Богоборцы 2 (СИ) - Широков Алексей - Страница 24

Моя вчерашняя выходка не могла остаться незамеченной. Всё же сёстры лихорадки проходили по высшему рангу опасности, пусть даже мне пришлось встретиться с самой слабой из них. А это означало безусловную проверку любого проявления возможной эпидемии, и падёж скота однозначно в неё вписывался. И руководство тут же выдало мне карт-бланш на любые действия, даже несмотря на то, что саму трясею я уничтожил. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть, с чем я был полностью согласен.

— Ох ты ж, ёшкин кот, — немного испугался участковый, прочитав, чего там понаписали. — Это что же, карантин организовывать теперь надо? Мля, вот встряли-то.

— Не, — отмахнулся я. — эпидемии не будет. Лихорадку я вчера ночью завалил. Но проверку провести придётся. Для отчётности, и чтобы избежать осложнений, вдруг кого всё же зацепило. Я сейчас ещё председателю позвоню, чтобы он оповещение организовал. Закончим здесь, пройдёмся по домам, где жалобы будут. Если что — организуем госпитализацию.

— А ну тогда ладно, — было видно, что у полицейских прям от сердца отлегло. — А то я уже подумал, что застрял тут на месяц-другой и свадьбу дочери пропущу. Второго февраля играть хотели.

— Поздравляю, — я вежливо улыбнулся. — Ладно, давайте работать. Тёть Люд, давайте без скандала. Я по-соседски прошу. А то если дойдёт до служебных отношений, ваша вчерашняя выходка на хорошую такую статью потянет. Это, вообще-то, покушение на убийство.

— Ах ты сопляк!!! — взвилась вздорная баба. — Ты угрожать мне будешь?! Да я сама тебя, щенка, посажу!!! Я ж тебя на руках качала!!! А ты мне такое!!! Мало того что Машку мою обманул, так ещё вон что удумал!!!

Я поморщился и от крика, и от вывертов психики соседки. То, что вчера она едва не убила человека, её совсем не волновало. Она почему-то даже не переживала из-за этого. Зато вбила себе в голову, что я должен жениться на её дочери, потому что когда-то сопляком пообещал. Удивительная способность игнорировать очевидное и жить в каком-то своём мире. Однако сегодня у меня не было ни настроения, ни желания выслушивать этот бред. Кивнув участковому, я посторонился, давая возможность ребятам из ППС работать.

Те не подкачали, и уже через минуту Наумовна была запакована в наручники, и её увели в дом. Муж соседки, довольно затюканный женой и жизнью мужичок по прозвищу Крякаш, лишь пожал на это плечами, безропотно отправившись следом. С участковым я уже поговорил насчёт вчерашнего, и сейчас он должен был сделать внушение Овчинниковой насчёт провокаций и прочего, хотя я уже не был уверен, удастся ли припугнуть её этим.

Что-то последние несколько дней соседка демонстрировала редкую отмороженность и агрессивность вкупе с полным пренебрежением логикой и законами. Это настораживало, но, подумав, я решил, что это не мои проблемы. Да, если дело дойдёт до суда, Юле придётся несладко, но, с другой стороны, никто не заставлял людей, которые её знают с детства, пытаться сжечь девчонку. Я же занялся своим делом, как и положено по службе, а именно, достав маятник, направился в стайку.

За мной увязались фельдшер и ветеринар, настаивающие на введении строго карантина и использовании защитных средств, но, несмотря на разумность требований, я решил не нагнетать. Если бы что и было, то уже сказалось бы на самочувствии Овчинниковых. Да и чуйка говорила, что здесь именно мой случай.

Кристалл, кстати, принялся светиться, стоило лишь нам войти на хоздвор. А в курятнике, где осталась лишь пара еле живых несушек, жмущихся друг к другу, я чётко указал на них. Вот только, на удивление, цвет его был не гнилостно-зелёным, как от реакции на ритуал ведьмы, а белый, с каким-то алым оттенком. Если не ошибаюсь, так обычно маятник реагировал на разную условно полезную нечисть типа домовых. Собственно, именно потому и условно, что в какой-то момент может обернуться против человека, как здесь, например.

