Хранитель ключей (СИ) - "Воль" - Страница 51

— Много, — шли они по чуйке майора, чётко определявшего нахождение ключей через людей, привлекая их внимание необычностью внешности. — Когда планируете завершать? Всё-таки война не должна длиться вечно. Тяжело выходить из этого состояния?

— Не знаю, я родился во время войны, — сжимал небольшую ручку, чтобы женщину не оттянули назад потоки человеческих масс. Они шли, ощущая электричество от соприкосновения пальцев, и часто выдыхали от непривычки. Всё было как всегда — так спокойно. Они даже ничего не обсудили с того дня, просто майор Йорс спросил: «Взять тебя на поиски ключей?». Она положительно ответила и покинула злосчастный остров, в котором прочувствовала ещё более жалкую смерть, чем в ущелье.

За такой спиной было не страшно. Он пробивался как танк, почти наполовину выше обычных японцев, а она была выше в среднем на голову.

Вообще, они сильно контрастировали друг с другом, привлекали внимание, а потому девушка пряталась в бесформенных вещах и маске, что изрядно повеселило майора Йорса, назвав её одежду «камуфляжем», но Анастасии не было смешно.

А вокруг них возвышаются небоскрёбы, идущие к застланным смогом небесам. Очень тесно. Душно. Между хаосом человеческих переживаний и страхов расцветает повсюду японская вишня, наивно и трепетно. Её нежно розовые лепестки впечатляя искусностью, виражами то падают на голову людей, то застывают в воздухе стеной, закручиваясь в ветре, но главная их задача — возвращение заблудших овец космоса к естественной красоте, заменявшаяся электронной, бездушной, но при этом неопасной — не отвергнут, не заявят, будет нежной или пожёстче, только настрой, и ни одного плохого слова не услышишь, если намеренно не вобьёшь программу — истинный бог человека, господин, но никак не товарищ-любовник с простым обыкновенным тёплым телом и подвижной речью.

Помешанность — один из пороков человечества. Помешанность — это фанатизм, когда одна программа заменяет все остальные. Преодолеют рубеж? Или останемся одинокими, зато нетронутыми чувствами с обстоятельствами? Анастасия не понимала агентств, раскинувшихся на небольшой улочке, готовых помочь с поиском виртуальной жены или мужа, даже родителей.

— Вопрос в гармоничном развитии у нас стоит остро. Когда половина из нашего правительства, угодили в лапы виртуальных спутников, боясь живых и разочарований, канцлер единогласно принял поставленные об ослаблении межличностных законов, а также сформировал отдел по работе с жителями, намеренно стал разочаровывать граждан, — майор улыбался, глядя на подобные агентства для наивных разумных существ и отвечал на вопросы Анастасии, с любопытством выпытывающая о его родине. — И вывел из закона о браке статью о виртуальных супругах.

— И много покончило с собой? — поинтересовалась с едкой усмешкой, предчувствуя ответ заранее.

— Довольно, — на этом его ответ не закончился. Майор почесал голову и начал жуткий рассказ после шумного вздоха. — Всех покончивших собой он приказал сложить в капсулы, их должны были кремировать, — пояснил и продолжил, — и положить пирамидой, достигшей смотровой башни, к каждой капсуле были прикреплён код, показывающий причину смерти. Не лишение жизни от любви, а неумение жить в реальности. Трупы всегда отрезвляют тех, кто желает совершать глупости на показ общественности. Те, кто был заморожен, лишились государственной страховки. Из-за отсутствия финансов на счётах родственников и нежелания питать мёртвое тело наивные были также умерщвлены, — сказал всё это спокойно. Было видно, что его не особо волновали незнакомцы, не справившиеся с потерей партнёра, которого просто обесточили. На застрелили, не задушили, а обесточили, стёрли программу, запустили вирус.

— Поразительно! А как же свобода выбора? Свобода чувств?

— Они нарушали общественный покой. Узнав о новых постановлениях, громили кварталы. Сенаторы даже чуть переворот не совершили.

— Почему не смогли?

— Они слишком разжирели и привыкли к технологиям, которых лишил канцлер при поддержке нескольких транс-компаний. Лишив их искусственного интерпеллянта, канцлер смог выровнять ситуацию и обратить в свою пользу. Очень умён, — поделился майор, а Анастасия видела, как скрытно обожал военный незнакомого ей правителя.

