Многоликие 5 (СИ) - Осьминожкин Евгений - Страница 9

— Не знаю, у меня мало опыта, не так давно стал гонщиком.

Сестры улыбнулись.

Но стоило мне приблизится, как из двери внизу вышла невысокая женщина и наорала на меня, на сестер, на всех наших предков, а после на неведомого помощника, что с матами вышел и помог мне спуститься, являясь гарантией что я не упаду, удерживал меня снизу, не давая с ускорением скатиться и шмякнуться об стену. В довершение мне досталось мокрой грязной тряпкой от женщины и надо признать за дело, в процессе спуска я понял, что могло бы произойти, попытайся я сам съехать, хорошо, если бы не разбил голову.

Все сердечно поблагодарили мою спасительницу, помощника, они не ждали оплаты, люди, что снимают жилье в подвале не разбрасываются деньгами.

Подвал встретил нас тусклым светом и длинным коридором, по бокам оказались достаточно большие комнаты, правда без дверей, но правда большие. Рядом с каждой нацарапаны римские цифры, думаю арабские не захотели, ибо весь дом в таких и там нормальное жилье.

Комната сестер оказалась одной из последних в блоке, далее еще две пустых комнаты и проход в следующий блок. За своими вещами тут лучше следить самим. Туалет и душ в центре блока, под него переделали одну из комнат.

— Милости просим, — вымученно поприветствовала меня Светлана.

В комнате оказалась одна ветхая кровать, явно кем-то когда-то выброшенная, а сейчас представляющая наивысшую ценность для сестер. В углу сбитый стеллаж и тумбочка на трех ножках, четвертой нет, но если тумбочку не трогать, то вроде бы стоит.

— Хорошо у меня свое кресло, — пошутил я.

— Да уж, просто отлично, — поддержала Светлана и присела на кровать.

Та противно скрипнула. Старшая опустила голову и поднимать ее не собирается, это понятно по опущенным плечам и явно желанию заплакать, но нельзя, импланты. Люда подошла и присела рядом, обняла ту за плечи и Светлана повернулась к ней, и тихо заплакала. По себе знаю, что можно плакать без слез, не издавая ни звука, вот только плечи не унять, они как предатели показывают то чем ты на самом деле занимаешься.

Я не стал мешать, нельзя людей спасти, если они того не хотят. Сестры не против помощи, но я не миллионер, чтобы все им предоставить. И мне точно не надо, чтобы Люда после помощи пыталась со мной расплатиться «по-женски».

— Максим, прости, но не мог бы ты оставить нас одних? — попросила Люда, утешая сестру.

— Нет, — ответил я.

Люда удивленно на меня посмотрела, а Светлана даже плакать перестала.

— Почему? — спросила Люда, собираясь сама заплакать.

Светлана подняла голову, сумела взять себя в руки и посмотрела на меня. Из-за пластины не видно ее прожигающего взгляда, но и без того мне все понятно. Да, это не игра, здесь реальность от которой не убежать.

— Я не богат, ты сама видела, — произнес я. — Но нечто подобного я ожидал.

Я окинул красноречиво взглядом их комнату без двери с убогой кроватью, стеллажом и еле стоящей тумбочкой, все это освещается одной лампочкой «Ильича».

— Поэтому мне пришлось попросить помощи, — продолжил я, видя, что обе сестры на меня внимательно смотрят. — Один из друзей нашел жилье, я бы хотел, чтобы вы его посмотрели, может быть оно вам понравится больше, чем это.

Здесь уже я не стал красноречиво оглядываться вокруг, и так все понятно.

— Почему сразу не предложил? — спросила Светлана.

— А был бы смысл? — спросил я в ответ. — Или бы ты прочитала мне лекцию, что мытье Люды ничего не значило, что такие жизненные условия, что она не такая.

— Ну вообще-то да, — произнесла Светлана.

— И ты думаешь мне это приятно? — спросил я. — Думаешь мне нравится быть тем, кому ты будешь объяснять, что Люде хотелось полежать в ванной, что нам инвалидам не выбирать где и как жить, что радуемся малому. Думаешь я этого не понимаю? То, что в вас сохранилось человечность и порядочность это хорошо, но это не значит, что у меня того же нет. И твои лекции о недопустимости неких обязательств и формы оплаты мне совершенно выслушивать не хочется. Скажи я это еще на улице, то ты бы мне не поверила, но здесь, видя все это, ощущая этот чудесный спертый воздух мои слова думаю будут более ДОХОДЧИВЫМИ, что я понимаю КАКОВО ВАМ.

