В самое сердце (ЛП) - Росс Кейт - Страница 3

- Вот что я скажу. – Снова заговорил Гэй. – Ты и сам не рад обручению. Я понимаю – чтоб мне лопнуть, если бы я сам был рад. Но у меня есть мысль. Один мой друг даёт ужин сегодня вечером для своих товарищей, а потом мы идём играть. Почему бы тебе не присоединиться? Тебе не так уж и долго осталось наслаждаться холостяцкой жизнью.

Хью был раздавлен. Он знал, как весело живут в Лондоне Гэй и его друзья – игорные дома на Пэлл-Мэлл, сомнительные трактиры, «благоразумные» дома на Ковент-Гарден. Сам он никогда не вкушал таких удовольствий, и потому чувствовал одновременно любопытство, опасения и лёгкое отвращение. А настроение у него явно не подходило для пирушки. И всё же Гэй прав – если он хочет предаться грехам юности, то сейчас самое время.

Гэй упал на стул. Его взгляд прикипел к лежавшим на столе коробочке атласного дерева в фут длиной и большому альбому. По его лицу расплылась улыбка.

- Хотелось бы мне увидеть носик сестрицы Изабель.

- Её носик?

- Чтобы посмотреть, как она его сморщит! – Он рассмеялся, вскочил на ноги и зашагал туда-сюда. – Боже мой, хочу увидеть её лицо, когда она узнает, что мисс Крэддок её обскакала! Или я уже опоздал? Она знает, что ты уже обручён?

- Она знает, что я собирался сделать предложение мисс Крэддок. Но она, кажется, не возражала – по крайней мере, не больше, чем кто-либо другой.

- Вздор! Не возражала? Да она бы скорее захотела разорвать мисс Крэддок на мелкие кусочки! Но Изабель – это Изабель, и она никогда не признается в таком. Так и будет жить с непроницаемым лицом и жаждой убийства в душе.

- Я сто раз говорил тебе – мы с Изабель всё равно, что брат и сестра. Она не хочет выходить за меня замуж.

- Чёрта с два! Ты и Изабель может быть и как брат и сестра, но между сестрой и троюродной сестрой огромная пропасть, и, поверь мне, Изабель отлично знает это. Кроме того, у нас вся семья годами говорила о том, как бы вас сосватать.

- Это идея тетушки Кэтрин. Ты ведь знаешь, что она об этом думает.

- Знаю, знаю! Никто не может быть достаточно хорош для Фонтклера, кроме другого Фонтклера.

Хью кивнул.

- Я думаю, родители бы тоже хотели, чтобы я женился на Изабель. Они вырастили её, они знают, что она ценит Беллегард, наше имя и традиции не меньше меня. Но они никогда не давили на нас, и я уверен, что Изабель не думает обо мне иначе как о друге и брате.

- А как о будущем сэре Хью Фонтклере?

- Ты ошибаешься насчёт неё, Гэй. Она…

- О, только чёрта помяни! – Прошипел Гэй.

В дверях появилась молодая леди. Она была высокой и худощавой, со светло-каштановыми, почти пепельными, волосами. У неё было фонтклеровское лицо – слишком высокий лоб и выдающийся подбородок, чтобы назвать его красивым. Светло-серые, почти прозрачные глаза, спокойно глядели на двоюродных братьев.

- Добрый день. – Сказала она. – Простите, что прерываю, но думаю, что оставила здесь свой альбом и карандаши.

- Добрый день, сестрица! – Поприветствовал её Гэй. – У нас для тебя есть новости. Хью теперь обручён.

- Это правда? – Спросила она Хью, ничем не выдав никаких чувств.

- Мисс Крэддок дала мне своё согласие. – С запинкой отозвался Хью, гадая, какую часть их разговора с Гэем она могла слышать.

- Желаю тебе счастья. – Она протянула ему руку. Он сжал её и поцеловал девушку в щёку.

- Может быть, они пригласят тебя как главную подружку невесты. – Сказал Гэй.

- Это будет честью для меня. – Они миновала Гэя и села за стол, на котором лежали её принадлежности для рисования. Вытащив из пенала карандаш, девушка принялась за набросок, что делала с висевшей на стене гравюры со сценой охоты.

Гэй подошёл к ней.

- Думаю, тебе стоит сблизиться с мисс Крэддок. Вокруг неё должно быть увивается немало молодых мещан, что в радостью возьмут в жёны девушку, за которой отец не даст ни гроша приданого, если этого отца зовут Фонтклер.

