Обычные суеверия - Борисова Виктория Александровна - Страница 9

Ну что там? Пелевинский «Generation Р» — не то, «Аквариум» — не то, «Гарики на каждый день» — тоже. Под руки попался томик в бумажной обложке. Это еще откуда? Наверное, Ленка забыла — вечно она притаскивала всякую мутотень и читала ее с упоением.

Воспоминание о последней подружке тоже почему-то раздражало. Дура. Называла «миленький» и пекла блинчики с вареньем. Домашним уютом хотела соблазнить и все заглядывала в глаза, как собачонка, ждала, что предложение сделают. Как же, разыгралось воображение у девочки, захотела богатого мужа приманить! Сиськи и попка, конечно, ничего, но если бы к ним еще и голова прикладывалась…

Вадим зачем-то отнес ни в чем не повинную книгу на кухню и со злостью швырнул в мусорное ведро, но взгляд вдруг задержался на обложке. Крупными буквами, стилизованными под готический шрифт на фоне английского пейзажа с зелеными лужайками и замками из серого камня было выведено: Агата Кристи. Вилла «Белый Конь».

Надо же, белый конь! Вадим осторожно достал злополучный томик из мусорки, вернулся в комнату и начал читать. Женскую литературу как таковую он раньше на дух не переносил, презрительно называя «сопли в сахаре», а тут вдруг увлекся. Забавная логическая игра ума про неких изобретательных злодеев, которые организовали бюро по устранению неугодных за деньги, захватила не меньше, чем откровения бывшего шпиона. Время незаметно подошло к полуночи, когда Вадим перевернул последнюю страницу и отложил книгу в сторону.

А что, и правда забавно! Приходит клиент, заказывает убийство (не прямо, конечно, все больше намеками и полунамеками. Джентльмены, блин!). Ему показывают какой-то шарлатанский магический сеанс и призывают ждать результата. Вскоре жертва умирает, и вроде бы естественной смертью. Заказ выполнен, клиент платит, все довольны — кроме покойного, конечно. На самом деле вся магия — сплошное надувательство, для отвода глаз, а жертвы были банально отравлены. Весь фокус в том, чтобы создать атмосферу таинственности. Судебно-медицинские экспертизы тогда были не в моде, а судить человека за колдовство было уже невозможно. Хорошо придумано, ничего не скажешь!

«Но что если это действительно существует? — рассуждал Вадим. — Что если я оказался под колпаком у каких-то неведомых, а главное, неуловимых убийц? Да, именно убийц, ведь так бормотала та девка: «Смерть твоя у порога». А неуловимых потому, что с точки зрения Уголовного кодекса они безупречны».

Теперь надо разобраться. Если вся магия черная и белая — сплошное шарлатанство, средство запугивания слабонервных, то шансы есть. Я не кисейная барышня, с живым, конкретным, осязаемым противником справлюсь, не впервой. Во всяком случае, попытаюсь. А если против меня и правда какие-то неведомые силы, тогда дело плохо. Очень плохо. Интересно, куда мне теперь податься? В милицию? Даже не смешно. «Здрасьте, гражданин начальник. Меня тут пытаются убить при помощи черной магии. А может, белой, тут я не специалист. В общем, разберитесь и примите меры. Лучше всего будет сжечь их всех на костре. Кого? Не знаю. Найдите». В лучшем случае меня просто обматерят и пошлют подальше, в худшем — вежливо выслушают и отправят в дурдом.

Вадим, конечно, кривил душой. Имелись у него, конечно, свои люди в правоохранительных органах, куда же без них! Сколько ни отлавливай «оборотней в погонах», а все равно каждый мент кушать хочет, и не только в полнолуние. Другое дело, что все они — сплошь убежденные материалисты, в сказочку про колдунов не поверят никогда. А если не поверят, то и помочь не смогут. И главное, не захотят.

Так что еще? В церковь? Можно попробовать. Всю жизнь был неверующим и некрещеным, и вот — пожалуйста. Хотя… Священники ведь тоже люди, и деньги они любят не меньше, чем все прочие. Вон, Данилову тут приспичило зачем-то новый офис освятить, так содрали будь здоров!