— Люда рассказала как ты живешь, — вставила Светлана. — Я не думала о тебе плохо.

— Оставь это другим, — отмахнулся я. — Между мужчиной и женщиной не может быть ничего кроме сексуальной привязанности. Я не верю в дружбу между двумя полами. Но при этом не собираюсь врать и делать вид, что меня устроит дружба с Людой. С тобой да, с ней нет. Она мне нравится. И вот это всё делает нашу с ней жизнь ненормальной, в том смысле, что помоги я вам, вы бы считали себя обязанными, и это бы накладывало отпечаток на наши с ней отношения. Я уж не говорю о том откуда вы взяли деньги на эти хоромы. Так что чтобы я не сделал, как бы не протянул руку помощи, ваша гордость бы не давала вам меня воспринимать нормально. Но здесь я вам говорю, что у меня есть вариант, он вам доступен, но лишь на одном условии.

— Каком? — спросила Люда в страхе.

— В таком, что мы не будем зацикливаться на наших скажем так изъянах. Ваши временные трудности с работой и жильем это тоже изъян. Думаю не надо объяснять, что люди и все общество очень много обращает внимание на статус и тугой кошелек. А у меня ни хрена нет. Тот вариант нашли мои друзья, у меня нет уверенности, что он вам понравится, я его не видел. Но … а к черту. Я стал инвалидом и понял одну просту вещь — человек одинок. Не важно в реальности он или в игре, он всегда одинок. Крайне мало людей, что смогут тебе помочь или хотя бы разделить с тобой твое горе. Но крайне мало тех, кто сохраняет в себе человечность, сострадание и желание помогать. Знаешь, я хочу взять с тебя самую большую плату, что возможно.

Сестры напряглись, ожидая продолжения.

— Тяжелее всего поверить в человечность другого человека, в его порядочность. Так что я потребую с тебя, Светлана, веры в мою нормальность.

Люда улыбнулась, а Светлана задумалась.

— У нас такая ситуация, что как бы я не стал общаться с Людой, ты бы везде будешь видеть подвох, мои коварные желания. А в них нет ничего противоестественного. Да, я парень, Люда девушка и то что мы интересуем друг друга нормально. А все эти ваши гордости, жертвенности и прочее, это не ко мне. Если не понимаете, то у меня нет желания, а самое главное сил и возможности разбираться в бабской придури. Вы в обычной то жизни с ума сходите по «он меня коснулся», «он на ту дуру посмотрел», «он смотрит порно, значит он извращенец» и тому подобные. У меня нет возможности дожидаться пока вы встанете на ноги, чтобы воспринимать меня на одном уровне. Если ты не в курсе, реальность для меня ненавистна, я сюда выбрался только из-за Люды. И я хочу быть счастливым, да, насколько это возможно, сейчас, сегодня, а не когда-то там, тратя время на разрушение твоих комплексов. Так что да, за помощь я потребую высшей оплаты — доверия.

Люда не смогла удержать улыбку и если бы было как в мультиках, то ее внутреннее сияние озарило бы комнату. Светлана тоже улыбнулась, но более сдержано.

— Убедил, черт языкастый.

Люда сердито толкнула сестру в бок, достаточно больно, та поморщилась.

— Э-эм, только помогите мне отсюда выбраться, — попросил я, чем вызвал общий смех.

Наружу мне удалось подняться только с помощью того же мужчины помощника, он побурчал, но без злобы, но помог, денег ему давать никто не стал, их просто ни у кого нет. А мои остатки очень быстро приближаются к своему финансовому краху. Для последнего погружения в Многоликие я оставил дома, так что еще чуть и я выйду в ноль.

Я назвал адрес и таксист с облегчением увез нас с окраины.

Как и ожидалось от Кости, он не подвел. Квартира оказалась на первом этаже да к тому же с подъездом имеющим пандус для инвалидов. Но самое главное, что меня с ними разделяет всего четыре дома, с легкостью можно добраться пешком или даже мне на коляски, без помощи такси.

Стоило нам приблизится к квартире, как двери распахнулись и оттуда раздалось громогласное: