Король-Предатель - Михнегер Егор - Страница 74

Сказано в писании истинном: «Доступна справедливость будет лишь через любовь!»

Свет извечный да воссияет в душах праведных, что обещаниям льстивым не верят! Сердца чистые, дух ненависти и вражды отринувшие, благословленными будьте вовек!

Отриньте сомненья и страхи свои, закону следуйте Мерхилеком изложенному! Защищаетесь, но не атакуйте! За чистую монету призывы к насилию не принимайте! И… и держитесь крепко друг друга, общиною злу противостоя.

Скалозуб обвёл взглядом собравшуюся вокруг него группу гномов. Слово святое распространялось стремительно. Начавшись с просвещения подростка и раненого на всю голову воина, разоблачение бойни во имя псевдосвободы вскоре превратилось в самую настоящую исповедь.

«Раз, два… двенадцать завсегдатаев и четырнадцать новеньких! Поверить не могу, что мои речи производят на них столь глубокое впечатление…»

Вокруг гнома в колодцах возник маленький лагерь. Первым пример подал Торк. Узревший загадочную, одному ему ведомую истину в глазах «Безбородого пророка», прозвище, кстати, прижилось моментально, несостоявшийся дипломат просто притащил всё имеющееся добро и заявил, что отныне его место рядом с избранником Божьим. Скалозуб и Григги не возражали. Первому требовалась защита, второго избавили от необходимости выносить корыто со священным дерьмом.

С едой тоже стало полегче. Помимо внедрения в рацион нового блюда из мяса активно плодящихся крыс, кое оказалось не только вполне себе съедобным, но даже на удивление вкусным, Григги получил возможность надолго отлучаться в дом Хога. Торк же в то время яростно отгонял всех, кто хотя бы косо взглянул в сторону обездвиженного политзаключённого.

Интересующиеся самочувствием раненого товарища гномы стали первыми слушателями нового проповедника, а затем и последователями оного. Волна безудержного энтузиазма после первых побед схлынула, а дежурство у кучи разлагающихся трупов, нехватка еды и ежедневные провокации стражей — всё вместе сделало возможным изменение настроя и взглядов опьяненных ранее кровью мятежников. Народ устал и желал перемирия, а потому речи Скалозуба упали в благодатную почву. Нет, никто не спешил бросать оружия и сдаваться на милость королевским войскам, половина ночующих у колодок приверженцев исправно несли дежурство у баррикад, но сама возможность переговоров со стражами теперь считалась вполне достойной альтернативой невнятной войне.

По его просьбе, от колодок наконец-то была отодрана и похоронена голова несчастного старосты. Скалозуб не жалел сил и времени вновь и вновь рассказывая новообретённым товарищам об огромной роли и вкладе Фомлина в благополучие жителей Квартала. Не забывая каждый раз поставить в укор безучастность собравшихся к вершимому у них на глазах преступлению. Намекая о недопустимости подобного малодушия в случае расправы над ним самим.

Сомнительно, чтобы лидерам Сопротивления пришлись по душе зёрна сомнения, щедро возделываемые новым пророком, но было похоже, что Дорки списал того со счетов, а кровожадные фанатики рангом пониже опомнились слишком поздно и избавиться от Скалозуба по-тихому уже не могли. А потому сторонников радикальных идей постепенно становилось чуть меньше, в то время как в рядах последователей Безбородого с каждым днём прибывало.

— Браво, Безбородый. Браво, — послышались ленивые хлопки пухлых ладошек.

Скалозуб чуть шею не вывернул в тщетной попытке обернуться на звук гнусного голоса. Судя по всему, Лех стоял где-то позади колодок во время горячей исповеди законнорожденного, а потому сумел избежать публичного осуждения, кое мстительный проповедник не преминул бы обрушить на заплывшую жиром голову главного пособника Дорки.

— Не стой, сволочь, у меня за спиной! — от раздражения Скалозуб разве, что не рычал, ощущение находящегося сзади невидимого врага давило на нервы.

— Спокойно, мой друг! Поспокойней. Вот он я.

Неспешно переваливаясь с ноги на ногу, бывший торговец вышел вперёд, наконец-то попав в поле зрения взвинченного узника.

