Куда возвращаются сказки - Dark Window - Страница 31

Прочитав смешные истории и разглядев карикатуры, Веня убирал газету обратно в стопку. Он погружался в раздумья, но так и не понял, почему нельзя печатать юмористический раздел в каждом номере. Когда юмор заканчивался, Веня переходил на третью страницу. Там, прижавшись к правому краю, находилась колонка с весёлыми художественными повестями. Они оказались самым настоящим спасением. Плохо было только то, что повести разбивались на части. Приходилось сначала вести отбор нужных номеров, затем раскладывать их по порядку и уж только тогда приступать к чтению. Иногда необходимый номер отсутствовал и Веня грустил. Особенно ему понравилась повесть про молодого вратаря, который раньше работал в церкви, а потом решил уйти в большой футбол. Его отыскал начальник новой команды с непонятным названием «Питатель». А по лесным дорогам там ездил маленький тракторчонок с водителем, постоянно влипавшим во всяческие интересные дела.

А ещё Веня не отказался бы перенестись к лётчикам. К военным или даже полярным. В далёкие тридцатые годы, когда любой, считавший себя интеллигентным человек, обязан был совершить не менее десяти прыжков с парашютом. И Веня не испугался бы. Веня прыгнет и десять, и сто раз. Ведь прыгать с парашютом — это совсем не то, что бороться с непобедимым хозяином Тёмных Стёкол.

Веня погружался в те светлые миры и на время переставал верить в свои страхи. Он забывал крысомуммий с их грозным повелителем. В тех мирах были яркие солнечные дни, честные, сильные, уверенные в себе и в жизни люди, совершенно не сверхъестественные, но тем не менее захватывающие события. И ни капельки, ну ни единой капелюшечки предательства. Грустно было только возвращаться обратно, в маленькую комнату с ванной и унитазом, с полочками и шкафчиками, с газетами и журналами. Грустно было потому, что к утру приходилось выбираться обратно и тащиться в остывшую постель под бдительный надзор крысомуммий. Веня успевал заснуть, чтобы через полчаса или час его поднимали в школу. На уроках он сидел отчаянно борясь со сном и едва выдавливая нужные учителю фразы. Учителя не верили в крысомуммий. Учителям надо было только, чтобы Веня исправно учил уроки. И он учил.

По литературе проходили Есенина. Веню поднимали и он сквозь полудрёму бубнил заученные строчки.

Веня грустно смотрел на ряд портретов великих русских писателей и обращался то ли к ним, то ли к потолку с шарами-плафонами, забрызганными извёсткой во время летнего ремонта.

Изображения великих людей расплывались и сочувственно подмигивали Вене. И Есенин, и писатели-классики жили в далёком мире прошлого, где всегда было место подвигу, где не существовало никаких крысомуммий и хозяев Тёмных Стёкол. Враг был зрим и ощутим и с ним боролись сообща, чтобы в перерывах между непримиримыми схватками любоваться родной природой и вздыхать от восхищения.

Стихотворение закончилось, но Елена Игнатьевна не торопилась садить Веню на место.

— А почему ты выбрал именно это произведение? — сверлила она взором Веню.

Веня молчал. Причина Вениного выбора учительнице не понравилась бы.

— Наверное, тебя тронули красоты природы, — немного заученным голосом твердила Елена Игнатьевна, а потом глаза её заблестели и она принялась декламировать последнее четверостишие.

Веня молчал. Он уже рассказал всё, что мог.

— Ведь так? — уточняла учительница.

Веня молчал и утвердительно кивал в такт Елене Игнатьевне. И душа-то у него сопутствовала изучению именно этих строк. И время-то над ними не властно. Да-да, именно так. Венин кивок подтверждал каждое новое предложение. Врать сил уже не оставалось. Ведь не говорить же учительнице, что заученное стихотворение оказалось в томике Есенина самым коротким.

— Хорошо, садись, — радовалась Елена Игнатьевна.

В далёком журнале появлялась пятёрка, а Веня садился и снова вступал в продолжительную борьбу со сном, терпеливо ожидая звонка на перемену. На перемене он выискивал взором Кольку, ждал мрачных вопросов и придумывал оправдания.

Но Коля подбегал шумно и радостно, словно в эти моменты с его плеч сваливался тяжёлый груз. Он заговорщицки шептал Вене в ухо, что Лене снова приходится упрашивать маму купить очередной килограмм мандаринов, потому что вредному гному не нравятся мандарины, доставленные с помощью палочек. Что он, Колька, тоже собирается купить гному мандаринов на сколько хватит денег и что неплохо было бы и от Вени получить мандарины, так как гном всё-таки общественный.

Веня соглашался и обещал купить мандарины, хотя по идее надо было попробовать сделать деньги и уж на них покупать и мандарины, да и вообще всё, что душе угодно. Но эти рассуждения, да и любые другие, не покидали Вениного рта, испуганный взгляд смотрел не в глаза Коле, а буравил доски коридорного пола. Вене казалось, что на самом деле Коля уже давно знал про предательство и только выжидал момент, чтобы оглушить Веню своим знанием. Момент подходящий. Такой, чтобы Веня был не готов, чтобы не смог высказать свои оправдания. Такой, чтобы и Ленка была рядом, и гном. Поэтому боялся Веня идти в гости к Ленке, боялся встречаться с гномом. И в штаб он шёл крайне неохотно. Даже рисование самолётов почему-то теряло свою прелесть.

Теперь Веня сидел дома и со страхом наблюдал, как темнеет за окнами, как бабушка готовит на кухне ужин, как заканчивается программа «Время» и папа с мамой готовятся ко сну. Самыми счастливыми вечерами для Вени становились те, когда родители засиживались у телевизора. Сквозь неплотно прикрытую дверь пробивался лучик живительного света от люстры, а из большой комнаты доносились приглушённые голоса актёров. Дрёма охватывала Веню и он счастливо проваливался в сон. Но посреди ночи сон прерывался и Веня снова оказывался в совершенно тёмной комнате, набитой смутными силуэтами вещей, шорохами и крысомуммиями. Сон исчезал напрочь, как ни старался Веня поднапрячься и снова вызвать то необъяснимое состояние перед сном, когда всё вокруг смазывается и превращается во что-то мягкое и тёплое.

«Предатель!» — звучало в Вениной голове, и мысли становились ясными, как на контрольной по алгебре, когда в доставшемся варианте примеры слишком простые.

«Предатель!» — беззвучно раскатывалось в пустоте, которая сжималась и разжималась внутри у Вени. И заснуть не получалось. И спастись тоже. Новая ночь. Новые мучения. И Веня вёл нескончаемый отсчёт минутам, чтобы в тот самый момент, когда хозяин Тёмных Стёкол должен проявиться из тьмы и заставить Веню совершить ещё что-нибудь ужасное, вскочить и броситься в ванную комнату, где на жёлтых страницах чёрные буковки составляют мир добрых, хороших людей.