Поцелуй бабочки - Тигай Аркадий Григорьевич - Страница 2

Китайская забегаловка «Манчжурия», которая стала местом моего знакомства с Ли, располагалась за городом, на берегу какой-то живописной лужи. Тут стоял павильончик, декорированный под пагоду, и еще несколько раскрашенных сараюшек того же типа. Администратор, представившийся загадочным именем Алекс, смотрел на меня через толстые стекла очков рыбьими глазами и фальшиво улыбался.

— …Не припоминаю.

— А девушки? Может, они помнят? — настаивал я.

Алекс пошушукался с официантками, но продолжал стоять на своем: «Никто не знает девушку по имени Ли». Приторно улыбался, сочувственно качая головой, хотя видно было, что врет, о чем я ему сказал прямо в лоб. Алекс ушел в пагоду, вернулся через минуту.

— Может быть, девушка работает в центре «Бомбей», — сказал он, не глядя в глаза.

На этот раз не соврал.

Ли точно работала в «Бомбее», в кабинете «шияцу».

— Шияцу — это такой специальный восточный релаксационный комплекс, — пояснила мне девица-менеджер. — Если желаете, могу записать на понедельник.

От понедельника я отказался и, плюнув на запланированную встречу с «Советом пяти», стал ждать у входа. Из машины видел, как Ли вышла из подъезда, оживленно переговариваясь с подругой… потом чмокнулась с торопливо идущим в «Бомбей» мужчиной и быстро проследовала к потертому «опелю»… Тут я ее и настиг.

Ужинали вместе, но, когда дело дошло до естественного вопроса «Что дальше?», ехать ко мне отказалась.

— Ты не обижайся, правда не хочется, — сказала она, виновато улыбаясь.

Я не жлоб, конечно, и не стал настаивать, но черт побери!.. У любой женщины есть десяток способов «не дать мужчине», не нанеся при этом обиду: месячные, мама дома ждет, наконец, голова болит, да мало ли… Но что может быть обидней «нежелания»? Тем более что речь идет уже не о первой совместной ночи. Ведь все уже было, и, стало быть, ее «не хочется» — это отметка мне как мужчине!.. Значит, я получил двойку? Гневные, желчные слова я излил собственному отражению в зеркале.

Отличник по жизни, я обязан был исправить «неуд».

«Может быть, надо проявить широту души, чтобы ее отказ был равен неблагодарности? — подумал я. — Пусть увидит, что имеет дело не со жмотом, только надо не мелочиться, а подарить по-настоящему ценную вещь. Велико ли дело, поразить воображение девчонки на задрипанном „опеле“?»

— Хогоший подагок может гешить сегьезную пгоблему, — с видом знатока уверил меня картавый продавец ювелирного магазина. — У вас есть пгоблема?

— Нет. У меня нет проблем, — сказал я и понял, что проблема действительно появилась.

Дорогая ювелирка, как и следовало ожидать, произвела на Ли шокирующее действие. Долго отказывалась принимать, краснела, объясняла, что не заслужила, что вообще не носит драгоценности. Уговорил. Взяла, но встретиться в этот вечер отказалась — убежала по делам, не дав возможности насладиться произведенным впечатлением…

На следующий день ее телефон был включен на автоответчик. Я оставил меседж, что жду звонка, переложил мобильник в нагрудный карман — ближе к уху — и к вечеру, изнуренный ожиданием и стесняясь собственного мальчишества, все-таки поехал к «Бомбею».

Затаившись в машине, издали пялился на знакомый подъезд, а когда Ли вышла и быстро пошла к «опелю», неподалеку от которого припарковался и я, позвонил ей и собрался было уже выйти навстречу — приготовил веселое, беззаботное лицо, но задержался… Ли торопливо вынула мобильник, понесла к уху… Неожиданно остановилась — увидела на дисплее мой номер. Не включая телефон, молча смотрела на светящийся квадрат.

— Ну, включай же! — шептал я. — Включай!

Ли медленно, как подраненная, поковыляла к «опелю».

Спрятавшись за торпедой, я видел, как она подошла к машине, как в изнеможении облокотилась о ее грязный бок. Как уронила голову в руки, как судорожно вздрогнули ее плечи…

— Принесла? — спросил мужской голос.

Ли повернула заплаканное лицо, я вдавился в сиденье. Из моего укрытия было видно лишь часть неба между нашими машинами и руки Ли, которые протянули конверт. Мужские руки приняли конверт, на мгновение мелькнула пачка денег. Затем от мужчины к Ли перешли документы.

