А. Р. Л. 3.0 (СИ) - "Murmur and Furfur" - Страница 3

— У меня день рождения скоро, так что вот… началось помаленьку, — он отвел руку в сторону, вытянул пальцы и пошевелил ими в воздухе, любуясь дарами генетики.

Мэй слегка позавидовал. Когти ему понравились, он не отказался бы от таких же. Поймав себя на этой мысли, он глянул на голографический календарь, размещенный «Стелией» на ближайшей стене и вздохнул… вот бы ему повезло, и он, как капитан Каарху, обернулся в час икс могучим метисом медведя и киборга. До совершеннолетия оставалась неделя, и Мэй подумал, что может удастся найти экологический фактор, который частично выбьет из него и перья, и пух. Относительно текущего вектора своего взросления Мэй не питал никаких иллюзий и сюрпризов не ждал. Поколения предков-пилотов, трубчатые кости облегченного скелета и все более явно выдающийся киль наводили на мысль, что «особая невиданная магия» все же обрядит его в маховые и рулевые, а процент возможных отклонений от заданной программы ничтожен.

Август пододвинул к нему столик с остывшей едой, тихо звякнув металлом посуды, и присел на кровать напротив, закинув ногу на ногу и подперев голову рукой. Мэй подвинулся ближе к кормушке, спустив ноги с кровати, и взглянул на тарелку. На ужин полагалась какая-то птичья смесь в виде пудинга, рядом стояла бутылка воды. Мэй вяло ковырнул застывшую массу — есть не хотелось совершенно, хотелось узнать, что за чертовщина происходит и какие дальнейшие действия следует предпринять.

— А ты..? — начал Мэй не до конца понимая, что именно хочет спросить и как правильнее сформулировать вопрос.

— А я твой новый сосед по блоку, — догадливо ответил Август, и, все еще улыбаясь, подмигнул в ответ на изумленный взгляд Мэя, — плюсы давней семейной дружбы с капитаном Астором. Попросил за тобой присмотреть, а я возьми и согласись. Антропологический интерес!

— Антропологический? Это еще зачем? — недоуменно поднял брови Мэй.

— Ну… представь себе нашу вселенную. Представил? — Август поднялся и, заложив руки за спину, прошелся вдоль кровати, развернулся и мечтательно уставился в потолок. — Миллиарды планет и туманностей, несчетное число галактик и жалкая горстка представителей человечества, рассеянных и разбросанных по самым дальним уголкам, — он подошел к Мэю и посмотрел на него сверху вниз. Мэй в свою очередь уставился на Августа: широкий, слегка асимметричный рот, тонкий нос с горбинкой, живая мимика. — Какова вероятность того, что прибывший на станцию с другого конца космоса солдатик вдруг встретит свою истинную пару в первые два часа пребывания по месту службы? М?

Не выдержав прямого взгляда, Мэй потупил глаза и погрузил ложку в неприглядное блюдо.

— Для вычисления такой вероятности у нас маловато данных… — с осторожностью попробовав подозрительный пудинг, занудно протянул Мэй, — мы не знаем точное количество людей на всех планетах, точное количество вероятных истинных па… по… постой, что?!

Если бы Мэй мог удивиться еще больше, он бы непременно это сделал. Но за последние сутки своей жизни он усвоил десятилетний запас шокирующих событий. Внутри Мэя даже начало зарождаться подозрение, что он стал к этому привыкать. Аккуратно положив ложку на край подноса, он устало потер переносицу двумя пальцами и молча уставился в стенку напротив, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения рисовали в голове картины одновременно волнующего и пугающего толка. Не выдержав напора абстракций, Мэй начал шептать под нос.

— То есть я и медведь, — пробубнил он, пытаясь одновременно представить и не представлять совсем уж в деталях и красках сложившуюся картину, — я и медведь… значит, я и медведь.

Не сдержавшись, Мэй мелко захихикал.

— Ну чего ты?

Все это время наблюдавший за ним Август внезапно сделал шаг вперед и присел на кровать, совсем близко, касаясь бедра. Мэй поежился, ощутив тепло вороньего тела и прогнувшийся под дополнительной тяжестью матрас. Ему вдруг стало неуютно. Он был северянином — независимым, нелюдимым, держащим дистанцию. Август со своей, видимо, южной, горячей натурой, оказался рядом как-то внезапно, не спрашивая разрешения, не стесняясь. Нарушение невидимых личных границ было вопиющим. Мэй дернулся, хотел было отодвинуться, но почему-то не смог заставить себя это сделать. Он перестал хихикать и сидел, затаив дыхание и напряженно пялясь перед собой, пытаясь справиться одновременно с тревожностью, паникой и внезапным предвкушением чего-то неизведанного.

