Зимний Фонарь (СИ) - Карнов Тихон - Страница 55

— Только не говори, что элегия влияет на их разум.

— Нет. Я называю это «асфриксией», — возражает капитан и тянет Лайне в противоположную сторону, — смерть никому не прибавляет благородства.

— О деми… Это ужасно.

— Боишься? — шепчет где-то над ухом искажённый голос, и тяжёлая рука опускается на плечо. Анастази украдкой смотрит на прикоснувшегося к ней человека. Хмурится. — Не стоит. Они уже не люди — они не сделают тебе боль.

— Насколько же у тебя нездоровое представление о людях…

— Так покажи мне другую человечность, — с вызовом просит капитан, но быстро сворачивает тему: — Пошли. Нам здесь не рады.

Линзы противогазов загораются красной подсветкой. Инфракрасное видение улавливает пару силуэтов в соседнем переулке. После отмашки стрелявшего тройка выживших красморовцев направляется туда. К тому моменту Анастази и Кемром успевают скрыться.

Наконец, спустя десять минут блужданий по переулкам, они выходят к служебному входу в мурмураций. Капитан, предварительно посмотрев по сторонам, снимает с шатлена связку ключей и отпирает висящий замок. Тот, разбивая замёрзшую лужу, падает камнем. Затем мужчина отворяет перед спутницей дверь и говорит:

— Полагаю, на этом наши пути расходятся.

Анастази неуверенно кивает. Глядя на разбитый лёд, она несмело переступает порог. Под ногами хрустят разбитая плитка и сушёные листы. Документация, служившая летописью Линейной, безвозвратно уничтожена.

— Спасибо, — едва оглянувшись, благодарит вестница.

— Сохраняй осторожность, — накидывая капюшон, иноземец отворачивается — девушка видит изорванную выстрелами спину, — я закрыл ещё не все двери.

И он уходит. Полы его плаща колышет ветер. Уличный фонарь, мимо которого капитан проходит, загорается сизым огнём.

Эпизод третий

Балтийская Республика: Линейная

мурмурационное отделение г. Линейная

12-31/994

В выпотрошенном штабе с десяток трупов. Пролитой кровью отпечатаны следы недавней схватки: сорванные клювы кучей пылают в центре помещения. Тела красморовцев распластаны по полу. Грудина каждого вскрыта: у роботариев слито топливо, у людей вырезано сердце.

В отсветах фонарика сверкает золотистый наконечник клюва. Анастази наклоняется и дрожащими руками подбирает маску. Затем переводит взгляд на лежащее рядом тело. Лицо его иссушено, а за пеленой век зияет пустота. Рот покойника открыт, и остатки губ растянуты улыбкой.

— Дайомисс… Марк… — голос девушки звенит печалью, когда она робко поглаживает то, что осталось от маски. — Пропади всё пропадом.

Уняв в коленях дрожь, вестница присаживается рядом с трупом и обыскивает на предмет ключей. Холод обжигает пальцы. Лишь спустя пару минут искомое находится в нагрудном кармане. Лайне сжимает добытые ключи и мчится на второй этаж.

Из-под рассохшихся половиц пробивается неяркое свечение. Не без труда вестница уворачивается от скользящих лучей. Стоит одному из них коснуться виска, как на коже вспыхивает ожог — на пол летит прядь высветленных волос. Респиратор едва справляется с нагрузкой. Когда фильтры не выдерживают, и элегия забивается внутрь, Анастази снимает маску и бросает — с глухим стуком она скатывается по лестнице и, достигнув первого этажа, прорастает плесенью.

Перед тем, как взобраться по винтовой лестнице в инсектарий, блондинка запаливает уголёк в кадильнице и закладывает благовоний. Из-за элегии запах фимиама неощутим, но дым, подобно фонарю, разгоняет болезнетворный мрак.

Вестница поднимается наверх. Оказывается в круглом зале с десятком камер. Кадильница к тому моменту чадит гарью. В третьей ячейке девушка находит посредника.

— Корвин! — бросается к нему она.

Тот поднимает на неё обессиленный взгляд:

— Нази? — приподнимаясь, спрашивает он. — Почему ты здесь?

— Городу [конец], — срывающимся на шёпот голосом молвит вестница и берёт его лицо в свои руки, — и я не была уверена, что тебя выпустили… после того, что произошло на вокзале, я должна была…

— Что там произошло? — Корвин цепляется за решетчатое окно и вновь пытается подняться. Успешно. — И где твой брат? Разве вы не должны были вместе уехать?

