Тайная связь (ЛП) - Бэлоу Мэри - Страница 3

– Что ж, думаю, что ты могла бы выказать немного воодушевления, – ответила Барбара и они обе снова рассмеялись.

Внезапно Ханна попыталась вспомнить, когда она смеялась в последний раз и не смогла припомнить подобный случай. Когда ты в трауре, то тебе не полагается смеяться. Тебя могут назвать бессердечной.

Они разговаривали без перерыва почти час, на этот раз обе слушали и говорили, перед тем, как Барбара задала вопрос, который не выходил у нее из головы после смерти герцога Данбартона, хотя она и не касалась его в своих письмах.

– Что ты собираешься делать теперь, Ханна? – спросила она, наклоняясь вперед в кресле. – Должно быть, тебе ужасно одиноко без герцога. Вы обожали друг друга.

Барбара, вероятно, одна из нескольких людей в Лондоне, или вообще во всей Англии, кто на самом деле верил в подобное невероятное заявление. В действительности, вероятно, единственная, кто верил.

– Так и было, – со вздохом ответила Ханна. Она положила одну руку на колени и уставилась на кольца, которые носила на трех ухоженных пальцах. Затем провела рукой по тонкому муслину белого платья. – Я скучаю по нему. Я продолжаю запоминать кучу всяческих нелепостей, которыми непременно хочу поделиться с ним, а потом вдруг вспоминаю, что он больше не ждет меня дома, чтобы услышать их.

– Но я знаю, – проговорила Барбара, в ее честном голосе слышалась симпатия, – что герцог ужасно страдал от подагры[2], а его сердце в последние годы доставляло ему слишком много неприятностей и боли. Осмелюсь предположить, что его скоропостижная кончина стала благословением.

Ханна ощутила неуместную веселость. Если голова Барбары набита подобными дежурными фразами, то она станет прекрасной женой викария.

– Если бы нам всем так повезло, когда придет время, – ответила она. – Но боюсь, что его сердечный приступ был спровоцирован значительной порцией бифштекса и излишком выпитого кларета в ночь перед тем, как он умер. Его предупреждали о недопустимости подобных излишеств за десять лет до того, как я встретилась с ним – и после этого тоже, по крайней мере, раз в год. Герцог всегда повторял, что его надгробный камень уже должен был обрастать мхом на кладбище, когда я еще качала кукол в детской. Время от времени он извинялся передо мной за то, что прожил так долго.

– О, Ханна, – проговорила Барбара, наполовину обеспокоенно, наполовину укоризненно. И просто не в состоянии придумать, что еще ответить на ее слова.

– В конце концов, я положила этому конец, – заявила Ханна, – когда сочинила очень скверную оду под названием «К герцогу, которому следовало умереть» и прочитала ему вслух. Герцог смеялся так сильно, что дело закончилось приступом кашля, от которого он едва не умер. Я написала бы и вторую часть, «К герцогине, которой следовало бы быть вдовой», но не смогла придумать рифму на слово «вдовая», за исключением, может быть, «мочевая», что относится к его подагре. Но мне показалось, что рифма здесь хромает.

Она обратилась к Барбаре с полуулыбкой, когда та распознала каламбур и громко засмеялась.

– О, Ханна, – проговорила девушка. – Это так дурно с твоей стороны.

– Да, не правда ли? – согласилась Ханна.

И они обе рассмеялись.

– Но что ты собираешься делать теперь? – Барбара вернулась к вопросу и посмотрела на Ханну в упор, ожидая ответа.

– Конечно же, я собираюсь сделать то, что ожидает от меня высший свет, – ответила Ханна, кладя другую руку на подлокотник своего кресла и восхищаясь кольцами на безымянном пальце и мизинце. Она слегка наклонила руку, чтобы на них упал свет от окна и камни подмигнули ей вполне удовлетворительным блеском. – Я собираюсь завести любовника, Бэбс.

Это прозвучало слегка… распущенно, когда эти слова были произнесены вслух. Но ничего распущенного в них не было. Она свободна. Больше она никому ничего не должна. Ни у кого не возникало возражений, если вдова обзаводилась любовником, при условии, что связь оставалась тайной и не выставлялась напоказ. Хм, возможно, у кого-то и могут возникнуть возражения. Но подобное развитие событий вполне приемлемо.

