Чёрный Рыцарь (ЛП) - Кент Рина - Страница 16

Никто меня не услышит. Я знаю, что они не услышат, потому что, хотя терапия говорит, что хорошо признать, что я нуждаюсь в помощи, она также говорит, что мне нужно просить об этом у людей.

И я никогда этого не сделаю.

Людям просто все равно. А если и не все равно, то они просто посмотрели бы на меня с такой жалостью, что захотелось бы уползти туда, где меня никто не сможет найти.

Если моей собственной матери, женщине, которая привела меня в этот мир, все равно, почему кому-то еще?

Мой телефон вибрирует, и я вздрагиваю, чуть не падая с кровати.

Я уже собираюсь отключить его и вернуться к своему маленькому ореолу, он же вечеринка жалости к себе, когда я различаю имя на идентификаторе вызывающего абонента.

Папа.

Я вздрагиваю, уставившись на мигающий в темноте телефон. Ему тоже позвонили из школы? Он не такой, как мама. Если он знает, он усадит меня и обсудит мои варианты терапии, потому что он признает, что я бы не ударила кого-то без причины, это накопление сдерживаемого разочарования и бла-бла-бла.

Я почти слышу, как психотерапевт произносит эти слова, и именно поэтому они мне не нравятся.

Папа считает, что терапия это единственное решение, но есть и простое, которое он мог бы сделать девятнадцать лет назад — он не должен был участвовать в моем создании.

Он блестящий мужчина, а мама успешная женщина. Я не должна была становиться их дочерью.

Я не отвечаю. Если я отвечу, то начну плакать, а сейчас это недопустимо. Кроме того, я не могу говорить, когда туман обвивает свои призрачные пальцы вокруг моего горла, как петля.

Если я сломаюсь по телефону, папа вернется следующим самолетом, и мне снова придется смириться с разочарованием.

Вскоре после того, как звонок заканчивается, от него приходит сообщение.

Очень длинное. Папа настолько красноречив, насколько это вообще возможно, даже со своими сообщениями.

Папа: Привет, Ангел. Если ты занимаешься, я не хочу тебя беспокоить, но я хотел проверить и узнать, как у тебя дела. Мне жаль, что мои звонки были редкими вчера и сегодня. Я работал над важным проектом, который наскучит тебе до смерти, если я расскажу о нем. В любом случае, мне позвонили из школы, и я расстроен, произошедшем. Уверен, что у тебя имелись свои причины, и однажды ты мне о них расскажешь. Тяжело думать, что тебе причинили боль. Поцелуй Кириана за меня. Папа любит вас обоих и не может дождаться, когда вернется и увидит вас. Мы отправимся в семейный отпуск, о котором просил Кир. Будь в безопасности, Ангел.

Капля влаги падает на экран моего телефона, когда я заканчиваю читать сообщения. Я вытираю слезу, чтобы остальные не последовали вслед.

Черт, папа. Почему ты так выражаешься?

Каждый раз, когда он называет меня своим ангелом, я почти испытываю искушение поверить в это, подумать, что я чей-то ангел, что кто-то действительно чувствует боль, когда мне больно.

Кимберли: Я тоже люблю тебя, папа, и так по тебе скучаю.

Я стираю текст, прежде чем нажать «Отправить». Если я это сделаю, он просто позвонит, а у меня сейчас нет ни физической, ни моральной энергии, чтобы справиться с этими эмоциями.

Поэтому вместо этого я проверяю другие сообщения.

Ронан: Кимми!

Ронан: Ким-ми.

Ронан: Обрати на меня внимание, la merde — черт возьми.

Ронан: Мне больно, я буду плакать в углу.

Я улыбаюсь. Он оставался рядом со мной, пока мама не приехала. У меня такое чувство, что именно его показания против Вероники спасли меня от отстранения. Уверена, что остальные не свидетельствовали в мою пользу.

Ким: Ты не заплачешь.

Ответ приходит незамедлительно.

Ронан: Вот теперь плачу. Итак, вечеринка у меня дома?

Обычно я соглашаюсь на это, потому что отпускание, выпивка и танцы отвлекают мой разум от тумана.