— Злобновато ты себя как-то ведёшь для, хм, «миротворца», — Лех ухмыльнулся. — Ну-ну, не надо смотреть на меня так, будто Проявленный явился пред очи твои! Я не враг тебе, Безбородый. Мы все находимся сейчас на одной стороне баррикады…

— На одной стороне говоришь? — Скалозуб презрительно сплюнул, целясь в сапоги толстяка, но, к сожалению, промахнулся. — Может, тоже постоишь тогда рядышком тут в колодках? Давай, со мной за компанию! Знаешь, оно ведь весьма способствует похуданию.

— Эх, тяжело же с вами двумя… — грустно вздохнул возглавлявший налёт на дом старосты гном.

Чувствуя напряжённость в голосе своего почитателя, Леха медленно обступали верные пророку последователи. К счастью для толстяка, среди них в данный момент отсутствовал Торк, иначе дело вполне могло бы закончиться пролитой кровью.

— Вау-вау! Полегче! Я всего лишь пришёл передать Безбородому небольшое послание, — умиротворяющее поднял вверх руки торговец. — Дед передает тебе привет и наилучшие пожелания! Бойл вовсю идёт на поправку, Кларк воспрял духом, догадка про третью силу оказалась верна, — Лех заговорщицки подмигнул своему собеседнику.

На лице заключённого отразилось недоумение, затем неподдельное любопытство. Если это и была какая-то провокация, то весьма изощрённая, что не особо походило на методы Дорки и Леха в отношении жителей Квартала. Со своими не цацкались, а били так, чтобы чужие боялись.

— А что… что насчёт Хиггинса? — сумел, поборов неприязнь, вопросить у стоящего перед собой Скалозуб.

Толстый гном ответил не сразу. Постоял, опустив голову, пожевал губами, наконец, тяжко вздохнул:

— К моему глубочайшему сожалению, добрый старик отправился гостить к Праотцу.

Новоявленный пророк крепко стиснул зубы, до боли сжал кулаки:

— Уходи торговец. Не знаю, о чём ты беседовал с Пастырем и чего тебе надобно от меня, но сейчас прошу — уходи.

— БЕСИТ!!! Как же меня достали эти грёбаные закулисные игры законнорожденных!

Лех непроизвольно вздрогнул. В такие моменты как этот, он желал находиться от всеми любимого Вождя как можно дальше. Бывший торгаш с тоской взглянул на входную дверь, тихонько вздохнул. Позавидовал беспечно играющемуся с огромным ножом Норину.

Поймав на себе взгляд толстяка, дурачок широко улыбнулся, скорчил за спиной расхаживающего по комнате Дорки разъярённую гримасу, пародируя гнев главаря, после чего, как ни в чём ни бывало, продолжил своё увлекательнейшее занятие по расковыриванию столешницы.

— Задолбало! За-дол-ба-ло. Задо… Нет, я больше так не могу! Не для того мы начинали войну, чтобы потом полгода сидеть, не высовываясь, и ждать непонятного чуда! Тот сукин сын попал в самую точку. Сидим словно крысы в норе. Трусливые, жалкие, вонючие крысы!

Норин снова весьма удачно спародировал Дорки, с самым серьёзным видом бурча себе под нос яростные ругательства. От длительного напряжения Лех нервно хохотнул.

— Смешно?! Тебе смешно, жирная тварь?!

В очередной раз найдя козла отпущения, Дорки набросился на сжавшегося в комочек торговца, изливая потоки ядрёнейшей матерщины. Недоразвитый великан в такт вождю качал из стороны в сторону головой, беззвучно шевеля губами, будто тоже отчитывал провинившегося.

— Дорки. Дорки, хорош. Да прекрати ты уже! — нашёл в себе смелость вставить слабенький писк в короткую паузу между руганью Лех. — Ты же знаешь, я ничего не могу сделать в сложившихся обстоятельствах! Последнее указание от Покровителя мы получили три недели назад, и он совершенно однозначно приказал нам ни при каких обстоятельствах не высовываться!

Торгаш с тихим ужасом осознал свою роковую ошибку, но слова были сказаны, и вернуть их назад не представлялось возможным. Дорки взорвался по новой, ещё пуще прежнего:

— Приказал не высовываться. Приказал. Клянусь руками и бородой, при-ка-зал!!! — в голосе лидера Сопротивления послышались истеричные нотки. — Нам приказал законнорожденный! Лех, очнись, ты хоть понимаешь, за что мы тут боремся, льём свою кровь, умираем? За свободу. За свободу, твою мать, за равенство, а не за указания сраного власть имущего!!! Не, я просто херею. Нам приказал…