Олег Верстовский — охотник за призраками (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard" - Страница 114

Если принять во внимание, что современные дети начинают дымить сигаретами, которые им легко продадут в любом ларьке, лет с десяти, этот запрет меня удивил. Особенно, когда речь шла о приюте, куда дети попадают из неблагополучных семей алкоголиков, наркоманов. Впрочем, как показало время, я заблуждался относительно этого.

— Я понимаю, — ответил я, ожидая, что следующим предложением будет принять целибат.

— Вы женаты?

— Да, у меня двое детей, — не преминул сказать я, что, разумеется, было враньём.

Моя первая жена погибла, так и не успев родить мне малыша, а Милана не могла иметь детей.

— Вижу, — изрекла она, подняв голову от моего паспорта, пронизав до костей взглядом. — И никаких служебных романов, — добавила она жёстко.

Ну вот, как я и боялся, придётся на время принять монашеский постриг. Интересно, какое наказание ждёт провинившегося за интрижку с коллегой? Вериги, плети или всего лишь увольнение? Я не знал, как вырваться из этого места, которое все больше давило на меня и навевало мысли о дворце Снежной королевы.

Когда спустя час, директриса меня, наконец, отпустила, я так и не смог понять, почему они все-таки взяли меня. С липовыми документами и моей хитрой физиономией? Мне выделили приличную комнату на втором этаже этого мрачного здания, с высоким окном, выходящим на двор. Она чем-то неприятно напомнила тюремную камеру из моих кошмаров, такая же маленькая, узкая, как пенал, куда почти не проникают солнечные лучи. Правда, кроме значительно более роскошной, чем койка в тюрьме, кровати здесь поместился низкий кожаный диван, письменный стол, пара кресел и ЖК-панель на стене с десятком спутниковых каналов, среди которых в основном были познавательные и детские. Администрация строго следила не только за моральным обликом воспитанников, но и воспитателей.

Сейчас, как раз я лежал на диване, дочитывая учебник по детской психологии, который прихватил из Москвы. Я не собирался задерживаться здесь надолго, но не хотелось, чтобы меня раскусили слишком быстро.

Громкий стук в дверь заставил вздрогнуть.

— Входите! Не заперто! — крикнул я.

В дверную щель просочился щуплый белобрысый мальчуган, такой бледный, что его лицо по цвету сливалось с белой стеной.

— Вова, что случилось? — я присел на диване, отбросив книжку.

— Се-сергей Александрович, — начал он, чуть заикаясь, что говорило о сильном волнении. — Там ребята, Славка и Колька дерутся.

— И что? Пусть охранники разнимают, — бросил я недовольно.

— Он его убьёт, — пробормотал пацан, уже готовый заплакать.

На глазах навернулись слезы, которые он попытался незаметно размазать по лицу.

— Где, Вова, скажи толком? — я вскочил с дивана и присел рядом с ним на корточки, вглядываясь в бледное, заплаканное лицо.

— На… на спо-спортивной пло-площадке, — уже откровенно захлёбываясь в рыданиях объяснил Вова.

— Ладно, не реви, ты ж мужик! — крикнул я.

Рванув по коридору до широкой, мраморной лестницы, устланной бордовой ковровой дорожкой, в мгновения ока я слетел вниз, выбежав на задний двор, где была обустроена роскошная спортивная площадка с множеством снарядов: турник, брусья, шведская стенка. Издалека заметив двух парней, которые сплелись в клубок, молотя друг друга кулаками. Славка или Вячеслав Сапрыкин, здоровенный широкоплечий бугай весом под восемьдесят килограмм, в свои шестнадцать лет вымахал почти с меня ростом. Что могло сподвигнуть Кольку, или Николая Харитонова, на драку с противником, которому сильно уступал по всем параметрам?

— Прекратить! — крикнул я, оказавшись рядом, быстро нажал кнопку вызова охраны, встроенной в мой брючный ремень.

Схватив за воротник, я дёрнул к себе одного из участников побоища, резко развернув к себе. Меня словно прошибло током, когда я заметил налитые кровью глаза Кольки. Ничего не соображая, он размахнулся и врезал мне. Мне чудом удалось отстраниться, удар пришёлся в скулу, получился смазанным, но все равно болезненным. Ошеломлённый его фантастически невероятной силой, я тряхнул головой, но второй выпад уже не пропустил, блокировав ему руку, резко вывернул вверх запястье. Колька вдруг обмяк, ослабел и чуть не упал, я успел подхватить его под мышки. Взглянув через его плечо, я обнаружил лежащего на земле второго участника драки — Сапрыкина, которому явно досталось гораздо сильнее, чем Кольке.

