сказать, была в стельку и потому выдала ей все. И про мать алкоголичку, которая год не появляется, и про четырех оболтусов, которых каждый день нужно не только обхаживать, но и заставлять учиться, а я такой же подросток! В общем, выговорилась на славу. От души. На русско-матерном…

Оказалось, у Раисы Александровны был любовник. И не просто любовник, а владелец кафе, причем не самого плохого. Она то меня и устроила к нему на работу. Сначала я мыла посуду, потом я начала обслуживать столы, и наш семейный бюджет возрос втрое! Еще я подрабатывала там же, доставляя заказы на дом на обычном велосипеде. Я думала так только в кино бывает. Но нет, будни бежали, бюджет пополнялся, я уже могла себе позволить сводить детей в цирк, или театр раз в месяц. Все было прекрасно…

Сколько бы я не зарабатывала этого всегда было мало. Коммунальные услуги мы оплачивали в самом крайнем случае, когда нам угрожали отключить свет, или отопление, воду. Одежда, опять же с чужого плеча. В порыве бессилия я, уподобляясь матери, продавала, как мне казалось, ненужное. Детские кроватки, одежду и тд. Проще стало только с едой. Я не только обеспечивала дворовых собак и кошек пищевыми отходами с кафе, но и могла купить или взять на кухне кафе, то, что мне нужно. И мы успешно с этим расправлялись в один вечер.

Если так посудить, то нормально мы жили. Крыша над головой есть, еда есть, одеть и обуть что есть. Многие и этого не имели… Но этого так ничтожно мало наравне с тем, что имеют остальные…