И Анастази кратко излагает минувшие события. Некрочтец не удивляется услышанному. Лишь немного напрягается, когда девушка упоминает о своём загадочном спасителе:

— Он назвался Кемромом.

Едва посредник собирается высказаться, как воздух в камере заканчивается: элегия стремительно заполняет пространство.

— Давай выбираться отсюда, — говорит он Анастази.

Уже вдвоём они покидают инсектарий. Спускаясь по винтовой лестнице, вестница едва не задыхается. Ноги её подкашиваются. Теперь ей требуется помощь, и Корвин буквально выволакивается с ней наперевес в безопасную зону. Они останавливаются у витражного герба. Чёрная Заря достаёт из сумки апейрон — тот самый, что Рейст когда-то оставил на столе Гейнсборо.

Вскрыв упаковку, они поочерёдно вдыхают аэрозоль. Половины недостаточно, чтобы нивелировать всё поражение, но ингалятор пуст и уже выброшен. Анастази слабо закашливается и, привалившись к стене, оседает на пол. На Корвина поднимается измученный, полный усталости взгляд:

— Мне… — виновато произносит девушка, — нужно немного отдохнуть.

Посредник растерянно кивает. Подходит к подоконнику. Напротив отделения останавливается броневик. Установленный на его башне прожектор поворачивается к окнам — Рейст в последний момент успевает пригнуться. Прибывшие охотники разбредаются по площади. Некоторые замечают подозрительную тень в высоте. Тройка фонарей светит вверх. Яркие лучи проходятся по выбитым окнам, а после разбредаются по фасаду. Только когда свет касается земли, некрочтец возвращается к спасительнице.

— Ты как? — беспокоится Рейст, пытливо заглядывая в лицо девушки. Стоит ему поднести руку к её шее, как вестница резко перехватывает его за пальцы. — А-у, можно без этого? Я просто хотел убедиться, что ты жива.

— Прости… — Лайне выпускает его. — Ах, проклятье. Похоже, я опять… опять всё сделала неправильно. Надеюсь, хотя бы Элиот… Надеюсь, он хотя бы выбрался.

— Если он такой, как ты говорила, то это маловероятно, — возражает мужчина. Уголок рта оттягивается ухмылкой. — Слушай, я понимаю, что это не моё дело, но за что ты так себя грызёшь?

— Я… я убежала.

— Всего-то?

Внезапно в мурмурации включаются все радиоприёмники. Активируются внутренние репродукторы. Сквозь помехи слышатся отрывки чьего-то разговора:

«Это всё котельная… Дверь не выдержала перепада температур. Высвободившая элегия… Она стремится к теплу. Как мёртвое тяготеет к живому», — голос принадлежит координатору города. — «Проклятье! Стоило лишь немного ослабить контроль, завершить проект, как Воздействие поражает Прайрисн и земли вокруг…»

«Сосуды повреждены, господин Фройд. Следующий запуск ВААРП-генератора прикончит их, и тогда нам всё придётся начинать сначала. Если мы ничего не предпримем, то Царевна покинет нас, и город будет уже не спасти», — отчитывается перед ним второй голос, неизвестный.

«Мы должны стабилизировать состояние комплекса. Пусть крематоры ликвидируют остаточное поражение. Я отправлюсь с ними и переведу генератор на дистанционное управление».

«Но как же проект?»

«Если нам потребуется запустить его ещё хоть раз, значит, Линейная уже обречена».

— Похоже на доказательство посмертия, — вполголоса комментирует Рейст и смотрит по сторонам. — Есть мысли, о каком они проекте? — Анастази разводит руками. — Ладно… Это ваш координатор, я правильно понимаю?

— Наверное… Я не знаю. Никогда его не видела.

— Надо найти его. У кого, как не у него, будет точная информация о расположении ВААРП-генератора?

Кабинет координатора находится в самом конце коридора.

— Он здесь, — заглянув в него, сообщает Лайне, — и он мёртв.

Тело координатора Фройда представляет собой ни что иное, как скелет, обтянутый обугленной плотью — его мундир ещё тлеет. Прозрачный клюв спущен на грудь, а кожаный ремешок петлёй болтается на шее. Пластик, из которого сделан противогаз, позволяет увидеть забитые фильтры. Сбоку стоит портативный реминисценограф: чаще всего именно такими моделями располагают неотложки. В отличие от больничных устройств они компактны, но для продолжительного пользования в них недостаточно мощности.