Сердце медведя (СИ) - "Мурзель" - Страница 45

В следующий момент он впился в ее губы властным поцелуем. Виола замычала, изо всех сил упираясь руками в его грудь, но он еще крепче прижал ее к себе. Его язык настойчиво пытался проникнуть внутрь, и она отчаянно стиснула зубы. Все тело содрогалось от омерзения, а Сигизмунд терзал ее рот с такой яростью, что вскоре Виола ощутила боль и соленый привкус от прокушенной губы.

Когда ярл, наконец, отпустил ее, Виола с размаху залепила ему пощечину. Она и сама не знала, что на нее нашло. Внутри все клокотало от бешенства, и от первоначального намерения притвориться покорной не осталось и следа.

Сигизмунд отпрянул. Злобный оскал сверкнул в седеющей бороде.

— Вот, значит, как? — с жестким прищуром процедил он. — Ты осмелилась поднять руку на своего господина? Знаешь, как за это наказывают рабов?

— Ты мне не господин! — разъяренно прошипела Виола. — Еще раз тронешь меня, и я оторву тебе яйца!

Ярл тяжело вздохнул и повернулся к очагу. Пламя зловещими бликами осветило его лицо.

— Я уже говорил, что люблю укрощать непокорных… девок, лошадей — мне без разницы. — Он с недобрым блеском в глазах посмотрел на нее. — Так вот…

В следующую секунду он схватил висящую на гвозде скрученную веревку и набросился на Виолу. Не успев и охнуть, она очутилась на кровати, прижатая к ней массивным телом. Она отчаянно брыкалась, извивалась и кусалась, но через пару мгновений ее запястья оказались крепко связанными между собой.

Сигизмунд дернул ее за волосы, заставляя подняться на ноги. Затем он перекинул длинный конец веревки через потолочную балку и потянул на себя так, что Виола почти повисла на вытянутых руках. Пальцы ног едва доставали до пола, и ей пришлось подняться на цыпочки.

Ярл привязал веревку к опоре и сделал шаг назад, любуясь результатами своего труда.

— Прекрасно, — улыбнулся он. — Такой ты мне нравишься гораздо больше. Теперь ты выглядишь покорной, как и подобает рабыне.

Веревка больно врезалась в запястья, сердце, словно безумное, колотилось в груди. Виола подняла голову и плюнула в ухмыляющуюся рожу. Пускай он ее уже убьет, и дело с концом.

Сигизмунд невозмутимо вытер щеку тыльной стороной ладони.

— Какой норов! — осклабился он. — Видят боги, у моего сына будет несгибаемый характер.

— Не будет никакого сына, — сквозь зубы процедила Виола.

— Почему же? Сейчас мы с тобой и займемся его зачатием.

С этими словами он достал из-за пояса кинжал. Виола похолодела.

— Только сперва нужно избавить тебя от лишнего тряпья.

Блестящее лезвие перерезало лямки сарафана, а когда он упал на пол, вспороло рубаху от горловины до подола.

Теперь Виола висела на веревке совершенно голая. Трепеща от холода и страха, она видела, как подрагивают в красноватом свете пламени ее соски.

Ярл подошел к ней вплотную и медленно провел кинжалом от уха до ключицы. Виола застыла от ужаса, ощущая, как острие царапает шею. «Он безумен! Он разрежет меня на куски!» — гулко отдавалось в ее висках.

Похотливый взгляд Сигизмунда неотрывно следил за движением кинжала, на губах поигрывала издевательская усмешка. Лезвие скользнуло между грудей, а затем очертило ареолу соска, чуть ли не прокалывая нежную розовую кожу.

— Ну что, леди, — ярл погладил ее по щеке. Его дыхание было тяжелым и хриплым. — Теперь ты будешь покорной, или мне придется немного подпортить твою прекрасную грудь?

Лезвие еще сильнее вдавилось в беззащитную плоть. От страха и унижения по щекам покатились слезы.

— Не надо! — всхлипнула Виола.

— Ты сделаешь все, что я захочу?

Она кивнула.

— Хорошо.

Однако Сигизмунд не убрал кинжал, а повел его вниз по животу. Острие нырнуло в ямку пупка, затем скользнуло к лобку. Ужас парализовал Виолу, липкой паутиной окутывая тело. Она вся сжалась в ожидании боли.

— Раздвинь ноги! — приказал ярл.

