Аватары тьмы (СИ) - Моисеева Ольга Юрьевна - Страница 23

  - Надо найти другого донора! - закричала жена.

  - Это займёт ещё больше времени, - ответил доктор.

  И тут больного вырвало прямо ему на халат.

  Следующие несколько дней прошли в тёмном тягучем кошмаре болезни. Виктора пытались быстро вылечить, но никак не могли распознать инфекцию, назначаемые препараты не действовали, и в итоге его сын умер, так и не дождавшись операции.

  Когда ему сообщили об этом, муки достигли такой запредельной мощи, что Индукин потерял сознание, а когда очнулся, то опять увидел сына. Тот лежал в стерильном застеклённом боксе, ожидая операции.

  И история повторилась сначала, но Виктор не помнил, что это уже было, и потому прочувствовал всё с той же силой, что и в первый раз.

  А потом опять.

  И снова.

  И ещё.

  Адский кошмар продолжался и продолжался, сколько раз неизвестно, пока однажды, перед тем, как, после сообщения о смерти сына, потерять сознание, Виктор вдруг случайно поднял взгляд и заметил наверху кусок неба. На первом этаже трёхэтажной больницы! Поражённый столь невероятным видом, страдалец отвлёкся от горя и замер с открытым ртом, пытаясь понять, что это такое. Уж, конечно, не сквозная дыра через три этажа! - потолка там не существовало в принципе, небо вклинилось в больницу из другого места, будто кто-то совместил два разных пространства. Как только Индукин об этом подумал, небо стало темнеть, а больница, наоборот, высветляться, и вскоре вверху проступила тонкая, полупрозрачная, не то серая, не то серебристая труба. В её сторону подул слабый ветерок, а пол под ногами задрожал. Тогда Виктор толкнулся и, вытянув руки вверх, прыгнул к трубе. Ветерок мгновенно превратился в мощный поток, и застрявшего в жутком больничном круге мученика, словно гигантским пылесосом, утянуло в трубу.

  Мелькнули серые стенки, и тут же труба неожиданно резко расширилась, выплюнув Виктора прямо к пирующим лысорям, но совсем не туда, где появлялась созданная "лампочками" "змея" проникновения. Да, это, без сомнения, было то же самое закрученное пространство, только видимое не из-за "камней", а сверху. Трепетали, пронзая друг друга чистой тьмой, чёрные крылья, а многоклювая голова разворачивалась сразу во все стороны веерами из многих морд. Монстр жрал плывущих внизу "светлячков", и пока он не видел висевшего прямо над ним Виктора, тому надо было срочно переместиться куда-нибудь подальше, может, за "камни", так удачно скрывавшие "лампочек", когда они проникали сюда ещё при жизни... Жизни?! Виктор вдруг осознал, что его сын только что умер, а сам он... Сам он - тоже скончался?!

  Он ринулся вниз, чтобы посмотреть ближе на "светлячков", ведь если они с сыном почти одновременно умерли, значит, мальчик сейчас должен быть где-то здесь! Однако стоило только дёрнуться, как снова подул ветер, увлекая Виктора наверх - туда, откуда его только что выплюнуло.

  - Нет!! - заорал он и рванулся что есть мочи к "камням", чтобы зацепиться и найти сына.

  Но это было всё равно, что пытаться плыть вверх по водопаду: Индукина поволокло в "трубу" с такой силой, словно он был шариком йо-йо, и кто-то неизмеримо огромный сначала вбросил его сюда, а теперь потянул за верёвочку, желая заполучить игрушку назад.

  И тут вдруг одна из морд лысорей развернулась вверх и, щёлкнув огромным клювом, ухватила Виктора поперёк туловища. Полёт в трубу прекратился, голова монстра замерла, борясь со свистевшим ветром, а потом медленно потащила добычу вниз.

  Внутренности сдавило, будто в тисках, поток несущегося навстречу воздуха бил в лицо, мешая смотреть, но Индукина волновало только одно. "Митя!" - отец вытянул шею, стремясь разглядеть среди роившихся внизу "светлячков" знакомые проблески светотени сына, такой, какой она была ещё до этой страшной болезни, разрывавшей цвета глубокой тёмной вмятиной.

  Чёрный блестящий клюв приблизил трепыхавшегося "червячка" к одной из голов, и она замерла, рассматривая добычу. Бешеный ветер стих, и на пойманное существо уставился огромный и выпуклый, словно видимый через гигантскую лупу, глаз - внутри чёрного зрачка горело ровное, словно из сопла газового резака, синевато-оранжевое пламя. Виктору показалось, оно проникло ему прямо в душу и прошило её насквозь, достав до самых потаённых уголков существа.

  - Зря ищешь, - прикрутив "газовый резак", прогудел многослойный, необычайно слаженный хор. - Твоего сына здесь давно уже нет.

  - Что?! - только и сумел выговорить Индукин, едва пламя оставило его в покое.

  - Твой сын Митя - он умер несколько месяцев назад.

  - Нет, неправда! Я только что был в больнице...

  - Ты был не в больнице, - перебил его хор.

  - В больнице! - упрямо возразил Виктор.

  - Нет, ты был между вашим миром и кругом самоубийц.

  - Кругом самоубийц?! - в памяти внезапно всплыло, как он видел самого себя, заходящего в больничный бокс.

  - Самоубийцы не могут больше жить, но и уйти по положенному мёртвым людям пути - тоже не в состоянии. Они зацикливаются в вечном круге переживаний, связанных с суицидом.

  - Но я же... как? я что... убил себя?!

  - Ещё нет, но уже находился в процессе.

  Лысорь снова прожёг его "автогеном", и Виктор всё вспомнил: водку, угар, таблетки.

  - Ситуация сложилась двойственная: ты почти убил себя, хоть сознательно и не принимал такого решения. Вот эта бессознательность твоих действий и ещё особые способности, которых нет у других, позволили тебе ещё до смерти увидеть круг самоубийц, а потом и высунуться сюда.

  - Значит, я всё ещё не умер?..

  - Нет. Мы сумели тебя выдернуть.

  - Зачем? - Виктор опустил взгляд туда, где тысячи клювов невозмутимо продолжали своё дело. - Распотрошить?

  - Можно и распотрошить, - согласился лысорь. - Но мы пока подождём, ибо ты - первая - как вы сами себя называете - "лампочка", которая нам попалась, да ещё и живой, открыв любопытные стороны вашего мира. Благодаря тебе мы только что узнали и о круге самоубийц, и о регулярно проскакивающих мимо нас подобных тебе "лампочках"... Всё это открывает весьма интересные перспективы, ты не находишь?

  Индукин силился сообразить, что ответить, но потрясение от сказанного монстром будто туманом окутало мысли, лишив их ясности.

  Лысорь снова приблизил его к огромному глазу, в котором чуть ярче вспыхнул факел "газового резака", и расхохотался:

  - Слабенький интеллект червячка... не в состоянии объять необъятное.