— Это довольно жёстко. Очень противоречивые методы борьбы с излишней виртуальностью. Надеюсь, вы не считаете, что живёте правильно, — они вновь начинали словесно-идеологическую перепалку, состоящих из колкостей, понимании ценности и полезности жизни и здравого смысла в мнении друг друга.

— Формулы по правильности жизни не выведены. Это неразрешимая задача.

— Социопат.

— Ты оскорбляешь, когда не находишь иных слов. Я разгадал твоё поведение.

— Не нужно меня разгадывать, — Анастасия закатила глаза и пошла вперёд, вновь хмурая и видевшая перед собой пирамиды трупов. Бесчеловечно. Гармонично? Угробить столько народу. Но… ей по большему счёту было всё равно. — Выживают сильнейшие и приспособленные, а разочарование…, — пускай люди разочаровываются. Это полезно. Она тоже много раза разочаровывалась.

Вряд ли бы виртуальный друг и искусственный друг выходил бы целых два раза и был близко, играя мимикой, интонацией. Однобокий, да. Помог преодолеть разочарованность. Живой. И по венам его течёт кровь, пульсирует и бьётся горячее сердце. Существо, которое повышает её пульс и заставляет краснеть.

Падают лепестки сакуры в урбанизированном городе, дома которого не захватить одним взглядом, в котором одиночество ощущается гораздо острее, чем в душной и пыльной Индии. Здесь также есть бедность и богатство, одиночество и страсти, свои пороки и достоинства. Всё, как везде. Только более автоматизировано.

— Почему ты не мог появиться прямо перед ключом? — когда они обошли ещё одну улицу.

— Разница в масштабе. Ключ слишком маленький для планеты.

Они были уже на достаточном расстоянии от центра. В обычном жилом квартале со зданиями, с натыканными квартирками, в которых крутились и не тужили люди семьями. Они поднялись под удивлённые взгляды японцев на нужный этаж, оказались у небольшой квартирки.

— А случайно это не подстава?

— Почему?

— Ты говорил, здесь концентрация энергии.

— Стоит проверить, — и после слов мужчины Анастасия нажала на звонок. Скрежет. Тишина. Трое напряглись. Замерли в ожидающей стойке.

Глава 40. «Япония. Часть вторая»

Такаширо Кейто был тем, кто никогда не высовывался, всегда отличался особой усидчивостью и исполнительности. У него не было девушки, друзей. Он был слаб, малодушен, ходил на собеседования, как в туалет, искал работу, вечером подрабатывал скромным парнишкой со слегка красивым лицом. Был худ. Амбициозен. И не талантлив. Среднестатистический человек — лишний винтик на этой планете, поедающий лапшу быстрого приготовления, пьющий лекарство от изжоги, выскребающий деньги на аренду и не желающий возвращаться в родной тихий городок, который был проклят бесперспективностью и отсутствием работы. Услышав данную характеристику, можно сделать небольшой вывод — у него были очень строгие родители, прочащие ему лучшее будущее, лучший университет, требующие содержать под конец жизни.

Такаширо Кейто не хотел такой жизни. Не видя жизни кроме учебников и теории, оказавшись в Токио, познал тайный развратный мир, пробудивший все животные инстинкты. С надломленной социализацией, со сдавленной волей и отсутствием выбором перед грозной матерью, горбящейся на полях, попрекающей курицей по праздникам за плохие отметки, он вырос, ненавидя. Скрывал маниакальное-депрессивное расстройство, разочарование жизнью за строчением озлобленных комментариях идолам, актёрам, видя, какие дома они могут себе позволить, всего лишь «прокривляв» лицом. Спокойный снаружи, ядовитый внутри.

Он был осторожен. Был напуган огромным миром, которому оказался не нужен.

Он гулял даже в лесу самоубийц.

Он находился даже под ногами властных женщин, платящих ему, облизывающего каблуки, жёсткие пахнущие ступни, чтобы оплатить аренду и не оказаться на улице. Однако с каждым месяцем становилось лишь хуже, ступни из женских превращались в потные, мужские.