Быстрая связь (ЛП) - Хассел Сантино - Страница 41

А еще буду нести свою долю ответственности, если он вдруг опять разорит магазин.

— Хорошо, — сказал я. — Я соглашусь, если ты этого хочешь. Но на одном условии.

— На каком?

— Ты примешь пару советов о том, что следует изменить. Перемены позволят тебе не только перестать терять деньги, но и начать зарабатывать. Вести бизнес, как в девяностых, больше нельзя.

— И кто будет давать мне эти советы? Ты? — Даффи фыркнул. — Ты же только что говорил, что не разбираешься в бизнесе.

— Не разбираюсь, — согласился я. — Но я знаю того, у кого есть свое дело, и он может подкинуть тебе пару идей.

Отец замер.

— Ты правда считаешь, что я буду слушать этого твоего паренька?

— Ему почти сорок, — сказал я. — И бизнес у него много лет — с тех пор, как он перестал служить в армии. Поверь… у него дом больше нашего, и он купил его сам. В бизнесе он понимает.

— Ники, насколько хорошо ты его знаешь? — Даффи нахмурился. Потом ссутулился, подался вперед и направил на меня тот гиперопекающий взгляд, которым обычно награждал лишь Адриану. — Ты только вернулся и сразу же… влез в эти дела. Откуда ты знаешь, что можешь ему доверять?

Это был хороший вопрос со сложным ответом. Я понял, что могу доверять Люку, в тот самый момент, когда заглянул в его ледяные серо-голубые глаза. И пока мы обменивались сообщениями между нашими редкими встречами, мое доверие к Люку только окрепло. Я доверял ему без причины. Просто чуял нутром, что могу. И до сих пор ничто не указывало на то, что чутье меня обмануло.

Но эти доводы были не для ушей отца, поэтому я улыбнулся и просто сказал:

— Потому что он хороший человек. И я люблю его, пап.

Глава 18

Люк

— Мы, кажется, перестарались. — Я поморщился от боли в пояснице.

А вот Доминик, разумеется, ничуть не устал после двухчасового интенсивного секса. После того, как мы приняли душ, он заказал пиццу и теперь поедал ее, сидя рядом со мной со скрещенными ногами. Выгнув бровь, он протянул мне кусочек.

— Хочешь?

— Не.

Он пожал плечами и продолжил есть.

— Ты сам набросился на мою задницу, едва я ступил за порог.

Я рассмеялся.

— Не хотел терять время.

— У нас впереди целые выходные!

— Знаю, но в этом доме еще много поверхностей, где я хочу тебя отыметь.

Он усмехнулся, поцеловал меня, и у его поцелуя был вкус пепперони.

— Как романтично.

Я тоже улыбнулся ему и пару минут любовался им. Он выглядел так, словно был в моей постели всегда. Словно здесь ему было самое место. За последние пару недель — после Дня благодарения, если быть точным — он освоился у меня, словно дома. И теперь на два с половиной дня принадлежал только мне. Впервые оставшись на целый уикенд.

— Расскажи, как дела дома. Ты сказал, что поговорил с отцом.

— Я дам ему денег, чтобы заплатить за аренду и обновить магазин. — Доминик посмотрел на меня поверх куска пиццы. — А он перепишет на меня половину бизнеса.

Меня чуть не выбросило из кровати.

— Доминик, нет… — Он не спрашивал моих ценных советов, но промолчать я все же не смог. — Не отказывайся от курсов. Ты же хочешь стать парамедиком, а не владеть магазином. Не меняй свои цели ради него.

— Это не только ради него. У меня есть возможность помочь им, поэтому я помогу.

Ничего больше он не сказал, и я понял, что он подумывает забросить идею с курсами парамедиков. От досады внутри все задрожало. Когда он теперь выберется из родительского подвала, если отдаст Даффи все свои деньги? Озвучивать свои сомнения я, конечно, не стал, но было понятно, что он прочитал их у меня на лице. Однако вместо того, чтобы снова талдычить ему об отце, я сжал его ногу.

— Ты справишься с курсами на отлично. И тебе очень пойдет медицинская униформа.

Крошечная улыбка подтянула вверх уголки его рта.

— Спасибо. Пока что люди пророчат мне только одно: что зарабатывать там я буду немного.

— К черту этих людей.

