Сердце Зверя - Хант Диана - Страница 39

Но было поздно. Вкус к медитациям папе удалось мне привить.

Сейчас, изучив практическое пособие вдоль и поперек, я возобновила игру «в камни».

А потом поняла, что заниматься медитацией для знакомства со своим даром и даже для его усиления в библиотеке было не слишком хорошей идеей.

А может, было не слишком хорошей идеей, погружаясь в медитацию, представлять себя озером.

Я очнулась дрожащая, мокрая насквозь, сидя в луже на все том же спаленном мной ковре. Заменить его не успели, и, как оказалось, к лучшему.

Я торопливо поднялась, морщась от боли в затекших ногах, и старательно выжала подол платья. Закончив с этим и чуть увеличив лужу на полу, направилась в свои покои — менять одежду.

— Что тут скажешь, — пробормотала я под нос, когда столкнулась на пороге с Эльзой. Волчица смотрела куда-то за мое плечо. Брови ее были недоуменно подняты. — Хорошо хоть, книги не пострадали…

Не успела Эльза ответить, как я наставительно подняла палец и добавила:

— Хотя было бы худшей идеей представлять себя костром. Это уж точно!

И прошлепала мимо. Мокрая юбка неприятно хлюпала по босым ногам.

— Вся в отца, — буркнула проходящая мимо Адела, которой хватило беглого взгляда, чтобы оценить ситуацию.

И я от этих слов такой счастливой себя почувствовала!

Переодевшись, я еще раз пообещала себе устраивать такие эксперименты только в саду.

— Еще не хватало замок сжечь, — буркнула я под нос. — Или, того хуже, книги…

Продолжить решила на свежем воздухе.

Уютно расположившись на газоне поближе к замку, где меня хорошо было видно Скифу, который, вооруженный садовыми ножницами, хозяйничал на клумбах, и Аделе, как раз выглянувшей из окна второго этажа, и я помахала ей рукой и наконец решила продолжить, с чего начала.

Представлять себя озером больше не хотелось (хоть это, несомненно, вылилось бы во что-то крайне полезное газону), и поэтому я просто сконцентрировалась на своих ощущениях от земли.

Ласково провела рукой по травке. Сегодня, наверное в виде исключения, небо было почти чистым, и солнце, которое время от времени выглядывало из-за туч, за день успело прогреть землю.

Поэтому земля под пальцами была теплая, словно живая, травка приятно прохладная, а солнечные лучи, которые скользили по лицу, показались какими-то особенно ласковыми.

Как когда-то в детстве, я представила, каково это быть землей? Просто быть… Просто присутствовать, просто находиться… везде. На твоей поверхности растут прекрасные деревья и цветы, высятся горы, снуют звери и неприкаянные людишки, которым нет покоя ни днем ни ночью. Над тобой летают птицы. Стаями, косяками, вереницами… Очень красиво наблюдать за ними снизу. Все они — твои дети, одинаково любимые, одинаково достойные твоей заботы. А еще над тобой грохочут грозы, льются дожди, метут метели, светит солнце. По телу растекаются моря и океаны, приятно щекочут кожу полоски бурных рек. И что бы ни происходило, ты остаешься собой, единой, любящей матерью, щедрой, заботливой…

— Лирей! — донеслось как будто издалека.

— Эя! — кажется, это голос Эльзы, а перед этим, несомненно, кричала Джейси. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Цыц, вороны! — возник где-то совсем рядом третий голос… Адела. — Все с ней в порядке, не видите, сидит, занимается. А у вас, что ли, работы нет? Так я сейчас найду! Кто обещал циновки перетряхнуть и ковры выбить? С утра еще! О пыли я вообще молчу…

— Ну мама! Эя же обычно в библиотеке занимается! — запротестовала Джейси.

— А ты хотела, чтобы она такое в библиотеке устроила?

А что я устроила?

Адела шикала, юные волчицы препирались, но не сильно. Основной их посыл звучал так: мы не хотим перетряхивать циновки. Разобраться, что во дворе делает замершая, как статуя, Эя, куда интереснее!

Можно было снова попытаться отстраниться, снова погрузиться в медитацию, я понимала, что у меня получилось бы. Но было крайне любопытно узнать, чем таким мои занятия шокировали волчиц. Кроме того, ноги затекли, а открытые по локоть руки, сложенные на коленях ладонями вверх, что-то щекотало.

Открыв глаза, я ахнула.