Для порядка я, естественно, проверил весь дом и подворье, но результат не изменился. Всё указывало на то, что скотину уморил либо сам домовой, либо кто-то из его свиты. Вполне возможно, тот же самый баган, всё же хлев или стайка на нашем, сибирском, говоре — это его владения. А вот причина… честно говоря, я тут терялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На самом деле могло быть всё что угодно, от отсутствия уважения к нечистику до матерной ругани на его территории, но обычно своих подопечных дух не трогал, предпочитая наказывать непосредственно нарушителя. А тут… непонятно. Ясно лишь одно, что вредителя надо найти. Другой вопрос, где его искать, ибо в стайке его присутствия не ощущалось. Но у меня было, к кому с этим обратиться. Адриян мне задолжал за лихорадку, вот пусть и пошукает беглеца. А у меня пока дела.

— Максимыч вы там как? — я стукнул в дверь, но заходить не стал, чтобы не мешать работать специалисту. — Закончишь — снимай оцепление. Отбой тревоги, эпидемии не будет.

— Слава яйцам, — немного грубо, но с явным облегчением отозвался участковый. — Сейчас махну ребятам, чтобы собирались. Ты с нами?

— Ага, хочу сам с Зелёным потолковать, — после новостей о звонке мне срочно требовалось проверить сидельца на предмет внушения. — Ты на машине? Если что, я на своей двинусь, так что могу кого-нибудь захватить.

— Отлично! — обрадовался капитан. — А то сил нет в одной «Газели» всем тесниться. Ладно, я ещё где-то с час-другой занят буду, ещё к зоотехнику-инквизитору зайти надо, а потом двинем. Нормально?

— Ага, — я прикинул по времени. — Отлично. Заодно и пообедаем.

В ожидании капитана я успел отправить рапорт в бюро и получить втык за вчерашние подвиги от куратора. Она даже не орала, просто молча смотрела таким взглядом, что даже по видеосвязи пробирало до мурашек. А всё потому, что, несмотря на низкий рейтинг опасности, при появлении лихорадки положено вводить полноценный карантин. А я вместо этого ещё и полицию из райцентра вызвал. И даже тот факт, что трясея была фактически привязана к месту ритуала, а во дворы попасть не могла из-за всё того же Адрияна и других домовых, не отменял бюрократической волокиты и необходимости соблюдать протокол. Короче, накосячил я знатно, с точки зрения буквы закона, за что мне была обещана секир башка по возвращении в город. Хорошо ещё, что местного инспектора Обрескова взяла на себя, а то даже выговором могло не обойтись.

Кстати, место ритуала я тоже нашёл. На этот раз его проводили под мостом, рядом с полыньёй. Правда, за прошедшие дни там уже мало что осталось, кроме эманаций потусторонней энергии, но это явно была работа того же чернокнижника, или с учётом последних сведений ведьмы. Что, с одной стороны, радовало и сужало круг поиска вполовину, с другой — Юлька оставалась под подозрением. И даже больше, если принять во внимание ее откровения. Я прекрасно понимал, что, если это она, ей просто выгодно признаться в части правды, чтобы отвести от себя подозрения в целом. И ума для такого у старосты хватало с запасом. Но всё равно не хотел верить, что это она.

Пока я получал заслуженный втык и ползал по льду, участковый закончил профилактическое внушение организаторам вчерашней эскапады. До уголовной или административной ответственности решили не доводить, ограничившись предупреждением. Это было выгодно всем, в том числе и самим полицейским. Одно дело, предотвратить покушение на богоборца и срубить на этом дополнительные баллы, другое — сразу после этого получить массовые беспорядки с попыткой самосуда. За это могут и погоны снять, так что Кузнецов был крайне заинтересован в том, чтобы спустить всё на тормозах. И я его понимал, пусть это и было несправедливо по отношению к Комисаровой, даже если это её просьба.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да как ты мог?! — А вот кто был готов бороться до конца, так это Ксюха. — Ты предатель!!! Они Юлю чуть не сожгли, и что, им теперь за это ничего не будет?!

Сестра накинулась, стоило мне зайти домой, не давая и слова сказать. Даже старосте не удалось её утихомирить, и она просто стояла рядом, глядя на меня виноватыми глазами. Кстати, зря. Уж я лучше всех знал характер Ксюхи, как и то, что, если она закусит удила, успокоить её нереально. При этом в борьбе за справедливость ей неважно мнение самой жертвы, за что сестре пару раз уже в жизни доставалось. Но, видимо, ума так и не прибавило.