Эскорт для чудовища (СИ) - Шварц Анна - Страница 51

— Нет, не переживай. — как можно мягче говорю я. — Я в гостях у… э… старой подруги. Ничего страшного не случилось, но и рассказывать особо было нечего, вот я и…

Я пожимаю плечом, не закончив. Катя тянет что-то неразборчивое, вроде «ладнозавтраперезвонюдавай» и отключается.

— Извини. — произношу я, избегая смотреть на Кирилла. Впервые чувствую себя, как подросток, который не знает, как дальше вести себя после простого поцелуя.

— В гостях у старой подруги? — переспрашивает он, и пока я чувствую, как мое лицо начинает пылать, тихо смеется. Ну почему я не могла прямо сказать — я занята, я у мужчины, или вообще дома?

— Я посчитала, что ей не к чему знать, где я на самом деле нахожусь.

— Раз уж ты у старой подруги, я как раз хотел тебе сказать, что ты можешь остаться здесь, чтобы не ехать куда-то ночью. Насчет поцелуя, который сейчас был…

— Он не значит то, что я останусь у тебя на ночь. — быстро говорю я, а Смоленский выдыхает с громким смешком.

— Вообще-то, значит.

Я вскидываю на него полный удивления взгляд. Чего-чего? Смоленский засовывает руки в карманы штанов, глядя на меня свысока, но без превосходства.

— Он значит то, что ты меня привлекаешь, Саша, а значит, я хочу о тебе заботиться. Так что я не могу тебе позволить сейчас куда-то ехать. Здесь много места, так что тебе необязательно спать в одной кровати со мной, как ты подумала. Именно это я хотел сказать.

Я с сомнением смотрю в темное окно, стараясь не трогать губы, которые все еще покалывает, и которые помнят эти прикосновения. Я ехала сюда в таком разбитом состоянии, что забыла заправиться, и когда уже останавливалась возле дома Смоленского, то поняла, что мне придется клянчить у него бензин, если хочу попасть обратно к себе домой.

Что ж… Я киваю. Нет никаких причин отказываться. Смоленский не станет… нет, он не из таких людей, чтобы пользоваться тем, что девушка осталась у него на ночь. Даже с учетом того, что сейчас произошло.

— Пойдем. — слышу я его голос. — я покажу тебе, где ты можешь поспать. Если захочешь кофе или перекусить — не смущайся. Все в твоем распоряжении. — он внезапно зевает, взъерошив темные волосы, в которые я так хотела запустить пальцы, чтобы потрогать, но так и не решилась. — если тебе станет скучно — я тоже в твоем распоряжении. Боюсь, уснуть после твоих новостей будет не сильно просто.

«А мне — после тебя» — мелькает у меня мысль. Господи, я не смогу заснуть, потому что меня сожрет совесть. Она уже острыми коготками царапает где-то внутри, а перед глазами стоит презрительный взгляд моей сестры.

Глава 16

К моему глубокому стыду я отрубаюсь почти мгновенно, стоит мне тихонько принять душ в отдельной комнате, смыть мерзкие запахи кальяна, который курил Андропов, и упасть на просторную кровать.

Перед тем, как мои горящие от усталости веки опускаются, я осторожно прикасаюсь языком к губам, пытаясь вспомнить все ощущения от поцелуя. Стыд засыпает вместе со мной, поэтому хотя бы в эту минуту я чувствую тепло в душе от воспоминаний.

Хотя, сны, которые я вижу в эту ночь, сложно назвать спокойными. Видимо, накопившийся стресс находит выход именно там: мне снится еще живая мама, сестра и наше совместное прошлое. Во сне я снова вижу нас возле палаток с фаст-фудом, и запахи, которые приносит ветер, кажутся такими реальными…

…Что я просыпаюсь с тяжелым сердцем, когда за окном уже брезжит рассвет. Какое-то время я лежу, подложив руки под голову, пытаясь пережить чувство, словно на грудь мне положили камень в несколько тонн. Только потом я нахожу в себе силы встать.

Расчесавшись, я одеваюсь и, зевая, спускаюсь вниз. В доме Смоленского стоит тишина, и до тех пор, пока я не захожу на кухню и со всего размаха не влетаю в Кирилла, я думаю, что он мирно спит.

Кофе в его кружке буквально фонтаном подпрыгивает вверх. Я едва успеваю отпрянуть, чтобы оно не оказалось у меня на лице.