Стуча зубами от страха, Виола повиновалась. Она слегка расставила бедра, и лезвие кинжала плашмя раздвинуло половые губы. Виола вздрогнула, ощутив, как ледяная сталь коснулась самого чувствительного места.

— Нравится? — спросил Сигизмунд, слегка надавливая на острие.

Болезненная судорога пронзила низ живота. Виола вскрикнула.

— А вот так?

С этими словами он перевернул кинжал и, засадив холодную рукоять во влагалище, совершил ею несколько резких движений. Твердый набалдашник больно бил изнутри. Виола до крови закусила губу, чтобы не застонать.

— Ну как? Или ты предпочитаешь член? — спросил ярл.

— Пожалуйста! — дрожащим голосом пролепетала она.

— Что? — Он поднял брови. — Все-таки член?

— Да. — Она шмыгнула носом.

— Ну что ж, раз леди просит… — задумчиво протянул Сигизмунд. Он вынул кинжал из Виолы, обтер рукоять о рубаху и сунул его за пояс. — Посмотри на него!

Он расстегнул штаны. Виола опустила глаза. Увитый венами член казался темно-вишневым в отблесках очага. Ее передернуло.

— Нравится?

Она кивнула, с трудом пересиливая себя.

— Хочешь его?

— Да.

— Ну что ж… я сегодня добрый.

С этими словами Сигизмунд подхватил ее под ягодицы и пристроился между бедер.

— Давай, обними меня ногами. Покажи, как ты меня хочешь!

Виола повиновалась. Член с трудом вошел в сухое влагалище. Ярл начал совершать в ней грубые толчки, причиняя саднящую боль. Тело безвольно обмякло, а веревка, врезаясь в запястья, еще больше усугубляла ее мучения. Слезы катились из глаз, и как Виола не пыталась сдерживаться, из горла то и дело вырывался сдавленный всхлип. Сигизмунда это лишь раззадоривало, и его движения становились еще интенсивней.

Когда страдания Виолы достигли наивысшей точки, он протяжно застонал, еще пару раз всадил в нее член на всю глубину, и замер, крепко прижимая к себе ее бедра.

Следующие несколько часов прошли как в тумане. К счастью ярл снял Виолу с потолочной балки, хоть и оставил связанными ее руки. Он еще два раза овладел ею, заполняя паузы между совокуплениями элем и вяленым мясом из запасов Бьорна. Она перестала сопротивляться, и он больше не бил и не мучил ее, видимо сочтя, что полученного урока с нее достаточно.

Виола лежала на кровати и с ненавистью смотрела, как полуголый ярл то ходит по комнате, то садится за стол. «Это скоро закончится, — как заведенная повторяла она про себя. — Нужно только пережить эту ночь, а потом я сбегу и забуду все как страшный сон».

Наконец, после того, как прокричали первые петухи, Сигизмунд ушел.

Глава 26

Едва за ярлом захлопнулась дверь, Виола вскочила с кровати и кинулась к стоящему в углу топору. Хорошо, что Бьорн его вчера наточил! Зажав топорище между колен, она принялась перепиливать веревки, и вскоре ее руки были свободны.

Затем она залезла в лохань, схватила ведро и, не колеблясь опрокинула его на себя. Вода была ледяной, но Виола даже не вздрогнула. Главное — отмыться от прикосновений и запаха этого мерзавца.

Сжимая и разжимая кулаки, чтобы размять затекшие пальцы, она подошла к сундуку и натянула на себя первую попавшуюся одежду. Ноги вдруг стали ватными. Виола сползла по стене и села на пол, подтянув колени к груди.

Ее трясло. Она будто выпала из реальности — то горько всхлипывала, то начинала истерически хохотать. События прошлой ночи словно подернулись туманным маревом, казались кошмарным сном. Только багровые полосы вокруг запястий говорили о том, что все происходило наяву.

Через какое-то время разум прояснился. Виола вскочила на ноги. Бежать отсюда! Бежать прямо сейчас! Она бросилась к двери и дернула ручку. Заперто! Проклятый ярл не забыл защелкнуть снаружи навесной замок.

Что ж, тогда надо хотя бы собрать еще припасов для побега. Пошарив на полках и в сундуках, Виола припрятала в мешок нож, веревку, карту и несколько факелов.

Напряжение постепенно отпустило, и она ощутила дикую усталость. Все тело болело и ныло, веки налились свинцом. Подкинув в очаг поленьев, Виола улеглась на кровать и вскоре погрузилась в глубокий сон.