Предел прочности. Книга четвертая (СИ) - Углов Артем - Страница 36

В ноздри ударяет неприятный металлический запах, словно получил в нос и вот-вот пойдет кровь. Провожу пальцем по верхней губе, но нет - все нормально, просто показалось. Может давление играет, а может заболеваю банальной простудой, напившись с утра холодной воды.

Подхожу к кабинке и вижу ярко-красную табличку прямо над кнопкой вызова – «не работает». Обыкновенная надпись, коих в родном мире миллионы, и оформлена без затей: простой шрифт, жирные буквы. М-да, ничего не скажешь, качественный эксклюзив предоставляет «Золотая башня».

Оборачиваюсь и вижу напротив планировку первого этажа, в которой нет особой нужды: еще на вчерашнем брифинге запомнил основные входы и выходы, как и расположение двух лифтов в закрытой зоне. До номера семь пешком всего ничего: прямо по коридору, свернуть налево.

Щелкаю по наушнику, пытаясь выйти на связь с группой Моряка. Они выступили следом с пятиминутным отставанием. Хочу предупредить ребят о внезапно возникшем затруднении, но вызов остается без ответа: то ли игнорируют, то ли заняты делом. Может воспользоваться общим каналом? Забивать его всякими пустяками строго не рекомендуются, особенно когда народ за работой. Подумаешь лифт сломался, мало ли проблем может возникнуть в огромном офисном центре, где сидят, работают и через который ежедневно проходят десятки тысяч людей?

«Вам, Петр, следует выкинуть лишние мысли из головы и заниматься порученным делом», - наставительным тоном Валицкой диктует внутренний голос.

Да знаю я… знаю. Бросаю последний взгляд в сторону сломанного лифта. Машинально поправляю кобуру под пиджаком, иду дальше по коридору. Под ногами мелькают плитки пола, навстречу попадается небольшая делегация гостей. Мне бы оценить степень угрозы, исходящую от компании, посмотреть на лица, но вместо этого пялюсь на мелькающие носы ботинок. Реальность постоянно ускользает, расплывается жарким маревом над поверхностью земли. Нечто чужеродное глубоко внутри мешает сосредоточиться, постоянно напоминает о себе, словно маленький камешек, угодивший в сандалии. И чем меньше о нем хочешь думать, тем больше мешает.

Бездна… В конце концов не выдерживаю, вызываю Дугласа.

- Да, - раздается голос на том конце.

- Лифт номер шесть не работает, двигаюсь к седьмому.

В ответ слышу короткое «принял» и на этом все, конец связи. Никаких дополнительных вопросов, ноток тревоги в голосе. Мне бы взять пример со старшего товарища и успокоиться, но не могу: проклятый камешек продолжает мешать.

Весь короткий путь до следующего лифт борюсь с собой, напрочь забыв о служебных обязанностях. Безостановочно жму кнопку вызова, словно одного раза недостаточно. На верхней панели стремительно меняются цифры, кабинка летит вниз.

Сосредоточься, Воронов, сосредоточься… И тут вкладыш начинает играть трелью, на связь выходит группа Моряка.

- Докладывай.

В одном сухом слове прозвучало много разных смыслов: и «чего хотел», и «у нас здесь дела», и «в следующий раз думай, прежде чем беспокоить».

- Лифт номер шесть не работает.

Следует короткая пауза в эфире, а потом:

- Ложная информация, мы в кабинке шестого лифта, поднимаемся на сорок седьмой уровень.

Все, конец связи… Мне бы почувствовать себя дураком, последним кретином, но голова абсолютна пуста, внутри нет никаких эмоций. Стою и смотрю в одну точку, как открываются двери, как выходят люди из лифта, явно недовольные.

- Молодой человек, вы бы в сторону отошли, - доносится обрывок фразы, брошенной кем-то из-за спины.

Толком не слышу и не вижу, выпав из окружающей действительности: перед глазами качается световая панель, маятником на перекрученном проводе. Она беспрестанно искрит и моргает, пугая и одновременно завораживая своим видом. Магический образ, взятый из глубин памяти, когда-то давно вырезанный из игры и вставленный в реальность. Не было ее тогда, не было никакой панели, как не было и таблички с надписью «не работает». Потому что не могло быть надписи на русском языке в шестимирье. Кому здесь нахрен сдалась кириллица - в мире, где все разговаривают на космо.