— Твою налево, — с чувством произносит Смоленский, когда я взвизгиваю. Горячая жидкость впитывается в одежду, причиняя боль: хорошо, что большая часть приземлилась на бюстгалтер с пуш-апом. Примерно туда же, куда я вчера пролила сок.

— Извини! — восклицаю я, и поднимаю глаза на Смоленского, — вот блин! Тебе не больно?

— Относительно нет, — меланхолично отвечает он мне, стряхивая капли кофе с обнаженного торса вниз, к поясу штанов. Мне хочется развернуться и убежать: лицезреть его с утра в таком виде — слишком большое потрясение для моей и так пошатнувшейся психики.

— Я думала, ты спишь, поэтому не смотрела, куда иду. — оправдываюсь я, а Смоленский болтает в чашке остатки кофе, словно оценивая, стоит ли их пить, или проще заварить новый, и хмыкает.

— Я тоже не думал, что ты встанешь так рано, поэтому я в таком виде. Я накину футболку.

«Да ладно, не надо» — мелькает мысль. — «Ходи так». Где я еще увижу такое тело? Только на картинках в интернете. Господи, ну почему он бывший муж моей сестры? Мир, ты дико несправедлив.

— Все нормально. — бормочу я, чувствуя, как кофе, все же, начинает жечь, и оттягиваю верх вместе с бюстгалтером. Смоленский замечает этот жест и оставляет чашку, а потом разворачивает меня, положив руку на спину.

— Пойдем.

— Куда?

— Переоденешься.

— У меня нет запасной одежды. — тяну я, и слышу ироничный хмык.

— Я тебе одолжу свою.

Он заводит меня в гардеробную и берет с одной из полок темную футболку, а потом передает мне. Я киваю, благодаря. Хорошо, что я переоденусь, но жаль, что у меня, скорее всего, останется ожог, как и у него: там, где были капли кофе, я замечаю красные пятнышки.

— Отвернись. — прошу я. Смоленский в ответ приподнимает бровь, и, забрав с полки другую футболку, вообще выходит, оставив меня в одиночестве.

Я быстро переодеваюсь. На топ мне плевать, а вот бюстгалтер жалко: пока я доеду домой и кину его в стирку, кофе уже высохнет, и это белоснежное чудо можно будет только выбросить. Не знаю уж, как людям в рекламах удается отстирывать въевшиеся пятна, но у меня даже обычные брызги грязи на светлых брюках остаются после трех стирок.

На кухню я возвращаюсь, сжимая в руке испорченные вещи. Футболка Смоленского кажется мне очень уютной и теплой, да и выглядит неплохо: передний край я заправляю в джинсы. Будем считать, что это модный нынче» оверсайз».

Кирилл, все еще с обнаженным торсом, стоит возле раковины на кухне и отмывает себя, судя по всему. Услышав мои шаги, он оборачивается. Его взгляд случайно падает на бюстгалтер в моей руке… там и задерживается.

— Спасибо. — благодарю его я. Похоже, он очень старается не смотреть на мою руку, но у него плохо выходит.

— Ты не обожглась? У меня вроде была где-то мазь в аптечке.

— Немного, но вряд ли мазь поможет. Пройдет само за пару дней.

— Почему ты не закинула вещи в стиральную машину?

У меня дергается глаз. Потому что мне кажется это более неприличным, чем остаться на ночь в отдельной комнате? Когда в стиральной машинке мужчины полощутся твои лифчики — это уже другая стадия отношений.

— Я дома постираю, не переживай…. — я замолкаю и поднимаю недоуменно взгляд, когда Смоленский закрывает воду и подходит ко мне… так и не надев футболку. Он останавливается напротив, поднимает руку, опираясь на стену рядом с моей головой, а я вытаращенными глазами смотрю на произведение искусства — его четкие мышцы пресса, которые можно хоть на обложку журнала фоткать.

От него пахнет хвойным гелем для душа.

А потом я дергаюсь назад от неожиданности, ударившись затылком, когда он наклоняется к моему лицу..

— Я не почистила зубы. — бормочу я, прикрыв рукой рот.

Он молча смотрит на стену позади меня. Потом отстраняет руку от моего рта, и заставляет отодвинуться подальше от стены, и встать почти вплотную к нему. И легко, мягко целует, оставив на моих губах мятный запах пасты, чем заставляет меня окончательно смутиться. Ну я же сказала!