Зимний Фонарь (СИ) - Карнов Тихон - Страница 63

Ракета летит в сторону броневика. Её нос пробивает двигатель «Грача», и ослепительная вспышка света озаряет парковые угодья. Близнецы ошеломлённо останавливаются и оборачиваются.

– [Жесть]… — молвит Элиот. — Мы же могли типа… там… ну, ты поняла.

Со смертью радиоприёмника наконец становится тихо.

Комья элегии слетаются на разгорающийся пожар — субстрата столько, что вскорости очаг возгорания оказывается потушен. О произошедшем взрыве напоминают лишь оплавленные взрывом карусель по соседству да будка со снедью. Разросшаяся от жара элегия тем временем вновь растягивается по всему периметру «Города Будущего». Пепельным снегопадом она устилает аттракционы и землю.

На краткие мгновения тела брошенных роботариев озаряет импульс жизни. Они успевают только выправиться: за годы бездействия механизмы пришли в негодность. Нечто незримое, что способно пробудить машины, неумолимо приближается.

Постепенно близнецы отходят к выходу. Пятясь, поочерёдно оглядываются. Протофонные фонарики с периодичностью гаснут. Вскоре — не включаются вовсе. Холод тем временем становится нестерпимым: не надо быть полнотелым, чтобы вообразить число андеров здесь.

Немёртвый дух не останавливают ни одежда, ни броня. До ворот остаётся всего несколько метров, когда что-то хватает Элиота за ногу. Он падает. Выпускает ракетницу из руки. Тогда в порыве отчаяния парень снимает с фотоаппарата крышку и делает снимок. Вспышка. На крохотном дисплее высвечивается сгрудившаяся вокруг толпа немёртвых. Столько, сколько не было в Линейной.

Он видит детей, что так и не выросли: ровесников, погибших в парке из-за аварии. Их лица подёрнуты мороком; идут они в первых рядах. За ними следуют посетители старше, немногочисленные работники развлекательного центра. Среди них также стоят и утопленники — жители затонувшего посёлка. Поросшие водорослями и речными паразитами, они пылающими глазами смотрят на живых.

Элиот дёргает ногой, пытаясь отбиться. Сестра хватается за винтовку. Вслепую целится. Стреляет. Тогда камеру активируют повторно. Мгновение вспышки позволяют прицелиться точнее. Чудом Анастази отстреливает захватившего брата андера, и близнец успевает подняться.

Покадровая съёмка сменяется серийной. Висящий на шее фотоаппарат предельно накаляется. Элиот впервые стреляет — Анастази по наитию раскладывает косу. Близнецы не уничтожают, но замедляют. Если брюнет метит по ногам, то блондинка отрубает руки. Дистанция неуверенно устанавливается. Однако повреждение конечностей слишком незначительно, чтобы пустить ситуацию на самотёк и просто сбежать.

Турбинный рёв оглушает край. Прямо над парком пролетает эскадрон «Снегирей». Птицы военных лет наполняют тишину характерным свистом скорости. Одна из них резко отклоняется от строя и, кружась в утраченном контроле, падает в озеро. Вода смягчает удар и не позволяет бомбардировщику взорваться. Остальные продолжают рвать мглистые облака, и падающая с их крыльев элегия орошает землю. Она перьями прокладывает птичий путь, и вот уже стая скрывается в городе.

Последняя вспышка озаряет немёртвых. Камера перегревается и выключается. «Город Будущего» погружается во тьму.

Смертельный холод подступает всё ближе. Барабан револьвера пуст. Прикрываясь лезвием косы, Анастази отступает к брату. Тот уже затылком чувствует оплетающий их лёд.

— Вот и всё, — молвит почитатель. — Мы сделали всё, что могли.

Внезапно на протофон Лайне приходит сообщение. Яркости дисплея недостаточно, чтобы его прочитать, но всё встаёт по местам, когда вдали слышится автомобильный гудок.

Фары ослепительной вспышкой загораются за их спинами — «Макада» резко останавливается на месте ворот. Поначалу непривычно яркий свет ошеломляет андеров. Воспользовавшись их замешательством, Лайны садятся в машину — на водительском кресле Анастази обнаруживает сидящую роботарию. Вестница спихивает её в кузов, и сама садится за руль.

К тому моменту пограничные приходят в себя. Тянутся к лучащемуся теплом двигателю. В последний момент Лайне даёт задний ход, и фургон выезжает на дорогу.