Вечно мешавший камешек вылетел из сандалии, но легче от этого не стало. Людской поток сдвинул меня в сторону, оттеснил к стене. Прижавшись спиной к твердой поверхности, я замер в нелепой позе, с поднесенной к уху рукой. Кого вызывать, о чем предупреждать? Бригаду психиатров, чтобы забрали очередного безумца или группу Моряка, чтобы покрутили пальцами у виска?

В кои-то веки Валицкая ошиблась – никакой это не парамнез, и никакие не ложные воспоминания, это происходит здесь и сейчас – отчетливые галлюцинации на фоне повышенной тревожности. Я брежу, медленно схожу с ума и сей факт никак не изменить. Сразу расхотелось куда-то идти, что-то делать, наступила очередь полной апатии. Дверцы лифта закрылись, на панели замелькали цифры, стремительно набирая ход.

А я стоял, смотрел и ничего не делал… Смысл всего, когда сбрендил. Ежедневные страхи, мечты и метания – все померкло на фоне непреложной истины. Больше не о чем беспокоиться, четыре стены, обитые войлоком и ежедневный прием лекарств. Вот и все… конечный пункт, конечная остановка - прибыл, Воронов, пора сходить.

Не знаю, сколько простоял так, с поднесенной к уху рукой, со взглядом, устремленным в бесконечность. Сработала рация и я чисто машинально щелкнул пальцем по вкладышу.

- У нас ЧП, - зазвучал глухой голос Майера по общей связи. – Группа Моряка в полном составе выведена из строя, всем срочно покинуть здание, возвращаемся на базу. Повторяю, группа Моряка выведена из строя…

Глава 5

Ведущее звено погибло в полном составе, все трое. Я трупов не видел, но Дуглас рассказывал, когда вскрыли покореженную дверь, крови внутри хватало. После свободного падения скоростной лифт взбесился и еще с полминуты дергался вверх-вниз, перемалывая находящуюся внутри биомассу. Тело Моряка так и вовсе застряло в потолке меж световых панелей и свисало оттуда мокрой соплей, беспрестанно капая. Дуглас не выбирал слова, описывая увиденную картину. Оно и понятно, мужики в охране подобрались крепкие, психику которых щадит не требовалось.

После происшествия два дня просидели на карантине, гостей не принимали и сами не высовывались наружу. Из чужих разве что представители местной полиции наведывались, но без них никак не обойтись, будь ты хоть трижды звезда поп-сцены, хоть четырежды.

На время разбирательств у персонала отобрали любые средства связи с внешним миром. У каждого, вне зависимости от статуса: начиная с пожилого садовника, у которого телефона отродясь не водилось, и заканчивая самой Хозяйкой. Юлия, впрочем, не возражала: закрылась в своей комнате и не выходила. По словам прислуги девушка ни с кем не общалась, окончательно уйдя в прострацию: целыми днями слушала музыку и смотрела фильмы в обнимку с подушкой. Не реагировала она и на тетю, оказавшуюся взаперти с остальными.

Вот уж кто успел всех достать за два дня, так это баронесса. Впавшая в панику женщина беспрестанно грозила, орала, требовала немедленно найти виновных и покарать, словно без ее указаний этим никто заниматься не будет. Народ и без того дергали по пять раз на дню, проводя бесконечные допросы, снимая показания. Со всех кроме Пола Уитакера по прозвищу Малыш.

Майер вызвал меня в рабочий кабинет вечером того же дня. Запер дверь и жестом указал на диван. Сам садиться не стал, а замер напротив, привычно подперев стену лопатками.

- Уитакер, ты являешься действующим детективом, поэтому я не имею права устраивать официальные допросы: только с разрешения и в присутствии сотрудников Организации. Но подключать их я не хочу и не буду.

Пауза… Покрасневшие белки внимательных, чуть на выкате глаз, уставились на меня. Глава службы безопасности ожидал вопросов, попутно изучая мою реакцию, но я молчал, не издавая ни звука. А на что реагировать, когда и так все понятно. Подключить к расследованию Организацию, это как вызвать бульдозер разгребать детскую песочницу: укатает всех и вся, в том числе грибок со скамейками. Шум поднимется на все Шестимирье: присоединится пресса, обеспокоенная общественность. Виновных может и найдут, но что после этого останется от самого Майера, а главное – от карьеры Юкивай? Нет, здесь нужно работать по-тихому, не привлекая лишнего внимания, что Майер и пытался делать.