Хотя сегодня не тот день.

Ким: Мне нужно заниматься.

Больше похоже на то, чтобы забраться поглубже в свое одеяло и не спать всю ночь, пытаясь отогнать эти раковые мысли.

Ронан: Да ладно, не будь занудой.

Когда я не отвечаю, он посылает еще одно сообщение.

Ронан: Ксандер здесь, и он так пьян, что не может стоять.

Я печатаю, прежде чем подумать.

Ким: Почему меня это должно волновать?

Ронан: Не знаю. Думал, тебе будет интересно посмотреть, как я надеру ему задницу на соревнованиях по выпивке?

Нет. Мне это неинтересно. Этот ублюдок и есть причина всего этого в первую очередь. Если бы он не пришел в класс с Вероникой, откровенно демонстрируя, как провел с ней ночь передо мной, я бы сейчас не оказалась в этом чертовом затруднительном положении.

К черту его.

Я проверяю сообщения от моей лучшей подруги.

Эльза: Хочешь, я приеду?

Эльза: Я беспокоюсь о тебе, Ким.

Эльза: Мы можем поехать на вечеринку к Ронану, если хочешь?

Если моя подруга террорист вечеринок предлагает отправиться на вечеринку ради меня, то она действительно беспокоится.

Если я не отвечу, она ворвется в парадную дверь, а я не могу допустить, чтобы Эльза увидела меня в таком состоянии.

Ким: Ты идешь на вечеринку? Кто ты и что сделала с моей лучшей подругой?

Эльза: Я посещаю вечеринки.

Ким: Уверена?

Эльза: Иногда.

Эльза: Так ты идешь или мне приехать?

Ни то, ни другое?

И все же я печатаю.

Ким: Давай встретимся на вечеринке!

По крайней мере, это даст мне время побыть вне своих мыслей.

Я уже собираюсь отложить телефон, когда он вибрирует от другого сообщения. Я ожидаю, что оно будет от Эльзы или Ронана, но нет.

Неизвестный номер: Что делаешь?

Кимберли: Кто ты?

Неизвестный Номер: Тебе лучше не заниматься мерзким делом, или, клянусь, я залезу в твое окно.

Я замираю, сердцебиение учащается. Мои пальцы дрожат, когда я печатаю.

Кимберли: Ксандер?

Неизвестный Номер: Единственный и неповторимый.

О, Боже. Ох, черт. Почему он мне пишет?

Кимберли: С каких это пор у тебя есть мой номер?

Эльза никогда бы не поделилась им с ним.

Ксандер: Думаешь, что у Ронана может быть твой номер, а у меня нет?

Он украл его. Я знаю это без тени сомнения. Даже в детстве, всякий раз, когда Ксандер не мог получить то, что хотел, он притворялся, что его это не волнует, а потом прокрадывался за спинами всех и все равно брал это. Просто, доказывая, что он может.

Прежде чем я успеваю высказать ему часть своего мнения, от него приходит еще одно сообщение.

Ксандер: Что тебе сказала Джанин?

Я так сильно прикусываю нижнюю губу, что удивляюсь, как не льётся кровь. Я действительно сожалею, что открылась ему о своих отношениях с мамой все эти годы назад. Он не только знает мои грязные секреты, но он единственный, кто знает о том, как моя мама заставляет меня чувствовать себя такой маленькой и незначительной.

Хотела бы я сказать ему, что все изменилось, но увы. Это не значит, что я не могу солгать об этом.

Кимберли: Ничего.

Ксандер: Ты ожидаешь, что я поверю, что тиран действительно отпустил это, будто этого никогда не было? Попробуй еще раз.

Почему он вдруг стал таким странным? Моя голова работала сверхурочно с тех пор, как Эльза ушла в ванную. Это все равно что быть на постоянном подъеме и отказываться спускаться.

Кимберли: Ты не имеешь права так говорить о ней. Она моя мама.

Я ненавижу себя, как только отправляю это сообщение. Почему я должна быть такой лицемеркой? Но опять же, Ксандер не рассказывает мне о моей семье, будто у него есть на это полное право.