Разоблачение Клаудии - Киз Дэниел - Страница 8

Лью Дай принялся обрывать телефонные линии, пытаясь узнать, где Клаудия, но все полицейские, включая Говарда Чемпа, утверждали, что та не под арестом и о ее местонахождении никто ничего не знает. Дай чувствовал, что ему намеренно лгут.

Он не мог спустить этого с рук. Прежде чем стать адвокатом, Дай был прокурором, а до того – психологом. Поэтому он старался как можно лучше узнавать людей, с которыми приходится иметь дело: что они едят на завтрак, где пьют и с кем спят. Вооруженный подобного рода сведениями, он стал настоящим профи в своем деле.

Тем утром через информаторов ему удалось все-таки выведать, что Клаудия провела ночь в отеле «Рамада» и что ее совсем недавно доставили в участок.

Хотя Чемп сказал, что Клаудия не желает с ним разговаривать, Дай знал, что та, словно ребенок, передумает, стоит только показаться ей на глаза.

Зайдя в участок, он увидел Клаудию сидящей на одном из столов. Встречая ее прежде, когда она сопровождала Новатни на слушаниях, Дай не раз замечал, насколько холодный и отстраненный у нее взгляд – словно у девушки с обложки глянцевого журнала. Сейчас же она выглядела донельзя растерянной: с распухшими красными глазами и бледным лицом, вся тряслась, но притом по-прежнему излучала чувственность и сексуальность.

Клаудия вскочила и бросилась к Даю, всхлипывая:

– Помогите мне, Лью! Мне так плохо. С головой что-то странное творится…

Дай попросил о возможности поговорить с ней наедине, и их проводили в кабинет капитана Хердмана.

– Почему вы не хотели меня видеть? – спросил он, когда они остались одни.

– Я запуталась… – пробормотала Клаудия. – Не пойму, что происходит.

Дай верил ей, но еще он понимал, что, будучи в панике, Клаудия сделает все, что ей скажут. По своей наивности она решит, что полицейские и впрямь на ее стороне. Увидев же кого-то из знакомых, в поисках поддержки вцепится уже в него.

– Хотите, чтобы я представлял ваши интересы?

– Да, да, да! Я вас знаю! Я вам верю.

– По словам полиции, вы им уже что-то рассказали.

– Я сказала им, что Бобби хочет меня убить, и…

– Так, ладно, давайте пока без подробностей. Этот кабинет, конечно, вряд ли прослушивается, но до меня не раз доходили слухи, что разговоры адвоката и его клиента записываются.

– И что мне делать?

– С этой минуты закрыть рот и помалкивать. Не говорите ни с кем, кроме меня. Бобби позвонил мне вчера, как только вас увезли. Он ужасно за вас переживает.

Когда Дай вышел из кабинета, Чемп рассказал ему, что Клаудия призналась в убийстве, и на ее арест (а также арест Роберта Новатни и Дено Политиса) уже выписан ордер; их троих обвиняют в незаконном проникновении, грабеже и убийстве при отягчающих обстоятельствах.

– Вы совершаете ошибку, – предупредил Дай. – Эта женщина никого не убивала.

Чемп пожал плечами.

– О’Грейди говорит, улик уже достаточно.

Дай давно знал главного прокурора О’Грейди, потому что не раз пересекался с ним в зале суда. Он выразительно развел руками.

– Тогда вы, Говард, крепко подставитесь перед присяжными.

– Так или иначе, повод у нас есть.

Чемп повернулся к Клаудии и объявил:

– Клаудия Яско, вы арестованы.

Та распахнула глаза и завопила:

– Арестована? Как это так?! Вы же, когда привезли меня сюда, говорили, что арестовывать меня не за что!

– Тогда причин не было, Клаудия. Теперь есть.

Она разрыдалась, дрожа всем телом, и вцепилась в Лью Дая.

– За что меня арестовывают? За что?

– За убийство трех человек, – пояснил Чемп.

Он достал наручники, но Клаудия закричал:

– Я никого не убивала! Богом клянусь, я не убийца!

Зазвонил телефон, и Чемп ответил. Ему что-то сказали на том конце линии, он кивнул и повесил трубку.

– Это полицейский, которого я отправлял в дом Маккана. Вы совершенно правы, Клаудия. В раковине, как вы и сказали, лежит голубая миска с остатками хлопьев.