— Коля, приди в себя! — крикнул я в лицо пацану, тряся как тряпичную куклу.

Парень помотал головой, как пьяный. Открыв глаза, уже с осмысленным выражением испуганно взглянул на меня.

— Ну, я тебя убью, сволочь! — услышал я злобный рык.

Славка уже вскочил на ноги и, набычившись, возвышался рядом, сжав здоровенные кулаки, смахивающие на пудовые гири.

— Кто первый начал драку? — спокойно поинтересовался я, не обращая внимания на взбешённого Сапрыкина. — Что молчите?

— А ты, мразь, что вмешиваешься? Тебя кто звал? — прорычал Сапрыкин, недвусмысленно вставая в боевую стойку и поднимая кулаки на уровень груди, демонстрируя готовность врезать мне.

— Сапрыкин, опусти руки, — не отводя от него пристального взгляда, приказал я, давая понять, кто здесь главный. — И обращайся ко мне на вы, как полагается: Сергей Александрович. Понятно? Ладно, Коля, иди к Элеоноре Борисовне, пусть она тебя посмотрит.

Колька, понурив голову, медленно переставляя ноги, поплёлся к входу в здание. Быстро бросив взгляд по сторонам, я ещё раз нажал на кнопку охраны, встроенную в ремень, но бравые ребята, которые давно должны были примчаться сюда, будто провалились сквозь землю.

— Что, Сергей Александрович, боишься? — кривя в презрительной гримасе толстые губы, пробурчал с издёвкой Сапрыкин.

Он быстро выхватил из кармана нож, поигрывая им, сделал резкий выпад. Я резво отшатнулся, но длинное лезвие вспороло рукав на уровне плеча. Обожгла резкая боль. Он вновь замахнулся, целясь мне в горло, но согнув руку, я с силой вмазал локтем по его физиономии, нанеся второй удар по его руке, лёгким движением выхватил нож из ослабевших пальцев разбушевавшегося мерзавца. Скрутив ему запястье, я заставил его жалобно взвизгнуть от боли, как маленькую собачонку, которой прищемили хвост, и рухнуть на землю. Я не мог вспомнить, где научился этому опасному приёму, но сейчас мне это здорово помогло.

Тяжело дыша, Сапрыкин приподнялся. Пронзая меня свирепым взором, прошипел:

— Ублюдок, я тебе это припомню.

Мои губы непроизвольно скривила саркастическая усмешка. Перед мысленным взором вспыхнула картина, как меня в узком, тесном помещении зажали трое отморозков. Мне тогда повезло, только у одного из них был нож, который я смог чудом выбить. Остальные пытались напасть на меня с голыми руками, за что поплатились выбитыми зубами. Где со мной это произошло? Я не мог отчётливо вспомнить.

Может быть, в моем взгляде отразились мои чувства, но парень, захлопав по-детски глазами, съёжился, стал, будто меньше ростом, отвёл глаза.

— Что тут случилось? — услышал я, наконец, ленивый голос одного из охранников, Василия Кузнецова, здоровенного амбала по прозвищу «Кузнец».

— Парни подрались, — объяснил я. — А у Сапрыкина был нож, — я продемонстрировал массивный клинок — Какого черта вы так долго возились?

— Мы разберёмся, Сергей Александрович, разберёмся. Не беспокойтесь, — бросил второй охранник, поменьше ростом «Кузнеца», но такой же мощный, широкоплечий, осторожно забирая у меня нож. — У вас кровь на рукаве. Вы ранены?

Он обежал меня глазами, губы тронула ухмылка, не поворачивая головы, он метнул напарнику быстрый взгляд, в котором явно читалась мысль: «глянь-ка, а этот парень выжил».

Они повели Сапрыкина в здание, а у меня завопил в кармане мобильник так, что я передёрнулся.

— Я слушаю, — буркнул я.

— Олег! Я проверил твои эти «витамины»! Ты не представляешь, что я там нашёл! — услышал я радостный вопль. — Это песня! Приезжай покажу. Ты никогда такого не видел!

— Ну, уж прям, — недоверчиво проворчал я. — Давай колись сейчас.