— Паспорт форма девятнадцать… — перечислял мужчина. — Права и страховка…

— А пенсионное удостоверение? — спросила Ли.

— Какое пенсионное, к черту, ему пятьдесят четыре! — рявкнул мужской голос. — Только смотри, пока клиент жив… чтобы без фокусов!

Хлопок двери «опеля» и звук мотора.

В это время длинные гудки кончились и ответчик из моего телефона голосом Ли сказал: «К сожалению, я не могу сейчас взять трубку…»

_____

И вечер, и ночь, и утро в голове гудел только один вопрос: «Что делать?» И на следующий день под несмолкаемое «что делать?» я сжег сложную подслушку, которой месяц нашпиговывал бизнес-центр на Карповке. В результате насмерть расплевался с заказчиком, на что «маршал» сказал:

— Ты, Леша, конечно, специалист крутейший, но если будешь залупаться и без причины разгонять клиентов, то плохо кончишь.

Я его деликатно послал…

«Маршал» спросил, помню ли я, что из нашей системы не выгоняют, а добровольно можно уйти только в два места: на «Северное», и на «Южное».

Еще раз послал и ушел в кабинет к Горшенину.

— Есть дело, — сказал я Горшенину и, заперев дверь, сел напротив удивленного сыскаря. — Есть клиент, который хочет оплатить «наружку» за одной дамочкой. Ты как?

— Бабосы решают все вопросы, — философски заметил Горшенин.

Да, да, да!.. Презирайте меня — как последний рогатый лох, я заказал наблюдение за Ли, оплатив другу Горшенину бешеные деньги от лица мнимого клиента.

Когда же, выйдя из «сыскной», я понял, что обречен еще на несколько дней мучительного ожидания, то, заглянув к Бобу, сказал, что исчезаю до воскресенья. Бобка что-то возражал вслед. Ушел, не слушая, и в тот же день уехал к «старикам».

Солнце, река, лес и грязь, грязь, грязь…

Даже вечером, после многочасовой беготни по полям, долгих, изнурительных расчетов с работниками, после бани и ужина отец не мог угомониться — сидел под лампой и сосредоточенно долбил огрубевшими пальцами клавиши лэптопа — осваивал на старости лет бухгалтерскую программу.

«Чудны дела Твои, Господи, — глядя на него, думал я. — За полвека полковничьей жизни не нажил ни кола ни двора. Ничего, кроме квартиры в бетонном бараке военного городка… А получивши сотню гектаров топкого суглинка, в одночасье превратился в кулака. Откуда что берется?»

— Я хозяин, а не кулак, — возразил отец, будто прочитав мои мысли.

Братья-разбойники только переглянулись, а «мути» усмехнулась.

— Настоящий кулачина шлагбаум поставил перед мостом, и Федорку с ружьем… Оптовики приехали, Федорка их у границы три часа под ружьем держал, пока «хозяин не изволили распорядиться», — сказала мать.

— Моя земля — мой дом, — пробурчал отец. — Я тут хозяин, закон и власть — что хочу, то и делаю!

— Страшно как! — улыбнулась «мути» и щелкнула отца по загорелому лбу.

Пиликанье мобильника вторглось в вечерний лягушечий концерт — Анжела и тут меня достала, загадочный муж снова уехал. Пока отбрехивался под ехидными взглядами, братьев, «мути» ревниво смотрела на меня, а когда закончил, погладила по голове.

— Взял бы девушку да приехал отдохнуть к родителям, как все нормальные дети.

— Родительский дом не бардак! — резко обрубил отец. — Нечего сюда шалав таскать. Женится — милости просим…

В понедельник Горшенин сам нашел меня, вывел в коридор и доверительно приобнял.

— Пошли покажу, — загадочно сказал он и помахал перед носом диском с оперативным видео.

На экране компьютера Ли выглядела совсем подростком.

— Двадцать семь с гаком, — усмехнулся Горшенин. — Барышня с биографией, судя по всему… Смотри сам… ее дом. Квартиру снимает… вот ее окна… На работу едет…

Из видео и документов следовало, что Ли живет одна. Ни мужа, ни друга, во всяком случае постоянного или «крутого», всегда видного за версту, у нее нет… Кроме работы и дома, пара встреч с подружкой возле «Бомбея» и полчаса в кафе «Муму» — зеленый чай с блином… Наснимали много и разного рода, даже в душевой кабинке ухитрились запечатлеть купающуюся Ли.