Дай пошел вслед за женщиной-полицейской, которая вывела Клаудию из кабинета, вниз по лестнице, по узкому коридору с камерами наблюдения, через закрытые ворота мимо тюрьмы на Фронт-стрит и усадила арестованную в полицейский фургон. Дай сел рядом, взял Клаудию за руку и принялся утешать, а машина тронулась с места, увозя их на юг от города, в женскую исправительную колонию.

– Я вытащу вас через две недели. Избавлюсь от той записи, словно ее и не было.

Клаудия вдруг улыбнулась.

– Вот уж не думала, что получу такую шикарную роль. – Она откинула голову, прижавшись затылком к борту фургона. – Всегда хотела сыграть главную партию… Мне и прежде доводилось сниматься в кино, но весьма специфичном, да и роли были так себе. А благодаря этой криминальной драме я стану настоящей звездой!

Дай изумленно на нее уставился.

– Вы полагаете, что снимаетесь в кино?

Она игриво шлепнула его по руке.

– Ой, да ладно вам, Лью! Вы же сами видели камеры в тюремных коридорах и снаружи здания. Надеюсь, гонорар мне полагается соответствующий: роль-то непростая.

Двадцать минут спустя полицейский фургон подъехал к женской колонии – одноэтажному зданию, окруженному колючей проволокой. Надзирательница провела Клаудию внутрь, и тяжелая дверь в конце коридора распахнулась, готовая принять очередную арестантку.

– Клаудия, держитесь, – сказал ей на прощание Дай. – Утром я первым же делом направлюсь к судье и подам ходатайство об отмене ваших показаний. До встречи!

Когда двери тюрьмы захлопнулись, Клаудия спросила у надзирательницы, какой сегодня день.

– Среда.

– Нет, я про число. Год я помню – тысяча девятьсот семьдесят восьмой.

– Пятнадцатое марта, – сообщили ей, снимая наручники.

Клаудия кивнула.

– Так я и думала. Со мной вечно что-нибудь случается на мартовские иды.

Ее сфотографировали, сняли отпечатки пальцев и выдали тюремную робу темно-синего цвета брюки, кроссовки и белую рубашку с чернильными буквами на кармане: К. ЯСКО. Заметив и здесь на стенах камеры, Клаудия улыбнулась. Уж она-то постарается отыграть свою роль на «Оскар»!

С нее сняли все кольца и заколки; распущенные волосы доходили до самых бедер. Клетушка со стальной койкой, раковиной и унитазом находилась напротив контрольного пункта; когда открывалась дверь, можно было заметить телемониторы. Клаудия со смехом помахала в объектив рукой.

Видела бы ее сейчас мамочка!..

Глава вторая

1

Марта Яско узнала о судьбе дочери за пять минут до вечерних новостей: ей позвонил Бобби Новатни и сообщил, что Клаудию арестовали и, скорее всего, покажут по телевизору.

Сперва та решила, что ее разыгрывают, хотя шутка была довольно странной. И вообще, Марта изрядно удивилась звонку, ведь за пару недель до этого Клаудия уверяла, что намерена расстаться с Бобби. Марта считала, что между ними все кончено. Бобби никогда ей не нравился, хоть он и производил впечатление весьма умного и начитанного молодого человека. Она знала, что Новатни не совсем чист перед законом, вдобавок балуется наркотиками. Разумеется, ее это тревожило.

Начались новости, и Марта и ее пятнадцатилетняя дочь Нэнси вытаращили глаза: на экране появилась закованная в наручники Клаудия – она в джинсах и джинсовой куртке улыбалась и махала камерам рукой.

Когда диктор сообщил, что Клаудию арестовали по обвинению в трех убийствах и та же участь вскоре ждет ее сообщников, Марта не сдержалась:

– Что за бред? Они что, все спятили?!

Нэнси заплакала.

– Быть того не может. Клаудия и мухи не обидит…

Марта вскочила с кресла и принялась в слезах метаться по комнате.

– Надо что-то делать… Позвонить кому-то? Найти адвоката… Но где его искать? Нужно позвонить в полицию, произошла какая-то ужасная ошибка!..

Нэнси испугалась, что у матери не выдержит сердце.

– Я знаю! Мы позвоним Папаше, он скажет, как нам быть.