Мысли моментально переключились с капитана на ощущения тяжести и тепла, внося в потрепанную событиями психику Мэя дополнительный раздрай.

Август, поколебавшись секунду, откинулся назад, прислонился спиной к прохладному пластику стены, а потом вытянул руку и взъерошил короткий ежик волос на затылке Мэя. Мягкие, чуть шершавые подушечки пальцев разгладили завитки, длинные когти легко прошлись по нежной коже, посылая мурашки вниз по позвоночнику, прямо под ворот обтягивающей тело униформы.

Мэй вздрогнул.

Все человеческое в нем возмутилось, закричало о том, что надо как можно скорее убрать наглую руку, дистанцироваться, обезопаситься, отползти в дальний темный угол… Но птичье нутро млело от гипнотического ощущения теплых пальцев, плавно перебирающих волосинку за волосинкой, перышко за перышком, завиток за завитком. Мэй ощутил, что с каждым движением ворона его отпускает напряжение, что тугая пружина смятения и паники перестает бесконечно раскручиваться и терзать человеческое нутро. Печали и вопросы отступали под успокаивающим, равномерным скольжением пальцев. Медленно уходила тревога из сердца и зажатость из плечей.

Все, чего хотелось — позволить себе просто плыть по течению, не заботясь ни о чем. И Мэй позволил, Мэй поплыл. Подался назад, чуть ближе к Августу. Закрыл глаза. Наклонил голову, подставляясь затылком и шеей под незамысловатые узоры, вычерчиваемые рукой ворона, чуть вздрагивая, когда Август задевал особенно чувствительные места.

— Вероятность такого совпадения стремится к нулю…

… ответил на свой вопрос Август, пройдясь коготками по вихрам на макушке…

— но не нервничай, все будет в порядке…

…продолжая разглаживать перышки за ухом добавил он…

— ты редкий случай, невероятное стечение обстоятельств…

… сильные теплые пальцы нежно массировали шею с обеих сторон позвоночника, даря облегчение…

— знай, что бы ни случилось — я тебе помогу.

========== Глава 2: Напарник ==========

Мэй невольно клацнул зубами, когда спрыгнул с пандуса челнока, осторожно топнул ногой, словно пробуя поверхность Морры на прочность. Затем выдохнул и проводил взглядом облачко морозного воздуха, которое заискрилось и заплясало, подхваченное едва заметным ветерком. Сзади с глухим звуком приземлился Август, выругавшись на родном диалекте в адрес холода и силы тяжести, почти в полтора раза превышающей значения их родных планет. Зашипели пневмозамки, оповещая о разгерметизации, глухо лязгнула автоматическая дверь.

— Не стой там, помогай.

Мэй глянул через плечо и увидел, что Август открыл грузовой отсек и наполовину вытащил их боксы с личными вещами и снаряжением. Под тяжестью груза тонкая фигурка пилота, обмотанная с ног до головы белыми утепляющими лентами, подрагивала в морозном мареве идущем от земли.

— Ну, ты где? — Август обернулся, ища взглядом Мэя, блеснув в полуденном солнце поляризационными стеклами очков на пол-лица.

Мэй, тяжело ступая ногами, как мог быстро подошел к ворону, держащему боксы, и, похлопав по днищу, дернул за рычаг привода левитационных моторчиков. Тонко запев, механизмы выровняли накренившийся груз, и, отпустив ношу, Август сделал несколько шагов назад. Ведомые умной цифровой начинкой боксы проплыли за ним по воздуху и остановились чуть справа, в полуметре от Августа.

— Работает жестянка… — под слоями лент голос ворона звучал глухо и довольно. Он отряхнул руки и кивнул в сторону видневшихся вдалеке стен станции. — Идем.

Дополнительные сутки понадобились ошарашенному пилоту третьего ранга, чтобы прийти в себя после всех потрясений. В первый вечер они заснули вместе, грея друг друга, словно два птенца в одном гнезде. Август, задремавший первым, обнимал его всю ночь и тихо дышал в шею, не делая больше никаких поползновений. В этом было что-то из детства, и Мэй чувствовал себя спокойно и защищенно, как когда-то давно он чувствовал себя дома, пока семья не разлетелась кто куда.