Папарацци (СИ) - Макарова Елена А. - Страница 26

— Если ты хочешь именно этого… — отпустил ее и сделал шаг назад.

Я достаточно узнал Вику, чтобы понять, что силой или принуждением от нее ничего не добиться. Ей нужна свобода выбора. И я терпеливо ждал, когда наконец сделает нужный мне выбор.

Она стояла каменным изваянием, тяжело дыша и борясь с собственными желаниями, принципами и, скорей всего, с застарелыми нормами морали.

Давай, выберись из своей скорлупы! Выпусти на свободу свою неукротимую амазонку, какой ты являешься на самом деле. Ну же, Вика!

Наконец что-то щелкнуло, и броня дала трещину.

Всё началось, как цепная реакция: один несмелый поцелуй повлек за собой второй, третий.

Вика яростно сминала лацканы моего пиджака, будто вот-вот оттолкнет, потом разжимала кулаки и ладони мирно ложились на мою грудь. Глупышка всё еще сражалась с собой, балансировала на грани “да-нет”. Но стоило мне перехватить инициативу, как она покорно подчинилась, позволив стянуть с себя кофту.

Дрожащими, непослушными пальцами она непозволительно медленно расстёгивала мою рубашку. Ей тоже не терпелось перейти к самому интересному, она чертыхнулась, рванула ткань — по полу покатилось пуговицы.

— Ты ох*ела? — забылся и по привычке собрался отчитать нерадивого сотрудника. — Ты знаешь сколько она стоит? Она от Армани.

Что я несу? Заткнуться бы и трахнуть ее, пока она не передумала.

Но Вика так вошла во вкус, что уже сама отдавала приказы, с пугающей точностью озвучивая мои мысли:

— Заткнись!

Это, конечно, было к месту, но нельзя давать ей слишком много власти:

— Не затыкай мне рот, — чуть не добавил “женщина”. После этого, думаю, о сексе нечего и мечтать.

Не смотря на то, что я не произнес этого вслух, она уловила подтекст и смерила меня воинственным взглядом.

Так и будет болтать или займемся делом?

— Как же ты меня бесишь, — очередное “откровение”. Как будто в первый раз слышу от нее подобное.

— Взаимно, — сдержался, чтобы больше не разводить полемику. Только бы не сорвалась.

Но всё шло по плану, и Вика вновь оказалась в моих руках. Я с легкостью повалил ее на диван. На миг задержался, любуясь ее пленительным телом. На фоне черной лаковой обивки ее кожа казалось еще белее, еще безупречней.

Не мог больше сдерживаться и потянулся к ремню на брюках. Именно в этот момент Вика вдруг взбунтовалась, хотя еще секунду назад жадно целовала, и поймала рукой пряжку. Я напрягся, не представляя, чего от нее ждать. Это же Вика, и вместо секса сейчас вполне мог разразиться настоящий апокалипсис.

Не напирал, чтобы не спугнуть, а она, словно издеваясь, медлила и не предпринимала никаких действий. Чувствовал себя ручной собачонкой, послушно ждущей команды хозяина. Вика будто играла со мной…. Так оно и было. И лишь в полной мере насладившись моими муками, с силой рванула за край ремня, выбивая из моих легких воздух. Нет уж, эта партия будет моей.

Вика снова оказалась подо мной, но теперь не спешил я. Дотронулся до ее бедра — она вздрогнула. Чем выше поднималась моя рука, тем сильней она дрожала, подаваясь мне навстречу.

— Не терпится? — дразнил. Она прошептала что-то невнятное. Как только пересек границу тонкого кружева, ее дыхание оборвалось. — Прости что? Я снова не расслышал.

Она вскинула голову и одарила меня своим проникновенным взглядом:

— Проблемы со слухом? Это старость, Соболев.

Даже сейчас она оставалась саркастичной, и старалась оставить последнее слово за собой. Предчувствовал, что это будет не секс, а противостояние. От сладкого предвкушения самого чуть ли не бил озноб.

Нарочито медленно скользнул пальцами глубже, и Вика судорожно свела колени, со стоном запрокидывая голову.

— Оказывается, ты можешь быть послушной, — наградил ее поощрительным поцелуем. Теперь я могу делать с ней всё, что пожелаю. От одной этой мысли готов кончить, как сопливый мальчишка. Такое фиаско Вика мне до конца жизни будет припоминать.

