Зимний Фонарь (СИ) - Карнов Тихон - Страница 43

— То есть, — осторожно предполагает вестница, оттопыривая указательный палец, — Эссу привили «Панацеей»? По-моему, ты просто натягиваешь сову на глобус.

— Сову или нет, но ты и без меня наверняка слышала, что «Оскола» движется в этом направлении. Вакцинация в погостных городах — дело времени, а следующие за ней «Снегири» просто ускорили всё.

— Да-а, вот только, если ты не заметил, поезда здесь ещё нет. Как ты тогда объяснишь падение транспортировщика? Откуда он здесь взялся?

— Я не знаю. Это только мои домыслы… К тому же, от вакцинации умерли не все: вероятно, их образцов не хватило, чтобы испортить всю партию… Значит, всё не так плохо, как я себе представлял.

— Допустим, всё так. С кем мы тогда имеем дело?

— ABICO, возможно. Они буквально незадолго до нас побывали в Грустине… Санкторий тогда столкнулся с неизвестным сигналом, из-за которого «Хронос» не смог передать все данные. Думаю, они могут быть к этому причастны.

— Только думаешь?

— Никто наверняка не знает. Я прочитал одну гарпию из группы — в её воспоминаниях ничего об этом не было, но до этого мы встретили одну манифестантку… Она упоминала Бездну, — неохотно вспоминает некрочтец. — Кто-то хочет, чтобы люди считали, что пророчество исполняется… Создаёт ажиотаж, чтобы искусственно приблизить это Великое Восхождение. Это достаточно абсурдно, чтобы стать правдой.

— Мор на месте Нисхождения Немока, — с тяжёлым сердцем произносит блондинка. — Да-а, даже если они и не планировали «Снегирей», после инцидента в Линейной вакцинация… но постой, а как же Живамиж? Разве не это является предполагаемым началом пророчества?

Рейст пожимает плечами.

— А случайность становится нормой, — внезапно раздаётся третий голос. Вторгшиеся резко подрываются с мест и смотрят по сторонам. Никого, кроме них, в комнате нет. Затем Анастази замечает, что фонарик в её руках мигает. Тогда она поднимает его и мельком проходится по помещению. В углу формируется мужская фигура. — Давно не виделись, ребята.

— Фриц? — удивлённо прищуривается Анастази. — Это ты? — затем смотрит на тело перед компьютером. — Ты… ты же мёртв.

Вестница пятится. Спиной натыкается на рабочий стол и задевает лампу. Та падает на клавиатуру. Это выводит компьютер из гибернации. Громко урчит система охлаждения. Монитор подгружается в последнюю очередь: на нём загорается карта Синекамского края.

— И что с того? — пожимает плечами немёртвый и подаётся вперёд. Электроприборы интенсивно сбоят. — Вы можете меня слышать, а значит… Ах, короче: когда «Снегири» вернутся сюда, от города ничего не останется. Линейная превратится во второй Киноварийск, и я не уверен, что Прайрисн уцелеет во время бомбёжки. Они уничтожат «Осколу», и вам очень повезёт, если это произойдёт не сразу.

— Что ты хочешь этим сказать? — пропуская мимо ушей очевидный намёк, спрашивает Корвин. — Причём здесь Киноварийск?

— А притом, — отвечает андер, — что на город будет сброшено столько элегии, что ни один ВААРП не потушит этот очаг. Эта зона станет не только доказательством посмертия, но и самым опасным местом на всех Высотах.

— Ладно, — напряжённо продолжает Рейст, — я сейчас правильно понимаю, что ты позвал нас для того, чтобы мы сейчас всё это узнали?

— Верно. Конечно, мои изыскания были не столь глубоки, но… Рейст, это было достаточно любопытно.

— Ты умер… — вновь повторяет Анастази. — Что теперь будет с тобой?

— Да кто б здесь не умер? — парирует немёртвый и проходит к своему телу. — О моём нисхождении не беспокойтесь — мы уже всё подготовили.

В подтверждение его словам дом окутывают бензиновые пары. С канистрой горючего Фега проходит по всему второму этажу, а после, уже в спальне, поливает тело сидящего за рабочим столом хозяина. Марионетка не фиксирует присутствия немёртвого и обращается к Анастази:

— Когда ремонт будет закончен, мы сами доставим вам машину. Можно узнать ваши логин и пароль от протофона?