Непонятно откуда взявшиеся ростки опутали меня, как в сказках старой Пепы змеи обвили Лаокоона.

Но стоило потрясти головой, словно щенок, что вылез из воды, и побеги словно потекли вниз, и вскоре только колышущаяся трава там, где они двигались, напоминала об очередном маленьком чуде, произошедшем со мной сегодня.

Я чихнула. Как-то сразу стало свежо. Посмотрев на солнце, которое уверенно катилось за замок, я поняла, что просидела в медитации до раннего вечера.

— Не сиди на земле, простудишься, — тут же нашлась Эльза, видимо довольная тем, что Адела временно забыла о циновках или делала вид, что забыла.

Простудишься? На земле? Ничего смешнее не придумать, когда ты только что сама была землей.

Но я все-таки поблагодарила волчиц за заботу, а потом, сославшись на усталость, удалилась в покои.

Свет померк сразу, стоило переступить порог.

Я успела подумать, что меня ударили чем-то тяжелым по голове, а потом наступила тьма.

Глава 15

Я пришла в себя от покачивания. Даже можно сказать, потряхивания. Меня мотало из стороны в сторону, как безвольную куклу, и я ничего не могла с этим поделать. Находясь на грани забытья и реальности, я принялась вспоминать, что случилось, что произошло. Почему меня качает и при этом ломит затылок. Мысли были вязкие, тягучие, слушались плохо. Понемногу события последнего дня стали восстанавливаться в памяти. Я занималась. В кабинете. Потом, после того как устроила потоп, вышла в сад. Продолжила медитировать… Удалилась в свои покои… А потом свет померк. Кажется, меня ударили чем-то. По голове…

Воспоминание об ударе пробудило окончательно, и я открыла глаза. Над головой качалось небо и верхушки деревьев. Я попыталась перевернуться. Отчего-то не удалось. Руки словно прилипли к телу. Ногами тоже не пошевелить.

Кажется, я лежу на чем-то деревянном, и оно покачивается подо мной. Скосив взгляд, обнаружила бортик из струганых досок. Повозка! Меня куда-то везут в повозке! Приловчившись к неспешному темпу, я приподняла голову.

Так и есть. Руки и ноги связаны.

Перекатившись на бок, я застонала. Повозку тряхнуло, и я вернулась в изначальное положение — на спине, руки связаны впереди и примотаны к телу веревкой, которая спускается ниже, на ноги.

Я приподняла голову, и лицо перекосило от ненависти.

Повозкой управлял человек в фиолетовом. Несмотря на то что он был в рясе, я сразу узнала его. Слишком знакомый разворот плеч, слишком красиво разбросаны по ним белокурые локоны…

Андре оглянулся и, увидев, что я пришла в себя, широко улыбнулся.

— Не слишком туго, маленькая?

В ответ я зарычала. От злости.

— Что тебе нужно?!

Злость опалила изнутри, серое рубище, в которое я была одета, начало тлеть. Воодушевленная победой, я полностью сконцентрировалась на внутреннем огне и чуть не застонала от досады, когда Андре предупреждающе зацокал языком.

— Если не собираешься путешествовать голой, маленькая Эя, не советую даже пытаться освободиться магией. Или думаешь, я такой дурак, чтобы связать дочь Анжу Альбето простыми веревками?

Я чуть не зарычала от досады и разочарования. Действительно, тряпки на мне были прожжены на плече и боку, а веревки, которые теперь врезались в кожу, огонь даже не затронул.

Я хотела спросить Андре, зачем ему я, за что он так со мной, что я ему сделала, но вместо этого вырвалось хриплое:

— Что это на мне? Где моя одежда?

Андре кивнул, словно именно этого вопроса и ждал, и, обернувшись вполоборота, чтобы продолжать следить за лошадью и дорогой, принялся объяснять. Терпеливо, как ребенку.

— Твоя одежда сейчас далеко, маленькая Эя, — сказал он, улыбаясь, отчего я скривилась. Не обращая внимания на отвращение на моем лице, Андре продолжил: — Твое чудесное платье, сорочка и туфельки путешествуют сейчас по Заповедным землям, сразу в трех направлениях. Иначе говоря, сбивают волков со следа. Ты ведь не думаешь, что все это я проделал в одиночку? Естественно, мне помогли, и пусть Церковь и дальше продолжает считать, что это я помог ей, не суть. Мы же с тобой сейчас едем по той дороге, по которой нас не додумаются преследовать. Можно сказать, в обход.