Не тратя и одной лишней секунды, стремительно ворвался в нее. Моя дикая амазонка мгновенно отзывается, впиваясь в спину ногтями.

Все правильно, детка, никакой сентиментальности, никакой нежности.

Раз за разом входил в нее, из необузданной дикарки она превращается в ручную покладистую кошку. Каждый ее стон словно песнь сирены; ритмичные движения ее тела как эротический танец; а поцелуи — они замаливали грехи за бесконечные оскорбления.

Она все сильней сжимала объятия, а потом, словно птица расправляет крылья, развела руки и упала в пропасть. Я полетел следом за ней.

— Ненавижу тебя, — прошептала, изможденная окончательно оседая на скрипучую кожу дивана.

Черт побери, ничего нежнее и проникновений от нее не слышал!

— И я тебя, детка. — Не спешил отпускать ее, и оттягивал момент расставания, касаясь ее плеча пьяными поцелуями. Это действительно было похоже на хмель, и я не хотел трезветь. — Всем сердцем.

Потянулся к ее губам и замер: сейчас на меня смотрела совсем другая женщина, незнакомая мне ранее. Взгляд из-под опущенных ресниц больше не сулил гибели, которую ежечасно желала мне Вика; не крошил душу в пыль, когда находясь рядом, она была такой далекой и недосягаемой. Сейчас он казался рассветным солнцем, что пробуждал ото сна.

— Эй! Кто там? Откройте дверь! — сердито заколотили в дверь. — Кто-нибудь позовите охрану.

Вика отреагировала как солдат на утренней побудке: молниеносно вскочила на ноги, попутно столкнув меня на пол.

— Осторожней!

Тем временем она нырнула за диван, перегнувшись через спинку, и во всей красе продемонстрировала свою аппетитную попку.

— Сейчас не до твоей нежной и ранимой души, Соболев. Лучше помоги найти мои … — Потом выпрямилась, взмахув в воздухе своми крошечными трусиками: — Всё! Нашла!

Она бегала по гримерке, периодически, матерясь, когда наступала на очередной флакон или банку. Ее скорости можно было только позавидовать: через минуту она уже практически оделась, и последними натягивала джинсы, попеременно прыгая то на одной, то на другой ноге.

— Так и будешь там валяться? — рассердилась, когда увидела, что я наблюдаю за ней, даже не удосужившись подняться с пола. — Предупреждаю, через две минуты я открываю дверь и выхожу, а ты можешь сверкать своей голой задницей сколько угодно. Отправишься с ней прямиком в прямой эфир.

Тут меня озарило. Совсем вылетело из головы.

— Черт, сколько времени? — Теперь я как ошпаренный носился по комнате. — У меня интервью! Вика, где…? — Я не успел договорить, как мне в лицо прилетела рубашка. — Спасибо, — процедил, стягивая ее с головы.

— Всегда пожалуйста, — ехидно улыбнулась.

В две руки мы застегивали пуговицы, ускоряя процесс моих сборов, и нескольких, конечно же, недосчитались.

— Вика, пуговиц не хватает, — издевательски указывая, кто тому причина.

— Вижу, не слепая.

— Я не могу появиться на экране в таком виде.

— Застегнешь пиджак и никто ничего не заметит, — свирепо дернула за лацканы, последних штрихом приводя все в порядок.

— Надеюсь, — так же воинственно.

В коридоре уже собралась кучка народа, когда мы, отперев дверь, вышли из самовольно захваченной гримерки. Рассерженные, осуждающие взгляды и возмущенный вопль “Какого хера здесь произошло!?”, видимо относившийся к тому погрому, что внутри устроила Вика.

— Мышь, — будничным тоном пояснила она. — Мы ловили мышь. Тут полнейшая антисанитария! Кошмар! Где жалобная книга? — всплеснула руками и, расталкивая людей, выбралась из толкучки.

Я, пряча ухмылку, лишь молча пожал плечами, мол что взять сумасшедшей, и под сопровождение обескураженных взглядов последовал за Викой.

Догнал ее в коридоре, и хотел поцеловать за разыгранное забавное представление, но Вика выглядела серьезной и отстраненной, и не позволила приблизиться ближе, чем на вытянутую руку.

Она скрутила волосы в жгут, но так и не найдя чем сколоть, позволила им свободно упасть на плечи.

— Ты чист? Мне нужно знать, мы же не предохранялись.