Епископ ада и другие истории - Боуэн Марджори - Страница 13

— Балкли сделал мне доброе дело, — сказал он, — и будь я проклят, если когда-нибудь отвечу ему злом за добро.

Что касается его жизни и изучения права, это его не беспокоило; что он по-настоящему ценил, так это отношение двух знатных, богатых джентльменов.

— Этот визит поможет мне с кредитами в Лондоне, — заявил он. — Что не так уж плохо для двухлетних долгов.

— А что случится, когда два года истекут, а вместе с ними иссякнут твой кредит и терпение твоих родственников?

— Кто я такой, — улыбнулся Грейтрикс, — чтобы заглядывать на два года вперед?

Полагаю, он даже представить не мог какое-нибудь возможное несчастье, не говоря уже о катастрофе. Цель была достигнута, и ему не терпелось вернуться в город; там его ждала женщина с рыжими волосами. Он испытывал странную, почти непреодолимую страсть к женщинам с ярко-каштановым оттенком волос, похожим на красное золото.

Полковник Балкли уговаривал нас переночевать у него по дороге в город, и Грейтрикс принял это приглашение с любезностью победителя, внутренне проклиная себя и желая как можно скорее освободиться от опеки этого достойного человека.

Мойл Плейс расположен в графстве Кент, неподалеку от Лондона, — это просторный и элегантный особняк, в котором нас приняла хозяйка, миссис Балкли; она была на несколько лет моложе своего мужа.

Этот тип женщин не был известен ни мне, ни Грейтриксу. Сестер у меня не было, я не мог припомнить ни одной характерной черты характера моей матери; у Грейтрикса было две сестры, — городские дамы с дурной репутацией, а его мать была страстной, беззаботной, незаурядной женщиной.

Нам обоим миссис Балкли показалась невзрачной, похожей на ребенка, недалекой, непохожей на женщину. Она вышла замуж прямо из Клэпхемской школы-интерната, в котором получила несколько знаков отличия (по словам любящего мужа) за хорошие манеры и поведение.

Стоял июнь, на ней было надето муслиновое платье с широким синим шелковым поясом и широкая соломенная шляпа, завязанная под подбородком другой лентой такого же цвета. Она немножко шепелявила, а ее маленькое личико было покрыто косметикой так, что казалось лицом фарфоровой куклы; она и была, в сущности, похожа на куклу, с которыми играют девочки; но потом, когда она вошла в дом и стала разливать чай в громоздкое фамильное серебро, она сняла шляпку, высвободив темно-рыжие, чуть ли не алые, похожие на красное золото, волосы, длинные, блестящие, мягкие, собранные в пучок на затылке.

Одновременно мы увидели, что она на самом деле очень красива — золотистые глаза с белокурыми ресницами, утонченно изысканные черты лица, жемчужного оттенка кожа, румянец, цвета розовой гвоздики.

Мне незачем было смотреть на Грейтрикса, я отчетливо ощущал, что он испытывает.

Полковник Балкли был единственным человеком в мире, к которому Грейтрикс испытывал хоть какое-то уважение, а леди явно обожала своего мужа. Я был одновременно поражен и удивлен, наблюдая проявления сентиментальности их отношений. У них был ребенок, маленькая куколка в белом кружевном платье, недавно покинувшая колыбель; полковник Балкли относился к малышке с непередаваемой нежностью.

Я был очень утомлен, и откровенно радовался возвращению в город. Грейтрикс, после того, что ему пришлось пережить за последние несколько дней, пребывал в мрачном настроении.

— Никогда прежде время не тянулось так медленно, — сказал он.

И я, всегда готовый посмеяться над ним, когда к этому представлялся случай, заметил:

— Ты просто никогда не встречал женщины, которая была бы недосягаема для тебя, Гектор. Мне кажется, она даже не взглянула в твою сторону.

Он рассмеялся с безразличным видом.

— Алисия Балкли готова последовать за любым мужчиной, у которого возникнет желание ее поманить.

То хорошее, что еще оставалось во мне, было потрясено таким оскорблением нашей хозяйки, женщины, которая, возможно, была проста и похожа на ребенка, но при этом казалась мне воплощением милой чистоты, нежной верности и безоглядной любви.

— Она влюблена в своего мужа, — возразил я.