— Согласен. — Доминик хрустнул корочкой пиццы. — Слушай, я может и кажусь тебе идиотом, но я жертвую всем не только ради отца. Есть еще моя мама и Адриана. И другого способа разгрести этот бардак просто нет.

Он покраснел и перестал смотреть мне в глаза, как бывало всегда, когда он говорил о родителях.

— Паршиво не иметь возможности как-то влиять на человека, который должен любить тебя и заботиться о тебе, — произнес я. — Это не соревнование на самое паршивое детство, но мое тоже было несладким. Отца я не знал. Матери никогда не было рядом. Я жил у деда, но был ему в тягость. Он не умел любить, не умел поддерживать, и все свое детство я ощущал себя источником постоянного раздражения. Вдобавок мы жили бедно. Мне неприятно об этом рассказывать и по сей день. — Я забрал у Доминика корочку пиццы и сунул в рот. Прожевав, я продолжил: — Так что не думай, что шокируешь меня рассказами о несчастьях семьи Костиганов. Я вырос не в лучшей семье.

Доминик медленно кивнул, а потом лег на меня. Я крякнул, принимая вес его тела, и посмотрел ему в глаза.

Он уселся на моих бедрах верхом.

— Ты опять это делаешь.

— Что? — спросил я, разминая его голые ягодицы.

— Пытаешься сделать так, чтобы мне стало легче.

Я улыбнулся.

— Ну да.

— Еще никто не пытался утешить меня на тему отца. Мои друзья уже привыкли к тому, что он просто злобный ирландец, у которого магазин бубликов и который, возможно, поколачивает меня.

Я скользнул ладонями по его спине и погрузился пальцами в его волосы.

— Я не один из твоих друзей.

— Это уж точно.

Он начал раскачиваться на мне, и я застонал.

— Остановись. Мне нужно больше времени на передышку. — Он надулся, и я потянул его за волосы. — Дай хоть восстановить баланс жидкости.

Театрально вздохнув, Доминик слез с меня. А я свесил ноги с кровати, потянулся, и тут у меня зазвонил телефон. Я взглянул на экран. Звонила Надя, которая забрала детей на уикенд.

— Да?

— Люк.

Услышав, какой у нее тон, я резко выпрямился.

— Что случилось?

— Мика пропал.

Меня моментально отбросило в прошлое. Мне снова было двадцать семь, и мне снова звонила Надя, которая пришла к няне за близнецами и увидела, что их нет.

Вернулся тот былой гнев, тот удушающий страх. Двигаясь как на автопилоте, я огляделся, нашел свои джинсы и слепо надел их.

— Пропал? — выдавил я.

— Он сказал, что пошел к себе в комнату. Я сейчас заглянула к нему, а его нет. Как и его рюкзака, кроссовок и телефона. Он сбежал, Люк. Мика сбежал.

Такими вещами он в жизни не занимался.

— Черт. А где Шелли?

— Дома. Сказала, что не знает, куда он исчез, но она слышала, что он говорил с Адрианой.

Доминик, очевидно, услышал имя сестры через динамик. Вскочив, он натянул боксеры, схватил свой телефон и, по пути включая его, вышел из спальни.

— Ладно, дай я поговорю с Домиником. А ты пока спроси Шелли, может, у нее есть идеи, куда мог деться Мика. И из дома ее не отпускай.

Из коридора донесся настойчивый голос Доминика, разговаривающего по телефону.

Я снова сосредоточился на разговоре с Надей.

— Спорю на миллион, что он с Адрианой.

— Держи меня в курсе.

— Конечно.

Пока я одевался, в спальню вбежал Доминик.

— Адриана тоже пропала.

Я запустил руки в волосы и призвал себя успокоиться, сосредоточиться, но меня бомбардировали флэшбеки. Неважно, что Мика с тех пор превратился в подростка. Он по-прежнему был моим сыном, и я отвечал за него. Он по-прежнему был моим малышом. Кровь в моих венах вскипела. Я найду его и посажу под домашний арест до конца его дней.

— Ну разумеется он с Адрианой. Сам он бы не додумался до такого дерьма.

Доминик, который застегивал джинсы, застыл.

— И что это значит?

Я сунул в задний карман бумажник и телефон.

— Он хороший ребенок. Не из тех, что сбегают.