Остается только надеяться, что и попы недаром свой хлеб едят, за две тысячи лет должны были придумать что-то действенное против таких созданий. «Завтра же съезжу в церковь!» — решил Вадим.

Глава 7

Если друг оказался вдруг…

Успокоенный, Вадим незаметно уснул. Сначала ему снилось, что он идет по лесной тропе. Деревья стояли в пышной зелени, лучи солнца пробивались сквозь кроны, идти было легко и приятно. Вадим улыбался во сне. Он чувствовал, что в конце этой тропинки его ждет что-то важное. Его цель близка, и когда он дойдет, все будет хорошо.

И точно. Скоро он вышел на большую, освещенную солнцем поляну. Посреди ее стояла маленькая, но очень красивая белоснежная церковь. От блеска золотых куполов слепило глаза. Вадим еще удивился — кто ее здесь построил? И зачем, если вокруг нет жилья?

Медленно и осторожно он зашел внутрь. Пахло чем-то странным и приятным. Наверное, это ладан, догадался Вадим. С икон строго глядели лики святых. Перед ними горели маленькие серебряные лампадки. Спиной к Вадиму стоял высокий священник в черной рясе.

Вадим хотел окликнуть его, чтобы рассказать о своей беде и попросить о помощи, хотел объяснить, что заплатит сколько угодно, лишь бы избавиться от колдовского наваждения, но не смог даже открыть рот.

Предательская немота сковала язык, и он лишь промычал что-то невнятное.

И тут священник обернулся. Церковь, солнечная поляна, иконы, благостное настроение — все вдруг исчезло. В темноте полыхало ярко-синее адское пламя. Вместо священника стоял высокий парень в изорванной и залитой кровью армейской форме. Лицо его было страшно изуродовано, зияли пустые глазницы.

Хуже всего было то, что Вадим хорошо знал этого парня. Слишком хорошо.

Прошлое снова всплывало в памяти.

Тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. Закавказье. Горный учебный центр в Шемахе. Только не надо представлять себе белые комфортабельные корпуса на фоне красивого пейзажа. Нет, были просто палатки зимой прямо на снегу, а в них — грязные, завшивленные, полуголодные «защитники отечества», полдня занятые растопкой маленьких железных печурок, а еще полдня — распилкой мокрых дров и сбором чахлого кустарника, чтобы было чем обогреться. Чему солдаты должны были там научиться — одному Богу известно, но для любого вероятного противника к концу двухмесячного пребывания в «учебном центре» они представляли собой просто легкие для поражения мишени. «Учебные», так сказать.

Вадим так и не смог понять, почему добротное и теплое обмундирование для горных условий выдавалось только на строевом смотре. И долго не мог забыть абсолютно гротескную картину: к самой большой палатке, где готовили пищу (не еду, а именно пищу) жалким подобием строевого шага двигаются сгорбленные от холода, закутанные в черные от копоти, рваные и прожженные бушлаты, солдаты с котелками в руках. При этом они еще поют охрипшими на морозе голосами что-то бодро-маршевое. Потом, получив свою порцию горячего, тут же на морозе, стоя, пытаются проглотить ее как можно скорее.

Многие болели. Одессит Леня Фишман чуть не умер от гнойного аппендицита, потому что капитан Маслов не хотел нарушать главное условие учений — полную автономность. «Есть санчасть, пусть сами справляются», — говорил он тоном, не терпящим возражений. Палатка с красным крестом действительно была, но молоденькие санинструкторши Лена и Люся не закончили даже медучилище и большую часть времени развлекали господ офицеров. В лучшем случае они могли перевязать палец или дать аспирин. Пока бравый капитан понял, наконец, что полостную операцию им не сделать и вызвал помощь по рации, аппендицит осложнился перитонитом, и Леня выжил просто чудом.

В общем, желающих попасть в горный учебный центр по второму разу не было, да и быть не могло.

Как известно, москвичам в армии трудно, а на отдаленных национальных окраинах — особенно. Для Вадима служба была бы просто невыносимой, если бы не сослуживец и земляк Володя Старков. Он обладал удивительно легким, солнечным характером, умел пошутить к месту, а когда смеешься — уже легче. Общий язык Володя находил с кем угодно. Даже здоровенные чечены и дагестанцы, которых все боялись, почему-то не обижали его.