— Это еще одна причина, по которой она может полюбить другого; эти ваши страстно любящие жены, как правило, становятся самыми легкими жертвами; это маленькое создание влюбчиво. Стоит Балкли оставить ее в одиночестве хотя бы на месяц, и она потянется в объятия того, кто раскроет их ей навстречу…

— О Господи, Гектор, — сказал я, — если ты не веришь ни в благородство, ни в порядочность, тебе не следует порочить эти качества. Твои слова недостойны. Эти люди проявили доброту по отношению к нам. Миссис Балкли, может быть, и не слишком умна, но она — благородная женщина, заслуживающая уважения.

— С каких это пор ты стал пуританином? — холодно осведомился он.

Его насмешка не произвела на меня никакого впечатления; я испытал к нему определенного рода отвращение, и стал реже видеться с того дня, усердно взявшись за учебу.

У каждого из нас были комнаты в Пейпа Билдинг, и чем больше я слышал о Гекторе Грейтриксе, тем больше избегал его общества. Двое его приятелей застрелились; дочь прачки нашли повешенной; тело замужней женщины, с которой он был знаком, однажды зимним утром было найдено в Хэмпстедском пруду. Его имя тайным и темным образом было связано со всеми этими трагедиями.

Кое-какие слухи, должно быть, дошли до графа в его почтенном уединении, ибо я слышал от товарищей Грейтрикса, с которыми продолжал поддерживать отношения, что тот был вызван в Грейтрикс Парк, там случилась ссора, и полковник Балкли снова выступил посредником.

Я почти не видел Балкли; их простая и слишком сентиментальная жизнь, целомудренная простота их супружеского блаженства нисколько не привлекали меня. Когда меня снова пригласили в Мойл Плейс, мне понадобилась вся моя сила духа, чтобы не выдать свою скуку. Миссис Балкли прижимала к груди еще одного младенца и была более чем прежде увлечена своим мужем.

Спустя полгода эта семейная идиллия была нарушена самым печальным образом: полк Балкли был на три года отправлен в Индию, и он был вынужден покинуть жену и детей, которых нежно любил.

В ту зиму, к своему удивлению, я встретил миссис Балкли на балу в Лондоне; прошло всего несколько месяцев со дня отплытия ее мужа, и я полагал, что она осталась со своими детьми в Мойл Плейс. Когда я заговорил с ней, она казалась застенчивой и рассеянной; я узнал, что в деревне ей овладела меланхолия, и доктор прописал ей перемену обстановки, и что невыносимые годы ожидания возвращения мужа покажутся ей короче в окружении общества. Она жила у своего женатого брата в Сент-Джеймсе, и я не сомневался, что ее добродетель надежно защищена ее сердцем, ее положением, ее родственниками и ее детьми; но когда я увидел, как она танцует с Гектором Грейтриксом, то поневоле отвел взгляд.

Будет излишним говорить о том, как действовал опытный и бессердечный соблазнитель; достаточно сказать, что вскоре заговорили о связи Грейтрикса с миссис Балкли и, хотя я считал ее невозможной, я не мог удержаться, чтобы не встретиться с Гектором.

Я случайно нашел его в его комнатах.

— О Господи, Гектор! — воскликнул я. — Прекрати свои ухаживания за миссис Балкли; даже если ты не возмутишь ее душевный покой, ты можешь погубить ее репутацию.

— А какое мне до этого дело? — холодно спросил он. — Разве я не говорил тебе, что она побежит за кем угодно, достаточно просто поманить ее?

Я продолжал убеждать его.

— Никогда прежде ты не компрометировал женщину ее положения. Подумай, чем это обернется для тебя — яростью твоего дяди и ее мужа, скандал, который навсегда лишит тебя возможности посещать общество, возможно, бегство из Англии.

— Я все равно собирался покинуть ее, — перебил меня он. — Терпеть не могу этих идиотов.

Я сказал ему, что, надеюсь, он сделает это прежде, чем доброе имя миссис Балкли будет осквернено его отвратительным ухаживанием, и напомнил ему о его обязательствах перед полковником Балкли. Он ничего не ответил, но вскоре я с облегчением узнал, что мистер Ламберт, брат Элис Балкли, встревожен и всячески препятствует ее встречам с Грейтриксом.