Дюжина взрывов накрывает поражённые Воздействием земли. Ослепительными вспышками расцветает Синекам. Стрелки дозиметров сходят с ума; за считанные секунды вокзал и вся юго-западная низменность обращаются руинами. Ударная волна проносится до Прайрисн. Линейная становится безжизненной; остаются лишь немногочисленные прототипы и им подобные — сновать по улицам и выполнять уже бессмысленную работу.

— Вы покинули Синекамский край, — слышится механический голос роботарии. Её аккумулятор на исходе, и к концу фразы мультяшный голос опускается до грохочущего баса: — Если вас не затруднит, оставьте отзыв на сайте синекам-дот-ео и выставьте оцен…ку.

На экране протофона Анастази высвечивается входящий звонок.

— Поздравляем, — звучит в динамиках роботизированный голос, — вы вновь существуете.

За пределами Синекама глубокая ночь. Впервые за долгое время близнецы видят её во всей красе. До Родополиса остаётся около ста километров.

— Даже не знаю, — криво усмехается блондинка, сбрасывая вызов, — радоваться или плакать.

Элиот тоскливо вздыхает. На протяжении всего пути он смотрит в окно, и только спустя полчаса дороги говорит:

— Знаешь, ещё до всего этого, — неуверенно делится он, — мне постоянно намекали, что лучше бы я свалил из города… но на такой [пинок] я точно не рассчитывал. [Ужас], я даже не знаю, что теперь делать… Я никогда не был за пределами края.

— Значит, пришло время это исправить, — пытается приободрить его сестра и ухмыляется. — Не волнуйся. Вместе мы что-нибудь придумаем.

— Если так и будет, то… Это неплохо. Только… Как же ребята? Все они? Никто из них не выбрался… а мы живы. Мы по итогу здесь, и это… ну, типа неправильно как-то. В смысле… Я не знаю, что мне теперь делать с этим.

— Мы можем помнить их… Конечно, это не то, что ты хотел услышать… наверное. Но именно этому нас учили с детства — нас, то есть, Детей Стагета. Мы будем помнить, а значит, в какой мере они будут жить, верно? — с надеждой рассуждает вестница и смотрит в зеркало заднего вида. На горе мерцает слабый свет. — Фонари будут гореть, покуда живёт память… Мы справимся.

Эпизод третий

Балтийская Республика: Прайрисн

соты

12-31/994

Всюду. Отовсюду этот шум. Шелест шестерёнок. Рёв изношенных генераторов… и вспышки умирающего света. «Наступает наш Парад», — шепчут соты. Неисправная аудиосистема транслирует зацикленное сообщение по всему комплексу: эхо заполняет многочисленные коридоры, и это больше не похоже на песню.

Цепляясь за стену, Корвин поднимается. Под ногами хрустят металлические листы. Поражённые нагноениями ржавчины, они трескаются, впитывая в себя отпечатки человеческих следов.

Откашлявшись, мужчина взволнованно идёт вперёд. Коридор меж тем разветвляется: Рейст останавливается на перекрёстке. Аварийного плана нет — на месте планировки уровня висит обугленная панель. Тогда Корвин достаёт найденную у Фройда карту. По ней строит дальнейший маршрут.

Неожиданно слух поражает протяжный писк — настолько неприятный, что мужчина морщится и руками закрывает уши. Поступает сигнал тревоги. Датчики улавливают присутствие постороннего объекта. Холодный свет сменяется красным; где-то вдали начинает мигать лампа сирены. Начинаются перебои с электричеством. Без того тусклое освещение слабеет.

Коридор переходит в зал. Света становится больше. Вдоль плесневелых стен стоят ряды стеклянных контейнеров. В подсвеченных растворах погружённые в анабиоз женщины. Каждая из них беременна — сроки у всех разные, — но ни одна из них больше не очнётся: тела поражены терминальным манифестом.

Герметичность большинства капсул нарушена; налицо неисправность системы жизнеобеспечения. Посредник подходит к одному из контейнеров и находит истлевшую распечатку. Подчёркнутым параграфом написано «ПРОЕКТ-28». Едва мужчина начинает читать, как откуда-то сверху доносится оглушительный грохот; из коридора, по которому путник пришёл, тянется пыль. Проход заваливают обломки. Отзвучавшие на поверхности взрывы сотрясают нутро сот.