Барбара, конечно же, в отличие от нее принадлежала совсем к другому миру.

– Ханна! – воскликнула ее подруга, краска залила ее шею и щеки, взобралась вверх по лбу и исчезла под волосами. – О, ужасное создание. Ты сказала это, чтобы шокировать меня и тебе это замечательно удалось. Мне едва не стало дурно. Пожалуйста, веди себя серьезнее.

Ханна приподняла бровь.

– Но я абсолютно серьезна, – произнесла она. – У меня был муж, а теперь он умер. Никто не сможет заменить его. У меня были сопровождающие. Они всегда составляли хорошую компанию, но я считаю, что они не до конца устаивают меня. Они удручающе похожи на моих братьев. Мне нужен кто-то новый, кто-то, кто добавит немного… немного живости в мою жизнь. Мне нужен любовник.

– Что тебе нужно, – ответила Барбара заметно окрепшим голосом, – так это кто-то, кого ты могла бы полюбить. В романтическом смысле, я имею в виду. Кто-то, в кого можно влюбиться. За кого ты могла бы выйти замуж и завести с ним детей. Я знаю, что ты любила герцога, Ханна, но это была не…

Она запнулась и снова покраснела.

– Романтическая любовь? – проговорила Ханна, заканчивая предложение за нее. – Мне все равно было больно, Бэбс. Когда я потеряла его, я имею в виду. У меня болело здесь. – Она положила руку на ребра под грудью. – А романтическая любовь не принесла мне ничего хорошего перед тем, как я встретила его, не так ли?

– Ты была еще совсем ребенком, – ответила Барбара. – И в том, что случилось, не было твоей вины. Любовь придет со временем.

– Возможно, это так. – Ханна пожала плечами. – Но я не собираюсь ждать, пока она покажет свое лицо. И не имею намерения отправляться на ее отчаянные поиски и, может быть, убеждать себя, что я нашла ее, когда это будет не так, и попасть в ловушку еще одного брака так быстро после первого замужества. Я свободна, и намереваюсь оставаться в таком положении до тех пор, пока не захочу расстаться со своей свободой, что может произойти в будущем через много, много лет. Может быть, я никогда не расстанусь с ней. Знаешь, есть преимущества в том, чтобы быть вдовой.

– О, Ханна, – с упреком произнесла Барбара. – Веди себя серьезно.

– Любовник – вот кого я собираюсь завести, – заявила ей Ханна. – Я твердо решила, Бэбс, и я совершенно серьезна. Это будет соглашение только ради удовольствия, без привязанностей. Им станет мужчина, красивый как грех. И дьявольски привлекательный. И порочно умелый и опытный любовник. Кто-то, у кого нет сердца, которое можно разбить, и никаких брачных стремлений. Существует ли подобный экземпляр, как ты думаешь?

Барбара снова улыбалась – как казалось, с искренним весельем.

– Говорят, что в Англии полно лихих повес, – проговорила она. – И они просто обязаны, как я слышала, быть умопомрачительно привлекательными. Полагаю, на самом деле, если бы они такими не были, то следовало бы издать закон на этот счет. И, конечно же, почти все женщины влюбляются в них – и в вечное убеждение, что они смогут их исправить.

– Почему когда-либо, – спросила Ханна, – кто-то пожелал поверить в это? Почему какая-то женщина захочет превратить идеально порочного повесу и распутника просто в тупоумного достойного джентльмена?

Они обе на несколько мгновений согнулись от смеха.

– Полагаю, мистер Ньюкомб – не повеса? – спросила Ханна.

– Саймон? – Барбара все еще смеялась. – Он же священник, Ханна, и очень достойный к тому же. Но он не – он точно не тупоумный. Я категорически отрицаю твое предположение о том, что все мужчины делятся на повес и тупиц.

– Я не имела в виду ничего подобного, – ответила Ханна. – Я вполне уверена, что твой викарий – идеальный представитель романтично настроенных джентльменов.

Барбара смеялась до тех пор, пока ее смех не превратился в хихиканье.