- Спасибо, Гэй. Я обязательно воспользуюсь твоим советом.

- Вот это дух! Вот это смирение, сестрица! Для бедных родственников оно незаменимо.

- Ты лучше всех подходишь для того, чтобы преподать этот урок. Не знаю никого, кто лучше всего показывал бы, к чему приводит отсутствие смирения.

Гэй посмотрел на неё и получил в ответ хладнокровный взгляд.

Хью поспешил вмешаться.

- Мама собирается пригласить мисс Крэддок и её отца в Беллегард.

- Буду рада познакомиться с ней. – Ответила Изабель.

- Я бы ни за что это не пропустил. – Вставил Гэй.

Где-то сверху раздался женский голос. Слов было не разобрать, но перепутать с чем-то этот пронзительный тон было невозможно.

- Тетушка Кэтрин выходит из гостиной. – Сказал Хью.

- Проклятие! – Воскликнул Гэй. – Тогда я сбегу прямо сейчас. Ты придёшь к нам вечером или нет?

- Приду! – Решился Хью.

- Вот и славно! Проводи меня немного, и я скажу, где нас найти. До свидания, сестрица! – Он отправил Изабель воздушный поцелуй. – Не будем докучать тебе нашими планами. Мы собираемся развлекаться, то есть делать то, о чём и ты понятия не имеешь. – Она потащил Хью прочь из комнаты.

- До свидания. – Едва успел сказать Хью, как дверь за ним захлопнулась.

Изабель закрыла глаза.

- О Господи! – Прошептала она, и сломала карандаш, что держала в руке.

Глава 2. Грехи юности

За один ужин с Гэем и его друзьями Хью почувствовал себя так, будто преодолел все этапы «Карьеры распутника»[4] в одну ночь. Он никогда не думал, что человек может столько выпить и оставаться на ногах. Конечно, хозяин заботился о том, чтобы далеко ходить никому не приходилось – в комнате было вдосталь вина и другой выпивки, а в одном из буфетов нашёлся и ночной горшок.

На пирушку собралось с полдюжины молодых холостяков – в том числе гвардейцев. Гэй рассказал им, что Хью собирается жениться и обычный ужин превратился в чествование будущего жениха. Хью не был уверен, что такой повод хоть как-то повлиял на количество выпитого – они просто продолжали произносить подходящие случаю здравицы, что постепенно становились всё более и более непристойными. Хью без удержу смеялся над остротами – он был уже так пьян, что ему всё казалось смешным.

Наконец, кто-то крикнул, что пора попытать удачу за игорным столом. Хью это захватило врасплох. Он знал, что они собираются пойти играть, но было уже за полночь, и все были настолько пьяны, что он не представлял, как в таком состоянии можно играть во что-то, требующее хоть немного думать или хотя бы держать в руках карты. Но предложение было встречено одобрительно, и Хью решил не упускать шанс увидеть на что похож игорный ад Лондона. Так что вся компания набилась в экипаж и покатила по Пэлл-Мэлл.

Снаружи игорный дом выглядел скромно и не бросался в глаза, но внутри был обставлен роскошно – алые диваны и ковры, льняные шторы и огромные хрустальные люстры. Ливрейные лакеи предлагали Хью кларет и шампанское – он знал, что ему больше нельзя пить, но всё равно пил. С ним происходило что-то ужасное. Его будто несла вперёд неостановимая волна – что бы не делали остальные, он тоже делал. Так он оказался в толпе, что окружила стол для хэзарда[5].

Ещё ни одна игра не сбивала его с толку так, как хэзард. Хью не был уверен, что разобрался бы, что в ней к чему, даже будучи трезвым. Как игроки понимали, в чём суть, и каковы их шансы в разных раундах, и что означали все остальные броски? И сколько он проигрывает? Сам Хью не смог считать – он вообще не мог думать. Свет сотен свечей слепил его и без того затуманенное зрение, разговоры и смех громом отдавались в ушах. С ужасом и восхищением он смотрел на белые кости, скачущие по зелёному столу, на руки крупье, сгребающего проигрыши, игроков в тёмно-синих, зелёных и сливовых сюртуках, делающих ставки и затаив дыхание ожидающих нового броска. Некоторых из них глядели на Хью, а потом смеялись или перешёптывались друг с другом, веселясь его неловкости и растерянности.