— Это ещё зачем? — напрягается девушка и выразительно смотрит на мерцающего. Тот только кивает. — Ладно.

Анастази выписывает свои данные на листок. Фриц объясняет:

— Если нас выведут из Единой Высоты раньше запуска, то Фега не сможет с тобой связаться. Так у неё будет хотя бы шанс найти тебя по координатам.

Подобная мера применяется только к погостным городам — вывод из Единой Высоты означает полное отчуждение территории от действующего государства. Проводится она в несколько этапов: эвакуация живого населения, ликвидация систем коммуникации и уничтожение связующих дорог.

Анастази рассеяно делает несколько шагов вперёд. Слепо смотрит перед собой, вспоминая, как в спешке покидала Линейную. С ужасом понимает, что это место было единственным, где она когда-то была счастлива. Перед глазами проносятся воспоминания о беззаботном времени, проведённом здесь. В компании их было четверо: она с братом да Фриц с Анерой. Подростками они часто собирались у озера и клялись, что навсегда останутся молодыми. С последнего обещания минуло около семи лет, и теперь девушка наблюдают воочию, как её близкие уходят.

— Жаль, что ты умер, — со вздохом сожаления произносит вестница и нервно улыбается, — так и не успели пообщаться, вспомнить былое.

— Я тоже буду скучать, Зи, — улыбкой отзывается Фриц и невесомо дотрагивается до женского плеча. Воображение дорисовывает тактильный контакт и приносимое им тепло: как физическое, так и духовное. — Не расстраивайся. Быть может, если посмертие существует, мы все ещё встретимся?

— Господин Фриц приказал сжечь своё тело, — отсканировав данные с листка, напоминает роботария и отставляет канистру с бензином. — Пожалуйста, покиньте помещение.

Через несколько минут после того, как некрочтецы уходят, из окон лезет первый дым. Ненароком оглянувшись, Анастази вздрагивает. Понуро опускает голову. Молчит.

— Не хочешь об этом поговорить? — вежливо осведомляется Рейст. — Терять близких — это тяжело.

— Ты терял кого-то?

— По этой причине я никого к себе не подпускал, — уклоняется от ответа он. Сглотнув, блондинка понимающе кивает. — Ещё послушником я слышал истории, как некрочтецам приходилось читать своих близких — здесь буквально нет никакой профессиональной этики, и тебя никто не подменит, а с тем, что ты узнаешь, тебе придётся жить самому.

— Что, настолько всё плохо?

— Не без этого, — подтверждает Корвин и закашливается. Платком прикрывает рот. По ткани расплываются чернила. Откашлявшись, посредник продолжает: — Страшнее то, что некоторые их воспоминания буквально остаются с тобой навечно…

— Вот только почему мы видим их жизнь во снах?

— Не знаю, в подобные моменты мне кажется, что жизнь — это просто затянувшийся сон, и чем ближе пробуждение, тем страшнее он.

Горький вздох.

Время близится к восьми, когда над городом поднимается столб едкого дыма. Анастази провожает крематорскую машину тяжёлым взглядом. Отзвуки сирен волнуют беспокойное сердце.

В сравнении с днём город затих. Улицы пусты. Некрочтецы идут по Царскому проезду, когда замечают у закрытого киоска старого роботария-промоутера. Примечая пешеходов, тот резко оживает. Поворачивается. Искусственные глаза искрятся. Машина тянется к прохожим, пытаясь всучить полинявшие листовки. Шарниры заходятся жалобным скрипом, и лакированное покрытие крошками осыпается на асфальт. Аниматроник делает несколько шагов навстречу.

Анастази успевает увернуться, и дёргающаяся рука прилетает Корвину точно по лицу. Из продолговатой раны на щеке выступает кровь. Не успевает порез расцвести, как тонкая полоса бледнеет и исчезает. Стопка листовок сыпется на асфальт. С глухим мычанием мужчина отстраняется и, подобрав с остановки пустую бутылку, разбивает о голову прототипа. Машина издаёт жалобный писк. Отключается и падает.

— Ты как? — обеспокоенно спрашивает спутница, переступая через лужи зеленоватых осколков. — Всё в порядке?

Проезжавший мимо «Грач» останавливается, и из броневика с важным видом выходит Дайомисс. Он бегло осматривает остановку и подходит к роботарию.